Плечи затряслись от рыданий, и шарф намок от слез.

Поплакав немного, Калийа глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться. Сжав губы, она отложила рисунок и шарф в сторону и стала доставать другие вещи: украшения, медали, полученные подругами от прежних командиров Ворот Ваасы, ожерелье из разноцветных камней. Потом она вытащила накладную бороду и коричневый кожаный колпак, которые нередко надевала на себя Парисса, если они вместе отправлялись по кабакам. Она очень убедительно притворялась мужчиной, и Калийа явственно вспомнила, каким сиплым голосом она тогда говорила. Ловко же они дурачили народ в Бладстоуне!

Наконец Калийа добралась и до предмета, ради которого открыла шкатулку: это был маленький флакон, наполненный кровью Калийи и Париссы, залог их нерушимой дружбы.

– «В жизни и после нее», - негромко повторила она слова клятвы и, поглядев на кинжал, лежащий на столике, сказала, словно обращаясь к нему: - Но время еще не пришло.

Калийа достала из мешочка тонкую серебряную цепочку, купленную перед отъездом в Бладстоун-Виллидже. Поднеся флакончик поближе к глазам, она повертела его, отыскивая небольшое золотое ушко. Ловко, как опытный карманник, она вдела в него цепочку и застегнула на шее это необычное украшение.

Прижав флакон к груди, она еще раз глубоко вдохнула слабый запах Париссы, все еще сохранившийся в шарфе. Когда она отняла шарф от лица, оно снова стало бесстрастным, а глаза - сухими.

Ремилар сбился, увидев ползущего к нему Боусуна. Несмотря на чудовищную рану, несчастный смог протянуть к нему дрожащую руку и бросить полный страдания и мольбы взгляд.

Надеясь, что заклинание все-таки сработает, Ремилар энергично закивал ему и поманил рукой, поторапливая.

Усилием воли Боусун заставил себя подползти еще немного, но он все равно не успел бы, Ремилар исчез бы без него.

На той стороне улицы другие агенты Цитадели Убийц, выступив из тени, посылали вслед всадникам огненные стрелы и заклинания, но, к ужасу Ремилара, почти одновременно с ними показались и другие, узнать которых было несложно.

Дозорные!

Может, Энтрери и дроу - только приманка для Цитадели? И игры, затеянные Энтрери, - лишь хитроумная уловка, предпринятая для того, чтобы свести вместе Дозорных и убийц?

Снова отвлекшись, молодой чародей понял, что заклинание теперь точно не подействует. Еще раз махнув рукой Боусуну, он начал колдовать заново.

Каким-то сверхъестественным усилием воли бедняга смог-таки добраться до него и, распластавшись у ног Ремилара, вцепился в его лодыжки. Чародей даже придержал его за плечо, и сила заклинания перебросила их обоих на каменистый склон в Южной Ваасе, милях в двадцати от крепости.

– Ну, пошли,- обратился молодой маг к своему несчастному товарищу. - До пещеры ярдов двести вверх по склону, и тащить тебя я не собираюсь.

Дернув Боусуна за руку, Ремилар встретился с его ничего не выражающим взглядом, - по-видимому, он даже не понимал, где находится.

Боусун и в самом деле все равно, что покинул собственное тело. Его закружил вихрь серого тумана и резких ярких вспышек - это Киммуриэль Облодра, совершив ментальное нападение, захватил его разум.

Языки пламени и черный дым вились за копытами адских коней, с грохотом несшихся по булыжной мостовой. Джарлакс скакал первым, и его конь, слишком резко повернув на углу, опрокинул повозку с рыбой. Покупатели мгновенно бросились врассыпную, а бедный торговец пытался руками прикрыть свой товар. Видение бескровного, испуганного лица этого уже немолодого человека еще много дней преследовало потом Артемиса Энтрери. Рыночная толпа разбегалась перед всадниками, люди, взывая к богам и плача, кто бегом, кто ползком старались убраться с их дороги. Матери хватали и крепко прижимали к себе детей, рыдая и причитая так, будто сама Смерть пришла на улицы.

Энтрери заметил, что Джарлакса веселит всеобщая паника. Дроу даже сдернул шляпу и театрально приветствовал всех, лавируя в толпе на страшном жеребце.

Убийца пришпорил своего коня и, вырвавшись вперед, направил его на тихую улицу.

– Эти толпы прикроют наше бегство! - возмутился Джарлакс, но Энтрери ничего не ответил.

Упрямо нагнув голову, он лишь сильнее пришпорил жеребца. Они промчались несколько кварталов, пугая лошадей и редких прохожих. Сзади доносились звуки погони, но беглецы передвигались слишком быстро и беспорядочно, а там, где они проносились, возникали сутолока и давка, и преследователи вынуждены были сбавлять скорость.

– Нужно прорваться за ворота, - бросил Энтрери, как только Джарлакс поравнялся с ним на довольно широкой безлюдной улице.

– А потом в мои собственные.

Энтрери бросил на него недоуменный взгляд, не поняв, что это значит. Однако на расспросы и размышления времени не осталось, потому что, круто свернув за угол, они оказались перед северными воротами Гелиогабалуса. Ворота были открыты, как всегда, но стражники уже заметили всадников.

Они забегали и засуетились, и это означало, что массивная решетка сейчас опустится и створки закроются перед беглецами.

Пригнув голову, Джарлакс ударил пятками по бокам коня, и черный, как ночь, жеребец помчался еще быстрее, высекая копытами искры. Не отставая от приятеля, и Энтрери пришпорил своего скакуна. Джарлакс взмахнул руками, и на крытую галерею над воротами опустился черный шар, а в пальцах дроу почти сразу оказалась волшебная палочка.

– Чудесно! - пробормотал убийца раздраженно, представляя, как его неугомонный товарищ сейчас запустит в стражников огненный шар или еще что похуже и навлечет на них тем самым целую тучу стрел.

Джарлакс нацелил палочку и что-то проговорил. Из ее кончика вырвался ком зеленой вязкой массы и угодил в стражника, возившегося с опускным рычагом. Еще один ком был отправлен в одну из створок, и Джарлакс еще сильнее пришпорил коня.

Стражник у подъемного механизма с криком отпрянул и выпустил рычаг из рук. Ворот начал раскручиваться, и решетка стала медленно опускаться.

Но липкое вещество уже почти целиком обволокло механизм, движение его замедлилось, а потом почти остановилось, и между решеткой и мостовой осталось достаточно места, чтобы всадник, пригнувшись, мог проскакать под ней.