У Сета похолодело внутри.

– А что она сказала?

– Да ничего особенного. Наверно, она подготавливала почву для дальнейших действий, но тут пришел Уилл. Она купила гвоздики и ушла. Он сказал, что ее лицо ему показалось знакомым.

– А она не сказала, как ее зовут?

– Дай вспомнить. Да, сказала. – Дрю взяла сумочку и ключи. – Гло Хэрроу. Слушай, мне пора идти.

Сет положил руку ей на плечо.

– Если она придет опять, сразу звони мне.

– Но зачем? Это просто какая-то женщина, которая пытается выбить из меня деньги или попросить познакомить ее с моим дедушкой. Поверь, я с этим сталкиваюсь всю свою жизнь.

– Я прошу тебя об этом совершенно серьезно. Если она еще раз придет, сразу иди в подсобку и звони мне.

Его голос звучал так серьезно, что она кивнула:

– Хорошо, обещаю.

Он практически не спал в ту ночь. Даже удовольствие от сознания, что Дрю лежит рядом, было неполным. Глория и здесь ухитрилась все испортить. Хотя он и был уверен, что его мать опять пытается испортить его жизнь, теперь уже с Дрю, он все же постучал в дверь к братьям Маклин, чтобы окончательно удостовериться в этом. Дэн, который уже собрался идти на работу, спросил:

– Эй, что случилось? Ты мог бы меня и не застать. У меня совещание рано утром.

– Мне надо поговорить с Уиллом.

– Ну, желаю тебе удачи. Он спит как сурок, не знаю, удастся ли его разбудить.

– Понимаешь, у меня к нему срочное дело.

– Слушай, Сет, он действительно измотался, ему надо поспать.

И так как Сет уже шел через захламленную гостиную в комнату Уилла, Дэн пошел следом. Смирившись с тем, что Сета не остановишь, он показал на дверь.

Сет и не подумал стучать, а сразу широко распахнул дверь. Комната была такой маленькой, что в ней помещались лишь шкаф да кровать. Уилл лежал на спине, широко раскинув руки.

Дэн подошел к окну:

– Предупреждаю, он будет ругаться самыми последними словами, – и безжалостно раздвинул занавески.

Яркое утреннее солнце осветило кровать. Уилл даже не шелохнулся. Дэн подошел к кровати:

– Вот, смотри, как это делается. – Он наклонился к уху Уилла и прокричал: – Доктор Маклин, сейчас же ответьте, это смотровая номер три. Очень срочно.

Уилл мгновенно сел и в недоумении уставился на Сета. Сет схватил его за руку:

– Мне срочно надо поговорить с тобой.

– У тебя что, внутреннее кровотечение?

– Нет.

– Так оно сейчас начнется, если ты не уберешься отсюда и не дашь мне поспать.

Он прикрылся подушкой от солнца.

– Ты был вчера у Дрю в магазине. – Сет выхватил у него подушку. – Ты видел там женщину, которая показалась тебе знакомой.

– Сейчас я не узнал бы и собственную мать. И вообще, кто ты такой и что ты делаешь в моей спальне?

– Как она выглядела?

– Если я тебе об этом расскажу, ты уйдешь?

– Да. Пожалуйста.

Зевая во весь рот, Уилл потер руками лицо.

– Одета она была так, что самое подходящее дело для нее – стоять где-нибудь на углу в Балтиморе. Волосы, вытравленные до белого цвета, костлявая, тощая, как ободранная кошка. Заметно, что злоупотребляет алкоголем и наркотиками.

– Сколько ей лет?

– Примерно пятьдесят, но выглядит ужасно. Если она завещает свое тело науке, ничего нового мы не узнаем.

– Да, – тяжело вздохнул Сет, садясь на край кровати.

– Как я уже сказал Дрю, что-то в ней показалось мне знакомым. Но даже не представляю, где я ее видел. – И тут он сразу все понял. – О, черт побери, это же Глория Делаутер!

– Подождите, подождите, – суетился Дэн. – Вы говорите, что Глория была у Дрю в магазине? Но этого быть не может.

– Это была она. – Уилл беспомощно уронил руки на колени. – Только сейчас до меня дошло. Она изменилась, но не настолько, чтобы ее не узнать. Что она здесь делает?

