Царь Давид пришёл, когда она подбирала уже последние листочки. Посмотрел на эти листочки, посмотрел на обмотанную вокруг Ани вышитую скатерть, наверняка заметил патологию её сосудистой системы — и не стал говорить того, что она ожидала услышать. Похоже, он совсем не сердился. То есть, сердился, но не на неё. Вон что заявил: убил бы, если бы Васька был чужим! Значит, она всё-таки стала причиной ссоры между родными людьми.

Царь Давид ушёл, а она ещё долго не спала, потому что чинила халат. А потом не спала, потому что просто не могла уснуть. Думала: о чём царь Давид говорил с Васькой? Или ни о чём не говорил? Когда Васька вышел из её комнаты, Аня ожидала криков, ссоры, выяснения отношений — как всегда. Но в квартире была полная тишина. Эта тишина ей нравилась ещё меньше, чем крик. По крайней мере, когда кричат — то хотя бы можно понять, что происходит…

Она заснула только под утро, и, конечно, проспала. Даже бой часов у соседей за стеной не разбудил вовремя. Восьмой час! Ужас. Правда, царь Давид говорил, что завтрак для него готовить не надо, но хотя бы оладьи пожарить…

Аня оделась, придирчиво рассмотрела себя в зеркале — прекрасный халат, никаких следов дыры, — умылась в ближайшей ванной холодной водой и заторопилась в кухню.

В кухне за столом сидел царь Давид, пил чай, неторопливо листал какую-то старую потрёпанную книгу.

— Доброе утро, — растерянно сказала Аня. — Я нечаянно проспала. Со мной такого вообще никогда не было… Я сейчас приготовлю что-нибудь, я быстро, буквально за пять минут…

— Могла бы ещё поспать, — недовольно сказал царь Давид. — Чего вскочила? Я же говорил, что мне утром готовить ничего не надо. Или ты себе что-то хотела?

— Как это — себе? — Аня совсем растерялась. — Я для себя вообще никогда не готовила… Я для вас хотела… для обоих.

— Для Васьки? — догадался царь Давид. — Забудь. Васька ушёл из дома. Ещё ночью.

— Как ушёл? — испугалась Аня. — Куда ушёл? Ночью! Какой кошмар… Давид Васильевич, вы в милицию сообщили? Ой, наверное, надо же и родителям сообщить… Давид Васильевич, это из-за меня, да? Где его теперь искать? Господи, только бы ничего не случилось…

— Ты чего, девочка? — удивился царь Давид. — Чего это с ним может случиться? Если только башку о потолок поцарапает… Милиция, родители… Не надо его искать, он в гостиницу пошёл. Деньги есть, не пропадёт.

— Вы с ним поссорились, да? — спросила Аня, чувствуя себя страшно виноватой.

— Я с ним пока не ссорился, — хладнокровно ответил царь Давид. — Я его пока только из дома выгнал. А дальше видно будет…

Аня схватилась за сердце. Царь Давид засмеялся.

— Девочка, не надо на меня так смотреть, — сказал он. — Это у нас не впервые. Тебе Маргарита обо мне разве не рассказывала? Рассказывала. Ну, так ты сама должна понимать: такой имидж постоянно поддерживать надо. А то бояться перестанут.

— А зачем вам надо, чтобы вас боялись? — не поняла Аня. — Вы хороший человек, а хотите, чтобы боялись. Зачем?

— А чтобы власть не отдавать, — с очень довольным видом заявил царь Давид и опять засмеялся. — Я очень люблю командовать. Я диктатор. Веришь, нет? Честно говори.

— Нет, не верю, — честно сказала Аня.

— Ну, как хочешь, — легко согласился царь Давид. — Тогда садись, завтракать будем.

— Нет, я потом…

— Слушай мою команду, — перебил её царь Давид. — Никогда не спорь со мной с утра пораньше. Не люблю. Никогда не сиди на диете. Тоже не люблю. Если не будешь питаться как следует — я тебя уволю. Всё поняла?

— Вы меня не можете уволить, — возразила Аня. — Вы меня ещё не принимали на работу. Договор-то не подписывали? Значит — ещё и не принимали.

— А знаешь, что?.. — задумчиво сказал царь Давид. — Ты смешная. Но не ребёнок, нет, тут Машка не права. Ты просто другой породы, вот что я думаю. Это интересно. И готовишь хорошо. И тихая. Мне всё нравится, так что оставайся, не пожалеешь. А пожалеешь — в любой момент можешь уйти, я препятствовать не буду. Но я думаю, ты не пожалеешь. Про Ваську не думай. Пустяки это всё. И бояться ничего не надо.

