Уильям Конгрев умер во Франции в 1828 году, не дожив четырех дней до своего 56-летия. Лишившись руководителя, лаборатория в Вулвиче захирела. Директор завода Веде тоже не получал больших прибылей. В конце концов он решил ликвидировать свое производство и в 1842 году отправил в Петербург секретное письмо с предложением продать «Конгревовы секреты приготовления боевых ракет». Из России вскоре приехал толстый полковник с пышными бакенбардами, немногословный и внимательный. Осмотрев все хозяйство Веде, он уклонился от каких-либо комментариев, сказал только:

Я не имею полномочий объявлять мое личное мнение, но я приложу все усилия, чтобы ответ Военного министерства последовал незамедлительно.

Вскоре из Петербурга пришло письмо: предложение Веде отклонялось, Россия решила не покупать английские секреты. И правильно решила, потому что секретов не было. Во всяком случае, для России.

…Рассказывая о детских годах в биографии боевой ракеты, я умышленно ничего не сказал о работах, которые велись в нашей стране, с тем чтобы выделить их особо: они того заслуживают. Мой патриотизм объективен. Наша родина сделала для ракетостроения так много, что, право же, не нуждается в том, чтобы ей приписывались чужие заслуги. Первая дорога на космодром пролегла по ее земле – этим уже все сказано. Объективность заставляет меня восхищаться удивительным предвидением Сирано де Бержерака и лихой смелостью Клода Руджиери. Уильям Конгрев строил хорошие ракеты и умел их применять, это правда. Но правда и то, что зерна, из которых выросли будущие всемирные победы космонавтики, были брошены в русскую землю давно, и история нашего ракетостроения небеднее, чем у англичан или французов. Россия в ракетных делах не только не отставала от других европейских стран, но очень часто перегоняла их. В старинных хрониках сохранились записи о том, что уже в XV веке Русь изготовляла много хорошего пороха. Войны Ивана Грозного увеличили это производство до 20 тысяч пудов в год. Это 320 тонн – для того времени величина громадная. Датский посол в Москве позднее, в 1710 году, писал: «…в России порохом дорожат не более, чем песком, и вряд ли найдешь в Европе государство, где бы его изготовляли в таком количестве и где бы по качеству и силе он мог сравниться со здешним».

Похоже, что датчанин прав: Россия была впереди не только в Европе, но, пожалуй, во всем мире. Во всяком случае, гораздо позднее, в 1775 году конгресс США вынужден был издать специальную рекомендацию о производстве пороха, поскольку существующее производство не в состоянии было обеспечить военную безопасность и внутренние потребности молодой независимой федерации.

И фейерверки, и зажигательные ракеты в XVII веке уже хорошо были известны русским пороховых дел мастерам. В самом раннем изо всех дошедших до нас трудов по артиллерии – в «Уставе ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки», составленном пушечным мастером Онисимом Михайловым в 1607-1621 годах, уже есть описания русских ракет-«ядер, которые бегают и горят». «И то ядро годно к приступным (то есть штурмующим приступом, – Я. Г.) людям на победу», – писал Михайлов.

Массовое производство ракет потребовало в 1680 году создания специального «ракетного» заведения. Таким образом, уже в XVII веке можно говорить о русском ракетостроении, как о пусть маленькой отрасли промышленности.

Царь Петр I очень увлекался ракетами, правда главным образом праздничными. Он сам придумывал новые составы для фейерверков и всячески поощрял ракетное производство. Производство пороха в годы его царствования приближалось уже к 650 тоннам в год. В середине XIX века русский историк Н. Г. Устрялов писал, что Петр «на масленице непременно пускал большие фейерверки, которые сам устраивал, собственными руками, изготовляя на потешном заводе ракеты, звезды, колеса, «огненные картины». Грандиозный фейерверк, какого Москва еще никогда не видела, был сожжен на реке Пресне 26 февраля 1690 года… при несметном стечении народа. Разноцветные огни в замысловатых фигурах, придуманных самим Петром, горели далеко за полночь. То же повторялось и в следующие годы каждую масленицу».

В 1717 году в русской армии Петр ввел сигнальную ракету. Простота и надежность этой конструкции объясняют тот факт, что эта ракета без существенных переделок находилась на вооружении 150 лет.

В 1777 году майор артиллерии Михайло Васильевич Данилов издал книгу, в которой рассказывалось, как следует изготовлять ракеты. Он конструировал и лил пушки и, очевидно, был очень знающим специалистом в своем деле, о чем можно судить по написанной им в 1762 году книге «Начальное знание теории и практики артиллерии». Сейчас бы такую книгу назвали монографией: труд был действительно разносторонний. В этой первой книге Данилов уже отводит ракетам отдельную главу. Он называет имена других русских ракетчиков, которые работали над усовершенствованием ракет и способов их производства. Один из них – Алексей Петрович Демидов предложил пускать сразу пять ракет и сконструировал для этого специальный станок – первый наш «стартовый комплекс». Очевидно, идея мгновенного запуска большого количества ракет, которая приписывается Конгреву, принадлежит также и Демидову. И правильность этой идеи много лет спустя подтвердили далекие потомки русского изобретателя – творцы легендарных «катюш».

Таким образом, к моменту, когда Веде продавал завод Конгрева, в России существовали уже неизвестные ему (впрочем, и всей остальной Европе, всегда с легким пренебрежением относившейся к русской технике) глубокие ракетные традиции. И спокойствие, с которым русский полковник оглядывал старенькие прессы для формовки пороха, не было наигранным. Он действительно был спокоен, а может быть, даже разочарован. Он не слушал англичанина, который взахлеб расхваливал свое предприятие: он больше Веде понимал во всех этих делах, и рекламным напором взять его было трудно. Вернувшись в Петербург, полковник с полной ответственностью мог доложить военному министерству: Заводы Веде – дряхлейшее предприятие, а «секреты» Конгрева не представляют никакого секрета.

Пожалуй, в то время во всем мире не было человека, который бы разбирался в ракетах лучше этого русского полковника. Звали его Константин Иванович Константинов.

Константинов соединял в себе многие таланты. Это был высокоодаренный конструктор, крупный ученый, замечательный экспериментатор, умелый организатор. А главное, это был просто умный, здравый человек, который при всей своей горячей увлеченности оставался объективным и видел все происходившее вокруг себя таким, каким оно было, а не таким, каким ему хотелось или хотелось его начальству видеть. Читая труды Константинова, как-то сразу чувствуешь вот эту его черту, и человек этот невольно к себе располагает. В сочетании с этими качествами энтузиазм и энергия представляются особенно ценными. Константинов был крупнейшим русским ракетчиком-практиком XIX века, но при всем безусловном новаторстве его работ надо отметить, что они были построены на солидном фундаменте трудов его предшественников.

Костя Константинов был еще маленьким мальчиком, игравшим в саду отцовского купеческого дома под Черниговом, еще только мельком, полусерьезно, скорее лаская, чем наставляя, говорили в доме этом о его будущих офицерских эполетах, когда в Петербурге трудами генерал-майора Александра Дмитриевича Засядко было сформировано первое в русской армии регулярное ракетное подразделение – так называемая «ракетная рота № 1». Впрочем, не будем забегать вперед: о первом русском ракетном генерале надо рассказать подробно…