– Уилл у нас немного глуповат, – сказал Дэн, – особенно когда дело касается плохих людей. Деньги, вот что ей надо, правда, Сет?

– Да, все так, – проворчал Сет.

– И все равно я ничего не понимаю. – Уилл дернул себя за волосы. – Ты ей ни черта не должен. Шантажировать она тебя тоже не может.

– Я платил ей много лет подряд. Глупо, конечно, но я просто не знал, как сделать, чтобы она отстала от наших.

– Они ничего не знают?

– Нет. Я никогда никому об этом не говорил. Она разыскала меня в Риме несколько месяцев назад. А неделю назад появилась уже здесь. Я думал, что выторговал для себя передышку. Но если она пришла к Дрю в магазин, то вовсе не за тем, чтобы купить букет ромашек.

– Чем мы можем тебе помочь?

– Посмотрим, что она дальше предпримет.

Сет подумал, что, увидев Дрю, Глория сразу решила, что между ним и Дрю не может быть ничего серьезного.

На самом деле он и сам не до конца понимал, как у него обстоят дела с Дрю. Она была не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ, но сдержанность как раз и была одним из ее привлекательных качеств. Он знал, что она не в восторге от идеи позировать ему опять. Но в воскресенье он все приготовил для сеанса в своей мастерской так, как будто она уже согласилась.

– Почему бы тебе не взять у меня за акварель деньги?

– Я не хочу денег.

Он расстелил простыни на кровати. Их цвет жимолости хорошо гармонировал с ярко-красными лепестками роз и белой кожей Дрю.

– Но ведь ты рисуешь для того, чтобы продавать картины? – Глядя на кровать, она испытывала неловкость. – Для того, чтобы получать за них деньги.

– Я не пишу картины ради денег. Деньги – побочный продукт, который, должен признать, иногда приходится очень кстати. Но этими вопросами занимается мой агент.

Он раскрыл пакет с лепестками и разбросал их по кровати.

– Просто расслабься, а остальное предоставь мне.

– Я не могу расслабиться, голой лежа на кровати.

– Брось, можешь.

Он подбросил еще лепестков и отступил в сторону.

– Один час? И акварель будет моей?

– Договорились. Давай-ка снимай халат. – Он развязал пояс и нежно спустил халат с ее плеч. – Мне очень нравится на тебя смотреть. Я хочу показать тебе, какой я тебя вижу. А теперь ложись. Мне надо, чтобы ты повернулась на бок и смотрела на меня. А руку положи вот так. – Он поднял ее руку и положил ей на грудь.

– Я чувствую себя так, будто меня выставили напоказ в витрине.

– Ты должна гордиться своим телом. Подними немного колено, а руку держи там, где я ее положил, ладонью вверх. Вот так, хорошо.

Сет взял из пакета еще лепестков и разбросал их по всему ее телу и в раскрытую ладонь. А потом тщательно разложил их на ее волосах, на груди, на плече, вдоль линии бедра.

Он отошел в сторону.

– Постарайся не двигаться. – Он встал за мольберт. – Говори со мной.

– О чем? О том, как нелепо я себя чувствую?

– Почему бы нам с тобой вечером не покататься на лодке? Мы напросимся на обед к Анне, а после быстренько уйдем.

– Я не могу думать об обеде и, уж конечно, о твоей невестке, когда я голая.

– Люди увидят потрясающе красивую женщину.

– О боже, и моя мать тоже! – сказала Дрю в ужасе.

– Как она, кстати? Они с отцом все еще вместе?

– Насколько я знаю, да. Но они очень недовольны мной.

– Очень трудно всегда всем угождать.

Он нарисовал изгиб ее плеча, стебель шеи, изящную линию груди. А потом начал писать ее красками.

Она перестала думать о своей позе, забыла про скромность и завороженно наблюдала за тем, как он работает. Какие бы фантазии ни проносились сейчас в его голове, она ощущала себя с ним единым организмом и не хотела нарушать это наваждение.

Правда ли, что натурщица всегда влюбляется в художника? Может, это естественно, что он ей сейчас нужен как никогда.

Когда он посмотрел на нее, словно пытаясь впитать всю ее сущность, ее пробила дрожь.

– Можно я посмотрю, что ты уже сделал?

– Угу.

Он положил кисть, взял со стола тряпку и так и стоял, не отрывая взгляда от портрета.