"Кажется, мы влипли", - пронеслась у меня в голове мысль, и я отдал приказ абордажирам быть начеку, никого постороннего без моего приказа на борт кораблей не пускать и не расслабляться, а комендорам не покидать своих постов. И не то чтобы я собирался воевать со своими, такого не было. Однако лучше перестраховаться.

Фрегат, а за ним сухогруз, прижались к причальной стенке. Швартовка прошла штатно. С борта фрегата на берег опустили трап, и я сошел на берег. За спиной Лихой и несколько телохранителей. А где встречающие? Имперские морпехи неподалеку косились на нас без особого дружелюбия и знакомых лиц не видно.

"Придется самому двигаться в штаб", - решил я и только сделал несколько шагов, как появился небольшой штабной автомобиль, который подкатил ко мне и замер.

Из автомобиля вышел молоденький блондинистый капитан, судя по нашивкам, как и морские пехотинцы, из Третьей гвардейской бригады.

"На вид не старше двадцати лет, - осматривая капитана, отметил я. - Но, тем не менее, уже капитан гвардии. Значит, за его спиной серьезная родня или он из "имперских соколов".

- Граф Мечников? - уточнил капитан, покинув автомобиль.

- Он самый, - я кивнул. - С кем имею честь разговаривать?

- Капитан Суров, особый отдел Третьей гвардейской бригады. Мне поручено сопроводить вас в штаб. Все уже там, ждем только вас.

Я покосился на Лихого, и разумный пес прислал мыслеобраз:

"Здесь опасно".

Капитан явно понимал или догадывался, о чем сообщает пес, и усмехнулся. После чего сделал шаг в сторону и указал на машину:

- Прошу, господин граф.

Как обычно, разумный пес хотел занять место рядом со мной. Однако капитан предупредил:

- Господин граф, вы едете один. Охрана и ваш четвероногий товарищ останутся здесь. Таков приказ.

- Чей приказ?

- Старшего офицера на военно-морской базе "Гибралтар" личного представителя императора генерал-майора Сбыховского.

Что я знал о Сбыховском? Не очень много. Несколько лет назад он командовал одним из подразделений столичного гарнизона. Ничем не прославился и на первый план не лез. На войне его никто не видел и в основном он крутился среди придворных. Когда мы пересекались в Краснодаре, Сбыховский был обычным полковником, а сейчас уже генерал-майор и личный представитель императоры. Фу ты, ну ты, палки гнуты. Тоже мне цаца. Хотя пришлось подчиниться гостю из столицы.

Телохранители и Лихой остались на причале, а я забрался в автомобиль и вскоре мы оказались в штабе. Охрана, что характерно, тоже из приезжих морпехов и снова ни одного знакомого лица. Плохо. Очень плохо. Но изменить ничего нельзя и придется подстраиваться под ситуацию.

Капитан провел меня в зал для совещаний командного состава базы. Во главе стола грузный и потный генерал-майор Сбыховский. Справа от него представитель дипломатического корпуса Максим Миронов, свойский мужик, который нам, то есть колонистам, никогда не мешал. Слева незнакомый юноша, не старше восемнадцати лет, в форме лейтенанта, наверное, такой же "имперский соколенок", как и Суров. А поодаль от этой троицы мои хмурые сотоварищи, можно сказать подельники, Семенов и Буров.

- Здравствуйте, господа, - заставляя себя улыбнуться, поприветствовал я присутствующих.

Буров и Семенов кивнули. Миронов отвернулся в сторону. Лейтенант склонился над папкой с какими-то бумагами и сделал вид, что не услышал меня. А Сбыховский указал на кресло рядом с моими товарищами:

- Здравствуйте, Мечников. Присаживайтесь.

Я присел и генерал, без долгих предисловий, сразу начал зачитывать адресованный нам указ императора Ильи Первого. Он был длинным, на несколько листов, и писали его профессионалы своего дела, которые за витиеватыми фразами прятали суть. Однако мы, вся наша троица, люди опытные и моментально выхватывали главное.

Во-первых, расформировывается Министерство Имперских Колоний, и генерал Еременко отправляется в резерв Генерального Штаба. По факту это сигнал о скорой отставке и выходе на пенсию.

