— Интересно, — сразу заметил Джоунз. Трассы появились всего несколько минут назад, но их было две, скорее всего они представляли несколько кораблей, движущихся вплотную друг к другу с низким рёвом силовых установок. Пеленг медленно менялся на север.

— Надводные корабли, в этом можно не сомневаться, — заметил техник-акустик второго класса Бумер. — Похоже, они плывут… — Он замолчал, когда Джоунз обвёл красным фломастером ещё одну трассу.

— А вот это скорость вращения гребных винтов. Они несутся со скоростью, выходящей далеко за тридцать узлов. Не иначе, боевые корабли, спешат куда-то полным ходом. — Рон подошёл к телефону и позвонил командующему подводными силами Тихоокеанского флота. — Барт? Это Рон. Мы только что обнаружили любопытную картину. Помнишь соединение эсминцев, действовавших в районе Пагана?

— Помню, — послышался голос Манкузо. — Ну и что?

— Похоже, все они по-спринтерски рванули на север. У нас их кто-нибудь поджидает? — Затем Джоунз вспомнил несколько запросов о водах вокруг Хонсю. Адмирал Манкузо не посвящал его во все подробности, чего и следовало ожидать в оперативных вопросах. Посмотрим, как он сейчас увернётся от ответа на этот вопрос — его поведение и будет настоящим ответом, подумал подрядчик.

— Ты мог бы проложить их курс? В самую точку.

— Да. Только нам потребуется немного времени. Наши данные ещё слишком неопределённые, шкипер.

Джоунз заметил, что адмиральский голос не прозвучал слишком разочарованно.

— Мы будем держать вас в курсе событий, сэр, — добавил он.

— Молодец, Рон.

Джоунз положил трубку и огляделся по сторонам.

— Старшина? Давай-ка проложим курс на основании известных нам данных. — Где-то на севере, подумал он, кто-то поджидает японские эсминцы. Интересно, кто это? — попытался догадаться он и пришёл к выводу, что есть только один ответ.

Время работало теперь в пользу другой стороны. Хироши Гото открыл заседание кабинета министров в десять утра по местному времени, когда в Вашингтоне, где находилась его делегация, принимающая участие в переговорах, была полночь. Теперь стадо ясно, что американцы предпринимают активные меры противодействия, хотя некоторые участники заседания считали, что это всего лишь попытка улучшить свою позицию на переговорах, что они не могут не продемонстрировать силу, чтобы их принимали всерьёз. Да, они нанесли чувствительный удар по противовоздушной обороне страны, но не более того. Америка не может и не захочет наносить систематические воздушные удары по Японии. Это слишком рискованно. Во-первых, у Японии есть ракеты с ядерными боеголовками. Далее, Япония обладает надёжной противовоздушной обороной, несмотря на печальные события прошлой ночи. Наконец, на её стороне простая арифметика. Сколько бомбардировщиков у Америки? Сколько из них смогут нанести удар по Японии, даже если они не встретят никакого сопротивления? Как долго могут продлиться такие бомбардировки? Хватит ли у Америки политической решимости на это? Ответы на все вопросы благоприятны для их страны, считали члены кабинета министров, по-прежнему видя перед собой сияющую цель, которая сулит всем такие неисчислимые блага. К тому же у каждого из министров за спиной скрывался патрон, заботящийся о том, чтобы государственный муж выбрал правильный путь. За исключением Гото, разумеется, чей патрон находился сейчас за пределами Японии, об этом знали все.

Как только начнётся следующее заседание в Вашингтоне, их посол в США выступит с резким протестом против американского нападения на Японию и выразит мнение, что подобные действия не помогают мирному решению конфликта и до тех пор, пока они не прекратятся, его страна не пойдёт больше ни на какие уступки. Далее он скажет, что любое нападение на японскую территорию будет рассматриваться как враждебный акт; в конце концов, Япония не наносила ударов по жизненно важным американским интересам… пока. Подобная угроза, скрытая за тонкой словесной вуалью, несомненно, заставит их образумиться.

Гото утвердительно кивал, выслушивая предложения, сожалея, что его патрона сейчас нет в стране, и зная, что Ямата уже провёл прямые переговоры с руководителями сил самообороны в обход самого премьер-министра. Придётся поговорить об этом с Райзо после его возвращения.

— А если они снова вернутся? — спросил он.

— Наша оборона будет в полной боевой готовности, а когда эсминцы займут свою позицию, она станет ещё более эффективной. Да, американцы продемонстрировали свою силу, но пока они и раза не осмелились пролететь над нашей территорией.

— Следует предпринять более решительные шаги, — произнёс Гото, вспомнив полученные им указания. — Мы можем усилить давление на американцев, опубликовав заявление о наличии у нас ядерного оружия.

— Ни в коем случае! — возразил один из министров. — Это приведёт к хаосу в стране!

— Но хаос возникнет и там, — возразил Гото, но не слишком убедительно, подумали остальные члены кабинета министров. В который раз, заметили они, он выражает чьи-то мысли и указания. Они знали чьи. — Это вынудит американцев пойти на уступки при переговорах.