— Я и не боюсь ничего, — сказала Аня.

Она вдруг почувствовала, что действительно ничего больше не боится. Тем более — царя Давида. Дама Маргарита просто шутила, когда рассказывала о том, какой он страшный. Или на всякий случай заранее запугивала, чтобы внушить домработнице максимальное почтение к хозяину. Или сама ничего не понимает в людях.

Вообще-то все считали, что это Аня ничего не понимает в людях. Она была склонна согласиться с общим мнением на этот счёт. Но вот сейчас совершенно точно знала: царь Давид — это тот человек, встреча с которым должна изменить её судьбу.

— Ты чего так смотришь? — спросил царь Давид. — Ты о чём думаешь?

— О судьбе, — ответила Аня. — О том, что она должна измениться. Понимаете, у меня есть знакомая, у неё шизофрения, я её недавно в больнице навещала… В общем, Алина сказала, что я встала на путь, ведущий к счастью. То есть это не она так думает, а её глюк… то есть галлюцинация, понимаете? Её глюк считает, что я обязательно буду счастлива. Я тогда не поверила, так, для вежливости соглашалась… А сейчас думаю: вдруг её глюк окажется прав? Вот бы здорово было…

— Глюк сказал, да? Нет, Аня, ты всё-таки ребёнок… — Давид Васильевич смешливо фыркнул, потом посерьёзнел, о чём-то напряжённо поразмышлял и вдруг озабоченно спросил: — Девочка, а ты машину-то водишь? Нет?! Ай, как неудачно. А на чём же мы поедем знакомиться с этим глюком?

Аня смотрела на царя Давида и радовалась. Кажется, никогда раньше она не встречала человека с таким непредвзятым мышлением. С ним можно было говорить абсолютно свободно, не подыскивая осторожных слов и не задумываясь о впечатлении, которое они могут произвести. Наверное, с царём Давидом можно говорить как с мамой и бабушкой. И как с Алиной. И как с несуществующим собеседником, которого она придумала себе давным-давно, чтобы было с кем поговорить тогда, когда рядом только те, с кем говорить нельзя…

Всё было хорошо. Всё было очень хорошо. Ей действительно повезло с хозяином. Но ещё много дней Аня мучилась сознанием собственной вины за разрыв царя Давида с родными. Она была уверена, что царь Давид просто соврал о том, что и раньше выгонял племянника из дома. Ну, например, для того соврал, чтобы она не чувствовала себя виноватой. А она всё равно чувствовала. И всё время думала, что скажет даме Маргарите, когда та позвонит. Если вообще позвонит… Первые два дня Аня ждала возможного звонка просто с ужасом.

Ну, и дождалась.

— Как ты там? — озабоченно, но вовсе не сердито спросила дама Маргарита. — Давид сказал, что опять Василия выгнал. Вот ведь характер… Тебе одной, без помощника, не тяжело? Чего они опять не поделили?

— Я не виновата, — неуверенно сказала Аня. — Они целый день кричали, даже когда в шахматы играли. Я думала, это просто привычка такая, ничего страшного… Ведь на самом деле они любят друг друга, это же видно. А потом вон чего… Маргарита Владимировна, мне очень жаль. Но вы не беспокойтесь, мне кажется, они скоро помирятся.

— Разве они ещё и поссорились? — затревожилась дама Маргарита. — А мне ни Давид, ни Василий ничего об этом не говорили.

— Ну, как же… Ведь Василий из дома ушел!

— А, это ещё ничего не значит, — с явным облегчением откликнулась дама Маргарита. — Это у них без конца такая свистопляска. Что старый, что малый… Вот когда царь Давид действительно решает поссориться — это не дай бог. Это уже в гостиницу сбежать не удастся… Ладно, это пустяки. Ты лучше расскажи, как его нога. Сам он ничего не говорит, даже брату, ругается только… Кто его теперь на процедуры возит? Такси вызываешь?

— Нет, его Руслан возит, — сказала Аня. — Это охранник. Руслан очень хороший, он мне как брат, и машину хорошо водит, Давид Васильевич сказал, что спокойно может свою машину Руслану доверить. И на процедуры возил, и просто так, покататься. Зачем такси? Такси — это всё-таки очень дорого.