Во-вторых, с момента оглашения указа генерал-майор Сбыховский становится генерал-губернатором имперской провинции Испания с местом нахождения резиденции на ВМБ "Гибралтар".

В-третьих, "в целях оптимизации управления новой имперской провинцией и укрепления обороноспособности", проводятся реформы. Главам колоний запрещается вести самостоятельные дипломатические переговоры с представителями иностранных держав. Все вооруженные силы колоний, как регулярные части, так и дружины, которые станут подразделениями колониальной пехоты, вместе с боевой техникой и кораблями, а так же склады боепитания и запасы топлива, переходят в непосредственное подчинение генерал-губернатора. Совершение самостоятельных рейдов против соседей или дикарей, как и поисковые операции, отныне могут проводиться только с разрешения Сбыховского. В каждую колонию будут высланы командиры гарнизонов и налоговые инспекторы, которые опишут имущество феодалов. После чего генерал-губернатор определит ставку налоговых сборов.

В-четвертых, самостоятельный рейд вооруженных сил испанских колоний в Британию не был санкционирован Метрополией и привел к осложнению политической обстановки в регионе. Да-да, так и сказано - "осложнению политической обстановки в регионе". Поэтому император налагает на своих верных вассалов штраф - все захваченное золото и трофеи переходят в собственность государства.

А закончил Сбыховский свою речь словами о воле императора...

Я молчал. Семенов и Буров тоже не спешили. Прошло три минуты, и генерал-губернатор не выдержал:

- Почему молчите, господа?

Ему ответил Буров, который был на удивление спокоен. По крайней мере, внешне, а поскольку я его знал, то был уверен, что, как и я, он в бешенстве.

- Мы все слышали, господин генерал-майор. Однако указ не подтвержден нашим непосредственным куратором генералом Еременко.

Сбыховский развернул лист указа к нам лицевой стороной:

- Разве императорской печати и подписи не достаточно?

Буров пожал плечами:

- Печать и подпись можно подделать. А вы знаете порядок. Сначала старое ведомство уведомляет подчиненных, а затем они переходят в подчинение нового руководителя. И в указе не совсем корректно обозначена моя персона. Если забыли, то я напомню, что у меня с империей особый договор, который ограничивает власть государства на моих землях.

- А может вам еще переговоры с государем организовать?

- Это лишнее. Министра имперских колоний достаточно.

- Хорошо, будет вам разговор, - генерал-губернатор кивнул. - Однако я хочу получить ответ прямо сейчас. Если Еременко подтвердит указ, вы подчинитесь?

- Конечно, - Кара взмахнул рукой.

- Вы? - Сбыховский посмотрел на Семенова.

- Я офицер Его Императорского Величества и принимаю указ, - ответил он. - Однако после разговора с Еременко.

- А вы? - столичный генерал обратился ко мне.

Мне хотелось встать, подойти к нему и врезать ногой в жирное брюхо, а потом пинать тушу и попутно разъяснять, что плевать я хотел на его губернаторство, на указ непонятно что возомнившего о себе императора и всех столичных чиновников. Но я последовал примеру Бурова и Семенова:

- Воля императора - закон. Хотя, сразу предупреждаю, что считаю этот указ несправедливым и буду его обжаловать.

Наверняка, Сбыховский решил, что уже одержал победу. Поэтому самодовольно улыбнулся и сказал:

- Это ваше право. Объявляю часовой перерыв. Затем снова встретимся. За этот срок вы успеете переговорить с Метрополией.

Показывая, что разговор окончен, Сбыховский отвернулся. Мы покинули помещение, и вместе с нами вышел Миронов. Все последовали за Семеновым, который направился в радиоцентр, и когда мы оказались на свежем воздухе, Буров обратился ко мне:

- Саня, дай закурить.

- Ты же бросил.

- Сейчас самое время снова начать.

Я достал пачку папирос, вместе с зажигалкой протянул ему и заметил, что у старого наемника подрагивает рука. Однако он смог самостоятельно закурить, сделал глубокую затяжку и выругался. Мне тоже хотелось ругаться, но я снова сдержался и задал Миронову вопрос: