Но хуже было то, что в правой руке Ольвена блеснул боевой топор, занесенный для последнего, смертельного удара.

В столь безнадежном положении оставалось лишь пригнуться и попытаться смягчить удар.

Любой на месте Энтрери только защищался бы, но убийца быстро перебросил Коготь Шарона в левую руку, отражая атаку, а другой попытался вонзить кинжал в объемистый живот противника.

Но Ольвен помешал ему, сильно стукнув рукой по плечу. Энтрери ничего не оставалось делать, как кувыркнуться и, обернувшись, защищаться снова.

Повинуясь инстинкту, он отбил еще один метательный топорик, уже после сообразив, что вспышка, промелькнувшая рядом с ним, оказалась сверкнувшим на мгновение лезвием. Он даже не смог удивиться, когда это Ольвен успел его выхватить и так точно запустить.

– Примерно так ловят жирного поросенка, - поддразнил его следопыт.

– Только поймать его трудно, и он нередко оставляет ловца в дураках.

Невозмутимо усмехаясь, поигрывая боевым топором, Ольвен пошел забрать первый метательный топорик.

– Да, приходится повозиться, чтобы его поймать, - согласился он. - Но ясно как день, что поросенку не бывать победителем.

– Кто слишком уверен в себе, может остаться ни с чем.

Разразившись утробным хохотом, следопыт поманил убийцу:

– Ну, иди же сюда, собака, король Артемис Слабоумный. Оставь меня ни с чем.

Энтрери видел, что противник встал в боевую позицию, взяв в одну руку боевой топор, в другую метательный, с непринужденностью, выдающей воина, привычного к бою с двух рук. Видимо, следопыт убедил себя в том, что Энтрери повинен в смерти Мариабронна.

Убийце вдруг на мгновение захотелось разуверить храброго воина, поведать ему правду (такая редкость!) о своей непричастности к гибели Странника.

Но чего бы он добился? Ведь Джарлакс провозгласил его королем Артемисом Первым, самовольно захватившим практически принадлежащие Гарету земли. За это преступление ему тоже полагалась смерть, которой этот человек и добивается.

Так к чему утруждаться?

Энтрери поглядел на собственное оружие - кроваво-красный клинок Когтя Шарона и драгоценный кинжал, столько раз выручавший его в самых различных стычках.

– Ну, давай же, - подначивал его противник. - От короля я ожидал большего.

Пожав плечами как бы в знак того, что Ольвен пусть и большого ума человек, но сейчас заблуждается и убийце ничего не остается, как принять дурацкую игру, Энтрери бросился вперед.

Мастер Кейн стоял в главном зале, куда выходило множество туннелей, и прислушивался к звукам схватки, эхом доносившимся из какого-то из них. Все туннели изгибались в одну сторону, и определить, откуда идет звук, было нелегко, к тому же в глубине коридоры могли соединяться между собой.

– Что же ты не оставил метки, Ольвен? - покачивая головой, пробормотал Кейн.

Он попытался прикинуть угол наклона туннеля и соразмерить его с эхом. Потом перешел к следующему, однако понял, что только тратит драгоценное время. Порывшись в кармане, он достал свечку и, установив ее у входа в туннель, помчался вглубь него.

Энтрери сделал выпад, и Ольвен молниеносно отразил его топором. Убийца отдернул клинок, сделал финт кинжалом и снова ударил мечом. Противник уклонился, выставив оружие перед собой.

Энтрери отшатнулся, делая вид, что готовится пустить в ход кинжал. Следопыт понял его намерение, но убийца, вопреки ожиданию, вновь сделал выпад Когтем Шарона.

Менее опытного противника он этим ударом и убил бы, но Ольвен раскусил Энтрери, и его собственная готовность к фальшивому выпаду также оказалась всего лишь уловкой, давшей ему возможность метнуть топорик.

Лишь необычайное проворство спасло Энтрери, он успел отбить топорик вовремя поднятым кинжалом и, даже вынужденный защищаться, попытался достать противника мечом. Ольвен парировал, но убийца почти сразу сделал выпад кинжалом. Следопыт не успел бы защититься Древорубом, но сумел отразить нападение иначе. Каким-то непостижимым образом Ольвену удалось выхватить второй топорик, и именно им он отбил кинжал. И одновременно размахнулся своим огромным топором.

Энтрери плашмя рухнул на пол, и страшное лезвие рассекло воздух над самой его головой. Упершись руками в пол, он оттолкнулся изо всех сил и вскочил, уже готовый к нападению. Коготь Шарона со звоном ударил под лезвие топорика, и Ольвену пришлось далеко отвести руку. Кинжалом же Энтрери ткнул ему в пояс, и, защищаясь, следопыт вынужден был опустить большой топор. Убийца тем временем поддел мечом метательный топорик и резким движением вывернул противнику руку.

Однако Ольвен поступил неожиданно: он отпустил топорик и дал кулаком убийце под подбородок.

Энтрери попятился, но быстро пришел в себя - на свое счастье, поскольку Ольвен бросился на него, ожесточенно размахивая боевым топором. Взмах, еще, но Энтрери успевал парировать, металл оглушительно звенел и скрежетал, и вдруг в самый разгар схватки Ольвен умудрился достать еще один топорик.

Наемный убийца яростно сопротивлялся. Они дрались на равных, не было никакой возможности перейти в нападение или найти хотя бы малейшую брешь в защите врага. Схватка превратилась в почти механическое отражение ударов с обеих сторон. И если Ольвен и устал, то ничем не выдавал этого.

Выскочив из только что осмотренного туннеля, Кейн не забыл положить свечку поперек - знак того, что он здесь уже побывал, ничего не нашел и вышел. Другую свечу он поставил у входа во второй коридор, чтобы Эмелин, понимавший его сигналы, знал, где его искать.

Он бежал все быстрее, уже отчасти представляя себе расположение туннелей и больше не сомневаясь, что попал именно в тот, который выведет его к Ольвену.

Главное было успеть, поскольку звон металла, доносящийся до него, звучал теперь в каком-то безумном ритме.

Энтрери в мгновение ока понял, что ему не удалось парировать и удара топором не избежать. Он все же успел отчасти уклониться, но острейшее лезвие, рассекая кожаные штаны и мышцы, вошло в его правое бедро, как в масло, до самой кости.