В коробке были разноцветные пакеты и свёртки, большие и маленькие, плотно уложенные почти до самого верха. Под ожидающим взглядом царя Давида Аня стала доставать их один за другим и укладывать рядком на диване. Уложила последний пакет и стала ждать дальнейший указаний.

— Ну, — нетерпеливо сказал царь Давид. — Ну, ты чего? Даже не посмотрела, что там. Разворачивай!

И Аня стала послушно разворачивать свёртки и вынимать из пакетов какие-то тряпки, вроде бы одежду, опять складывая всё развёрнутое и вынутое на диван. И опять стала ждать указаний.

— Тебе ничего не нравится? — помолчав, спросил царь Давид. Вид у него был озадаченный.

— Мне всё нравится, — неуверенно ответила Аня. — А что это такое?

— Это шестой пункт договора, — почему-то сердито сказал царь Давид. — Работодатель обязуется снабжать работника всеми необходимыми личными вещами… Примерила бы что-нибудь, что ли… Или уж хотя бы как следует посмотрела! Между прочим, я сам выбирал.

— Минуточку, минуточку! — Аня вскочила на ноги и неловко затопталась на месте. — Что значит — снабжать необходимыми вещами? Во-первых, у меня всё необходимое и так есть. Во-вторых, вот это — что такое? По-моему, это какая-то косметика, а косметика никак не может считаться необходимой вещью! Тем более что я не пользуюсь косметикой. И в-третьих, здесь же почти весь магазин! Такое количество тоже не может считаться необходимым!

— Какая косметика?! — возмущённо закричал царь Давид. — Где косметика?! Это духи! Машка сказала, какие хорошие, вот — я нашёл самые хорошие! Мне нравятся! Будешь ими мазаться! А то уволю! Какой весь магазин?! Только халат! Один махровый, а другой… не махровый. И костюм тоже один! Спортивный! И не спортивный — тоже один! И никогда не спорь со мной! Я предупреждал, чтобы не спорила? Вот и не спорь! И сядь, наконец. Вскочила… Мне тоже вставать, да? Я не хочу, у меня нога болит.

Аня торопливо шлёпнулась в кресло и упрямо сказала:

— Я не спорю. Но у меня действительно есть всё необходимое. Просто я ещё не всё привезти сюда успела. Потом привезу, сейчас и этого хватает.

Она заметила, как царь Давид с сомнением рассматривает её чиненый халат, и торопливо добавила:

— Я сегодня встретила Василия. Он просил передать вам, что извиняется.

— Картошка, наверное, сварилась уже, — помолчав, сказал царь Давид. — Пойдём картошку есть, да?

И они пошли есть картошку. Со сливочным маслом, с укропом, с малосольными огурчиками. И пока сидели за столом, говорили только о картошке, о масле, об укропе и о малосольных огурчиках, а о разложенном на диване шестом пункте договора не говорили. И о Ваське не говорили. Ане говорить о Ваське было не интересно, а о шестом пункте — ужасно неудобно. А царь Давид, кажется, вообще об этом забыл.

Оказывается — нет, не забыл. Когда они уже допивали чай с Алининым вареньем из лепестков шиповника, царь Давид, на полуслове оборвав горячие похвалы лепестковому варенью, вдруг сказал:

— Знаешь, я очень давно не выбирал одежду для девочек. Очень давно. Я хотел, чтобы тебе понравилось.

Аня вспомнила о его погибшей жене и дочках и быстро сказала:

— Мне понравилось… то есть, мне наверняка понравится. Я просто растерялась. Сразу так много, и всё — мне одной… И почему — мне?

— По шестому пункту… — Царь Давид коротко рассмеялся, тут же поскучнел и неохотно добавил: — Ну, не Машке же шмотки выбирать, да? С ней никогда не угадаешь, что понравится, что не понравится… И шмоток этих у неё — девать некуда. А Лилька её вообще что попало носит. Драные штаны и бархатный пиджак. И цветастые башмаки. Огромные, грубые, как у десантника, но все розовыми цветочками разрисованы. Одна дублёнка была нормальная, так она её какому-то прохиндею отдала, чтобы он на спине чей-то портрет нарисовал. Не то певца какого-то, не то актёра… Масляными красками! И за работу отдала в два раза больше, чем та дублёнка стоила… Ты такое носить стала бы?

