Она молча кивнула.

Несмотря на наркотик, его голос был твёрд.

— Ты можешь спать в этой комнате.

— Хорошо, — сказала она быстро, — я понимаю. Если ты передумаешь, я это тоже пойму. — И добавила спустя мгновение. — Ты можешь вернуть мой прежний вид. Знай об этом.

Он не ответил, но сел, удивлённый. Совершенно логично было ответить «нет». Но он должен всегда помнить об этом. И не должен отворачиваться от этого факта.

Дверь звякнула и сказала:

— Министр Чантхаваар Танг во Лаурин желает видеть вас, сэр. — На контрольном экране появилось изображение лица агента; оно было напряжённо, холодно, с признаками сдерживаемого гнева.

— Хорошо. Пусть войдёт.

Марин прошла в другую комнату. Ленгли не заметил, когда Чантхаваар вошёл, и сидя, ожидал, когда тот заговорит.

— Ты видел сегодня Бранноха.

Ленгли удивлённо посмотрел на него. Слабость все ещё владела им, но с другой стороны она позволяла ему лучше контролировать себя.

— Это что, незаконно? — спросил он.

— Что он хотел от тебя?

— А что ты думаешь? То же, что и Валти, и ты, и все вы от меня хотите. Я ответил ему «нет», потому что мне было больше нечего ему сказать.

Голова Чантхаваар, покрытая чёрными блестящими волосами, повернулась к нему.

— Я удивлён. Я весьма удивлён. До сих пор мой руководитель удерживал меня от зондирования твоего мозга. Они считают, что если ты действительно не знаешь, если ты в стороне от всего этого, то зондирование может отвратить тебя от сотрудничества с нами. Это неприятный эксперимент. После этого ты не сможешь быть тем же человеком.

— Давай! — ответил Ленгли. — Я не в состоянии удержать тебя.

— Если я найду время убедить моих начальников, я так и сделаю, — сказал Чантхаваар резко. Его чёрные глаза пылали гневом. — Все произошло одновременно. Сегодня был взорван военный завод на Венере. Я напал на след группы, которая пыталась взбунтовать Общинников и вооружить их. Это работа Бранноха, конечно. Он пустил в ход всю свою организацию, пытаясь отвлечь меня от поисков Сариса. Следовательно, у него есть причины полагать, что Сариса можно найти.

— Я говорил тебе, что думал над этим ещё тогда, когда был совершенно подавлен, и я… — Ленгли помедлил, взгляд его серых глаз стал твёрдым, — нет… не знаю. Не думай, что я сам не мучаюсь сомнениями. Если бы я знал хоть что-нибудь, то рассказал бы тебе.

— Возможно, — сказал Чантхаваар мрачно. — Однако я предупреждаю, что если ты не проделаешь какой-нибудь умственной работы в ближайшую пару дней, я буду вынужден сам допросить тебя. Поиски продолжаются, но мы не можем перекопать все щели и перетрясти весь мир. Кроме этого, многие влиятельные министры противятся допуску моих людей в их личные владения для поисков. Но Сарис должен быть найден, даже если мне понадобится перепотрошить всю планету — и тебя заодно.

— Лучше меня, — сказал Ленгли. — Это так же и моя планета, ты знаешь.

— Хорошо. Решайся на это, только очень быстро. Сейчас у меня есть ещё одно дело. Охранники доложили мне о рабыне, которую послал тебе Браннох. Я хочу её видеть.

— Взгляни…

— Помолчи. Веди её сюда.

Марин сама вошла. Она поклонилась Чантхаваару и затем застыла под его пристальным взглядом. Воцарилось долгое молчание.

— Так… — наконец проговорил агент. — Я всё понял. Ленгли, ты думаешь оставить её у себя?

— Да. И если ты не согласишься, я гарантирую, что постараюсь сделать все, чтобы ты никогда не нашёл Сариса. Но я вовсе не стремлюсь к гибели всей цивилизации только из-за неё, если ты так об этом думаешь.

— Нет… это не так. Я не боюсь этого. — Чантхаваар молча застыл, широко расставив ноги, заложив руки за спину и уставившись в пол. — Я думаю, что бы это значило. Своего рода шутка? Я не знаю. Надо быть осторожным.

Он долгое время молчал. Ленгли с интересом думал, что происходит внутри этого круглого черепа. И затем он заметил весёлые искорки в его глазах.

