— Пожалуй, и виноградник заложить можно, — важно сказал Васька. Они как раз шли мимо четырех виноградных лоз с мелкими гроздьями темно-синих ягод. Васька отщипнул одну виноградину, раскусил, тут же выплюнул и поморщился. — Но сорт какой-нибудь поприличней надо найти. Не такую отраву.

— В наших местах никакой другой сорт не приживается…

Аня хотела добавить, что для того, чтобы вдруг ни с того ни с сего решить заняться садоводством, надо бы сначала узнать хоть самые элементарные вещи о таком сложном деле. Но подумала, что это не слишком вежливо — грубить гостю, даже если этот гость — Васька. Поэтому вздохнула и промолчала.

Так и молчала до самого вечера, без особого интереса наблюдала со стороны, как дама Маргарита жадно расспрашивает бабушку про всякие сорта, прививки и удобрения. Бабушка отвечала подробно, с видимым удовольствием, с примерами из практики и с демонстрацией достижений. Дама Маргарита слушала с открытым ртом, вся лучась восторгом и изумлением. Как ни странно, Васька тоже внимательно слушал, даже пару раз задал вполне уместные вопросы. Царь Давид молчал, улыбался и явно гордился невестой. Аня потихоньку стала убирать со стола, мама тихо извинилась и ушла проверять тетрадки. Смотрины заканчивались.

Бабушка поймала вопросительный взгляд Ани, на полуслове оборвала хвалебную оду белому наливу, доброжелательно заявила:

— Ну все, гости дорогие, вам уже пора. Не ночью же по таким дорогам крутиться. А оставить мне вас негде, да и незачем, вы уже все посмотрели, послушали, поняли… Правильно я говорю? Василий, ты чего с места сорвался? Для тебя спецзадание. Надо кое-что в машины отволочь. Видел баулы у стены стоят? Клетчатые, три штуки… Ну, как же не видел! Какой-то ты невнимательный. Пойдем, покажу. А грузить уж сам будешь, у нас таких богатырей не водится, чтобы такие тяжести таскать.

Она повела Ваську за собой, что-то приговаривая на ходу, и он послушно пошел, и тоже заговорил, и даже один раз засмеялся. Царь Давид и дама Маргарита переглянулись, царь Давид вопросительно поднял брови, дама Маргарита поежилась и, неуверенно улыбаясь, сказала:

— Да уж…

— Вот так! — Царь Давид торжествующе поднял палец. — А я предупреждал! Теперь видишь?

Это они о бабушке говорят. Впечатлениями обмениваются. Междометиями — это, наверное, чтобы она, Аня, не поняла.

— Бабушка необыкновенная, — с неожиданной для себя ревностью сказала она. — Это не все сразу понимают. А когда понимают — тогда уже поздно…

— Я поняла, — сказала дама Маргарита и засмеялась. — Ой, Анна, уморишь ты меня когда-нибудь. Между прочим, ты на нее действительно похожа. Ну что, собираемся? Какие там баулы Василий таскает?

Васька уже оттащил три неподъемных баула к машинам, устраивал их в багажниках и ворчал что-то в том смысле, что стратегические запасы продуктов делать уже давно не модно, а роту солдат, которым все это можно скормить, ему взять негде. Увидел подходившую Аню, без паузы продолжил:

— Если только Юстас своим резидентам все это скормит…

— А, это ты про бомжей, — поняла бабушка. — Ну и правильно, ну и скормит. Человек не должен голодать. Настоящий голод — это очень страшно. Да еще если и крыши над головой нет. Не дай тебе бог такое узнать когда-нибудь.

Васька саркастически хмыкнул, но ничего не сказал. Устроил баулы, захлопнул багажники, полез в карман за ключами.

— Ты не поведешь. — Царь Давид отобрал ключи и отдал их Ане. — Ты вино пил, мать вино пила… Я не пил, Аня не пила. Ты со мной сядешь, Аня Машку повезет.

— Да сколько там я выпил! — возмущенно начал Васька, но все-таки послушно полез в машину царя Давида, вполголоса бормоча. — Два глотка выпил… Тем более — сухого… И ни одного мента на дороге… Достали уже перестраховщики…

— За мной поедешь, я спешить не буду, — сказал царь Давид Ане и повернулся к даме Маргарите и бабушке, что-то оживленно договаривающим не договоренное. — Маш, садись в машину. Нино, я через недельку приеду, можно? Ну, до свидания.