— Давид Васильевич, я прямо сейчас всё перемеряю и вам покажу, — решительно сказала Аня. — Вот прямо сейчас. Только со стола уберу и посуду помою. Ладно?

Царь Давид откровенно обрадовался, заулыбался, заблестел глазами, поднимаясь из-за стола, быстро заговорил:

— Ладно! Вот и молодец, вот и умница… Только посуду я помою, а ты иди, надень чего-нибудь, и покажись сразу же. Да? Иди, иди, не спорь со мной — уволю.

— Почему вы сами всё делать хотите? — с недоумением спросила Аня.

— Потому, что мне скучно, — ответил царь Давид.

— Тогда почему вы искали домработницу?

— Потому, что мне скучно, — невозмутимо повторил царь Давид.

Аня вздохнула, подумав, что это очень похоже на правду, и пошла разбираться с шестым пунктом договора, который так и остался лежать на диване в холле. Быстренько рассовав всё барахло опять по пакетам, она прихватила первый попавшийся и пошла в свою комнату переодеваться.

Первым попавшимся оказался спортивный костюм глубокого винного цвета, лёгкий, мягкий, очень стильный и — что нравилось Ане больше всего, — очень большой. Она всю жизнь предпочитала свободную одежду. Надо сказать царю Давиду спасибо.

Аня вошла в холл, где царь Давид уже сидел в кресле с видом председателя жюри какого-нибудь конкурса красоты, и сразу сказала:

— Спасибо, Давид Васильевич. Мне очень нравится. Только ведь это, наверное, страшно дорого?

— У, — разочарованно буркнул царь Давид, критически разглядывая Аню. — Девочка, я тебя переоценил. Килька. А может, ещё поправишься? Нет, это дело долгое. Ладно, это Алина поносит, как раз на неё. Ну, иди ещё что-нибудь надень. Там что-то поменьше есть.

Аня взяла с дивана ещё два первых попавшихся пакета и опять пошла в свою комнату, очень надеясь, что и остальное будет не намного меньше. В этот раз надежды ее оправдались: жёлтый махровый халат с капюшоном скрывал её от макушки до пят, а широкие рукава пришлось подвернуть несколько раз. Наверное, этот халат тоже Алине достанется…

— Вот это хорошо, — неожиданно одобрил царь Давид. — Прямо как иголка в стоге сена. Это будешь носить.

Аня подумала, что в этом халате совершенно невозможно что-нибудь делать — слишком широкие и длинные рукава всё время будут мешать, — но ничего не сказала и пошла надевать следующую тряпочку.

Следующей тряпочкой оказалось маленькое кремовое летнее платье. Совсем маленькое, почти по ней. Да еще и короткое. Она долго не решалась выйти к царю Давиду, с неудовольствием разглядывала свои незагорелые ноги, пыталась одёрнуть подол и одновременно повыше подтянуть вырез… Потом всё-таки вышла в холл, схватила с дивана ещё один пакет и попыталась скрыться, бормоча: «Сейчас я что-нибудь другое…»

— Стой, — приказал царь Давид. — Не мельтеши. Повернись. Очень хорошо. Почему босиком? Сюда надо хорошие туфли, да? И сумку хорошую надо. Но это ты сама должна выбрать. Завтра съездим, да? А так — молодец. Я доволен…

— Какие туфли? — испугалась Аня. — Какая сумка? У меня всё есть! И завтра я не могу, у меня ещё две распечатки не вычитаны…

— Уволю, — ласково пообещал царь Давид.

Аня не поверила, но всё-таки замолчала и пошла опять переодеваться.

В этот вечер она примеряла ещё один халат — обыкновенный, сатиновый, не очень длинный и не очень яркий, вполне пригодный для работы по дому, — невероятной ширины длинную чёрную шёлковую юбку с белой маленькой блузкой и серый брючный костюм офисного вида. Судя по всему, царь Давид был очень доволен, и Аня не решилась сказать, что ничего из всего этого шестого пункта, не считая сатинового халата, ей, скорее всего, никогда не пригодится. Деньги на ветер… Она ничего не понимала в известных фирмах и знаменитых именах, но подозревала, что итальянские и французские этикетки на вещах — это не подделка. И чувствовала страшную неловкость, потому что была уверена, что шестой пункт не предусматривал итальянских и французских этикеток. Юридический Изя в связи с шестым пунктом говорил только о рабочей одежде, постельном белье, полотенцах и резиновых перчатках, если она правильно запомнила…