— Невообразимо! — сказал Чантхаваар. — Я думаю, что это только шутка. Садитесь и думайте, капитан. Я сейчас ухожу. Доброго дня вам обоим — наслаждайтесь друг другом, — он резко поклонился и вышел.

Дождь прекратился перед рассветом, но небо было закрыто облаками, и тьма заполняла город. Ленгли и Марин поели в полном одиночестве в своих аппартаментах. Действие транквилизатора прекратилось, и он смог сосредоточиться на отвлечённых проблемах и даже осмелился не думать о Марин, как о человеке, который когда-то жил. Он забросал её вопросами, и она отвечала. То, что он узнал, подтвердило рассказанное Валти о Сообществе: это действительно была кочевая культура, патриархальная и полигамная, с собственным боевым флотом, но претворяющая мирную политику. Её руководство действительно никому не было известно, ранняя история терялась во мраке. Гораздо меньше, чем Браннох, она рассказала приятного о центаврианах, и гораздо глубже, чем Браннох, но, конечно, этого следовало ожидать.

— Два межзвёздных империализма, — сказал Ленгли, — идущие курсом на столкновение. Хотя Тор, как мне кажется, и лучше Земли, но, может быть, я пристрастен.

— Ты не можешь помочь, — сказала Марин серьёзно. — Торианское общество имеет архаический базис, оно ближе к тому, что ты знал в своё время, чем совершенная Земля. Ещё труднее представить, что они что-то сделают для прогресса, если победят. Они уже давно застыли на одном уровне, реально у них ничего не меняется уже около пяти столетий.

— Какова цена прогресса?? — спросил Ленгли.

— Я прохладно отношусь к изменениям ради изменений. Застывшая цивилизация может быть только последним ответом человеку, обеспечивая его реальным гуманизмом. Я не вижу особых различий между двумя ведущими современными силами.

Несомненно, все разговоры записывались, но ему было наплевать.

— Как прекрасно было бы найти маленькую мышиную норку, заползти в неё и забыть всю эту борьбу, — сказала Марин задумчиво.

— Это то, что жаждет девяносто девять процентов человеческой расы, как я думаю, — сказал Ленгли. — За свою лень и трусость они сами навлекают на себя наказание — правителей, которые принуждают их к действиям. Никогда не будет ни мира, ни свободы для каждого отдельного человека до тех пор, пока он не научится думать сам и действовать согласованно с другими. Я боюсь только, что такой день никогда не придёт.

— Они говорят, что есть тысячи затерянных колоний, — мягко ответила Марин, мечтателъное выражение появилась в её глазах. — Тысячи маленьких группок, которые отправились искать собственную утопию. А возможно, одна из них где-то нашла её.

— Возможно. Но мы здесь, а не там, — Ленгли поднялся. — Давай закончим. Спокойной ночи, Марин.

— Спокойной ночи, — сказала она. Её улыбка была робкой, как если бы она ещё не знала, как он к ней относился.

Один в своей комнате Ленгли натянул пижаму, улёгся в постель и зажёг сигарету. Надо было что-то решать. Чантхаваар дал ещё пару дней. Он больше не мог никому морочить голову, потому что теперь он был обязан отвечать на вопросы о Сарисе. С другой стороны, ему не хотелось выяснять на себе, было ли правдой утверждение Чантхаваара о деградации после психического зондирования.

Все больше и больше ему казалось, что разумный выход — договор с Чантхавааром. Исходя из соображений личной безопасности, прежде всего он был на Земле, и, несмотря на все ловушки, сплетённые Валти и Браннох, преобладающей силой был здесь Чантхаваар . Если идти на контакт ещё с кем-нибудь помимо него, то необходимо учитывать риск и возможность бегства.

Если исходить из соображений гуманизма — Сол находится в положении status quo; она не проявляет открытой агрессивности, как Центавр, но это самодовольство должно иметь и оборотную сторону. Если все таки, несмотря ни на что, произойдёт война, то в Солнечной системе живёт больше людей, чем в системе Центавра. Кроме того, Бранноху потребуется более девяти лет, чтобы отправить донесение домой и вызвать сюда боевой флот. За эти девять лет вполне возможно, что эффект Сариса будет реализован в виде стандартного оружия (И, надо отметить, вполне гуманного оружия, которое не может причинить вреда ни одному живому существу.).