Они опять коротко обнялись, как старые друзья, похлопали друг друга по плечам — точно так же, как при встрече, — царь Давид помахал рукой Аниной маме, стоящей возле калитки, и полез в машину. Бабушка шагнула к Ане, заглянула ей в лицо, озабоченно шепнула:

— Ну, что такое? Все хорошо. О чем ты весь день тревожишься? Или за руль садиться не хочешь? Так и не привыкла еще? Не бойся, все нормально будет. Езжайте уж, пока не стемнело.

Аня неопределенно угукнула, потерлась головой о бабушкино плечо, торопливо подбежала к маме, так и не стронувшейся с места, обняла, шепнула ей на ухо: «Не болей, пожалуйста», — и вернулась к машине дамы Маргариты, с некоторой неловкостью полезла на водительское место, виновато бормоча:

— Я не хотела, честное слово… Давид Васильевич приказал.

— Ты о чем? — рассеянно спросила дама Маргарита, не отрывая взгляда от дома, постепенно исчезающего за пышными зарослями шиповника и терна, тянущимися вдоль всей улицы. — Какие места, нет, ну какие же места бывают… А что Давид приказал? А, за руль сесть, что ли? Не бери в голову. Приказал и приказал. Значит, так надо. Тем более что я действительно выпила. Да и в сон клонит. Посплю, наверное…

Она замолчала и, кажется, действительно заснула. И Аня молчала, с некоторым напряжением следила за дорогой, старалась на упустить из виду идущую метрах в ста впереди машину царя Давида и думала, чем же кончились смотрины невесты. Наверное, ничем? Получился обыкновенный обед, на который попали обыкновенные гости. Обыденно все получилось. И даже скучно. И никто слова не сказал о гипотетической свадьбе.

…Машины одна за другой въехали в подземный гараж, Аня с первой попытки очень удачно припарковалась на довольно узкой площадке, выключила мотор и посидела, раздумывая, как разбудить даму Маргариту. Дама Маргарита шевельнулась, вздохнула и вдруг сказала совершенно не сонным голосом:

— Знаешь, Анна, а жаль, если твоя бабушка не согласится за Давида выйти…

Вечером никто ни слова не сказал о прошедших смотринах. Сначала говорили о том, куда девать всю эту гуманитарную помощь в трех баулах, долго вытаскивали из них всякие банки, пакеты с картошкой, домашний копченый окорок, сушеный боярышник, невероятное количество яблок разных сортов. Устраивали все это в холодильники, в шкафы, выносили на лоджию. Аня руководила, дама Маргарита нюхала чуть ли не каждое яблоко, Васька таскал тяжести и неразборчиво ворчал, царь Давид сидел, тер ногу и хитро улыбался. Все были заняты делом.

Потом, уже ближе к ночи, долго сидели за чаем с фирменным бабушкиным тортом — оказывается, она под шумок и половину торта успела упаковать «на вынос», — и тоже ни слова не сказали о том, женится царь Давид или не женится. Говорили о саде, который произвел неизгладимое впечатление не только на даму Маргариту, но, похоже, и на Ваську. Он даже название сортов запомнил. И все сворачивал разговор на то, что фазенду надо строить именно в этом месте. Купить у кого-нибудь готовый дом с участком, снести дом на фиг, построить новый, приличный, а сад как-нибудь привести в цивилизованный вид, бассейн устроить, теннисный корт… Ане было обидно слушать все это. Она представляла, как этот Васька покупает дом, например, у тети Лиды, а потом сносит, а потом строит свою фазенду… В непосредственной близости от дома мамы и бабушки. Ну, тетя Лида, может быть, и не согласится продавать свой дом. А Никитины согласятся. Они уже старые, им со своим домом тяжело, они охотно поменяли бы свой старенький и маленький домик на квартиру со всеми удобствами. Давно бы поменяли, да желающих на их халупу не находилось. А Васька может столько предложить, что и на квартиру со всеми удобствами хватит. Вон как загорелся. Только и говорит о том, какой дом у него будет, и каких работников он наймет, и какой сорт винограда можно считать приличным… А Никитины, между прочим, живут даже ближе к бабушкиному и маминому дому, чем тетя Лида. Аня не хотела Ваську в соседи. У нее от одной только мысли об этом портилось настроение и начинала болеть голова. Все-таки не просто так было это плохое предчувствие. Фазенда! У богатых свои причуды.