— Это вполне может заставить их нанести по нам мощный удар.

— Они потеряют от этого слишком много, — настаивал Гото.

— А мы разве не потеряем? — возразил министр, пытаясь провести разграничительную черту между преданностью своему патрону и долгом перед своим народом. — Что, если они решатся на упреждающий удар?

— Это им не по силам. Для такого удара у них нет необходимого оружия. Наши ракеты надёжно укрыты.

— Конечно, и наша противовоздушная оборона тоже непобедима, — фыркнул другой министр.

— Может быть, лучше всего предложить нашему послу в Вашингтоне, чтобы он дал понять американцам, что мы можем объявить о ядерном оружии, имеющемся в нашем распоряжении, — высказал предложение третий. Сидевшие за столом согласились с ним, и Гото был вынужден принять предложение, хотя и знал, что нарушает полученные им инструкции.

Самое трудное заключалось в том, чтобы не замёрзнуть, несмотря на всю тёплую одежду, которую они привезли с собой.

Рихтер поудобнее устроился в спальном мешке, стараясь сохранить тепло своего тела и испытывая неловкость из-за того, что рейнджерам приходится нести охрану вокруг временного аэродрома, созданного на заснеженной поляне. Больше всего его беспокоило, что у одного из вертолётов обнаружилась серьёзная неисправность. При том, что все бортовые системы вертолёта многократно дублированы, но у него есть несколько деталей, которые нельзя отремонтировать, — раз они выходят из строя, восстановить их можно только в хорошо оборудованной мастерской. Рейнджеры умели заправлять топливом «птичек» и заряжать своё оружие, но их познания в технике этим и ограничивались. Рихтер уже принял решение возложить на них ответственность за безопасность лагеря. Если на этой высокогорной поляне появится даже взвод японских солдат, группа американцев обречена. Рейнджеры сумеют, конечно, убить всех незваных гостей, но, если хотя бы один японец успеет передать по радио короткое сообщение, через несколько часов в горах высадится армейский батальон, а вот против него одиннадцать спецназовцев окажутся бессильны. Специальные операции, подумал пилот. Они оказываются успешными, если все идёт гладко, как во всём, чем занимаются военные, но у этой операции грань, отделяющая успех от катастрофы, была настолько тонкой, что её можно просто не принимать во внимание. Наконец, возникает вопрос о том, как спастись отсюда после завершения операции, напомнил себе Рихтер. Шансы на спасение ничуть не лучше, чем у экипажа боевого корабля, получившего серьёзную пробоину и находящегося вдали от берегов.

— Прекрасная вилла.

Во время войны правила меняются, напомнил себе Мюррей. Теперь работа стала проще благодаря компьютерам, хотя Федеральное бюро и запоздало с их внедрением. Он собрал группу молодых агентов. Первая задача заключалась в том, чтобы всего лишь проверить финансовые возможности Кука. Сразу же в распоряжении агентов ФБР появился его адрес. Расположенный по нему особняк оказался большим и дорогим, но всё-таки в пределах того, что мог позволить себе очень высокопоставленный государственный служащий, если он в течение многих лет сберегал каждый цент. Мюррей, однако, тут же увидел, что Кук не делал этого. Дипломат был клиентом Первого Виргинского банка, и ФБР, имеющее в своём штате сотрудника, способного взламывать компьютерные банковские коды, убедилось в том, что Кристофер Кук, подобно большинству государственных служащих, жил от зарплаты до зарплаты, получаемой им дважды месяц. За всю жизнь он сумел накопить всего четырнадцать тысяч долларов, намереваясь, по-видимому, потратить эти деньги на обучение детей в колледже. Мюррей знал, что в этом отношении Кук явно проявил излишний оптимизм, потому что стоимость американского высшего образования намного превышала такую сумму. Ещё более примечательным было то, что, когда дипломат купил этот дом, он не снял ни цента со своего банковского счета. Правда, Кук заложил дом в банке, однако сумма закладной равнялась лишь двумстам тысячам долларов, а поскольку при продаже предыдущего дома он выручил всего сто восемьдесят тысяч, между ценой этого особняка и средствами, имевшимися в его распоряжении, возникла значительная разница, объяснить которую банковские счета не могли. Откуда взялись остальные деньги? Мюррей связался со знакомым в Налоговом управлении, намекнув на вероятность уклонения от уплаты налогов, и в его распоряжении теперь оказалась дополнительная компьютерная информация. Из неё следовало, что объяснить это семейными доходами тоже нельзя. Проверка родственников продемонстрировала, что родители Куков, давно скончавшиеся, не оставили ни жене ни мужу крупного состояния. В результате дальнейшей проверки удалось установить, что один автомобиль куплен четыре года назад, а второй, приобретённый за наличные, был настолько новым, что из салона ещё не выветрился заводской запах. Итак, перед агентами ФБР оказался человек, живущий явно не по средствам, и хотя раньше при расследовании подозреваемых в шпионаже на это обычно не обращали внимания, за последнее время ФБР кое-чему научилось.