С этими мыслями я и задрых.

Ночь прошла относительно спокойно, просыпался всего пару раз.

Поутру – новый перекус (заодно и носимый вес меньше станет), и снова вперед!

Идти, правда, приходилось уже осторожнее. В здешних местах кое-какие дороги и относительно развитая населенка имелись. Так что и немцы здесь передвигались куда активнее, нежели вчера. Поэтому, подойдя к дороге, приходилось залегать, внимательно осматривать округу, прислушиваться и только потом… иногда уползать назад. Ничего с собой поделать не могу, я совил стреляный, подозрительный и недоверчивый. И если уж в башку что-то западет – ни в жисть не пойду этим маршрутом.

Не хочу сказать, что все эти подозрения не имели под собой никаких оснований. В одном месте, аккурат там, куда уводили следы от прошедших недавно разведчиков (я ж не совсем лопух, нашел…), обустроились немцы. В приличном, надо сказать, количестве – человек двадцать.

За каким хреном им потребовалось вить себе гнездо именно здесь – непонятно. Но обустроились они капитально, даже и ячейки стрелковые отрыли. Вот только свеженасыпанные брустверы не замаскировали полностью – по ним-то я их и засек. Не успели их дерном да ветками прикрыть, виднелся свежий песочек-то…

И вот тут меня накрыло основательными подозрениями, даже идти перестал, присел подумать.

Дано – два отделения немецких солдат в своем тылу. Отчего-то в лесу, точнее, на его опушке. Может такое быть?

Да запросто – поднял их командир на внеплановые учения, заставил окопы отрыть, как положено.

Ага, и оставил их тут ночевать… Это без согласования с вышестоящим командиром-то? У немцев? Ну-ну… сказки у нас в другом месте рассказывают.

Ладно, будем считать, что таковое согласование имело место. Тогда это уже не полевой тренировочный выход, вернее, не совсем тренировочный, какая-то задача им поставлена. И они добросовестно ее исполняют.

Почему здесь? Почему именно здесь? Чем это место им так приглянулось? А ведь нам тут назад идти… И обходить ох как неудобно будет – река и болото резко сужают возможности для маневрирования. И здесь сидят эти фрицы, контролируя самый удобный проход. Да и не только его.

Далее. Только вчера тут протопало ножками почти полсотни человек (часть роты другим маршрутом идет). Хотите сказать, что никаких следов не осталось вовсе? Щас… Если наши ребята приучены ходить осторожно, то вот за саперов я этого сказать не могу. Натопчут (тем паче – под грузом) они очень даже неслабо.

И сидящие прямо на этом следе немцы ничего не заметили? Они что, все внезапно окривели и охренели? Тогда это не воинская часть, а подразделение выздоравливающих после контузии. Которым в лесу делать совершенно нечего вообще-то.

Фрицы просто обязаны эти следы проверить! Уж тем более что перепутать следы от наших сапог с немецкими – это совсем ослепнуть надобно. А это значит, что в обе стороны должны были быть высланы патрули. Навстречу мне таковой не попался. Ладно, допустим, что фашисты смогли определить направление движения группы и послали патруль в ту сторону. А сами заняли оборону здесь, дабы не допустить прорыва группы назад по своим следам.

Вот это уже больше на правду похоже. В такой расклад я поверить еще могу. И это не радует совершенно.

До складов отсюда – верст пятнадцать. В то, что немецкий командир не послал наверх донесения, не верю в принципе!

А значит, нас там уже ждут… Ну, пусть и не конкретно там (все же и другие объекты рядом есть, мы и туда в свое время похаживали), но по всей округе вести уже разнеслись. Ждите в гости русских!

Учитывая же то, что мы гости крайне неприятные, ждут нас там явно не с пирогами.

Так ведь еще и назад топать!

А один из путей отхода (кстати, именно тот, который я лучше знаю) именно здесь и пролегает. Так что, как сказал классик, мы пойдем иным путем…

– Герр оберст?

– Да, майор, слушаю вас. Какие новости?

– Русские полезли в ловушку, герр оберст!

– С хороших новостей день начинается! Сколько же их?

– Пока посты засекли около пятидесяти человек. Но, как я полагаю, это еще не все.

– Отлично! Люфтваффе предупредили?

– Да, я своевременно проинформировал их представителя. На близлежащих аэродромах подготовлены дежурные пары истребителей. Экипажи сидят прямо в кабинах. Русская авиация найдет здесь свою могилу.

– Великолепно, Хайнеманн! Ваша работа будет оценена должным образом, не сомневайтесь. Когда, по-вашему, начнется балет?

– Я предполагаю, что завтра, герр оберст. Вероятнее всего, ближе к вечеру, диверсанты ведь постараются уйти с места боя.

– Ну что ж, обеспечьте им соответствующие условия.

– Будет исполнено, герр оберст!

Положив трубку, Ляшке некоторое время раздумывал. Потом снова поднял ее:

– Дежурный? Соедините меня с начальником штаба армии…

Забор вокруг складов выглядел совершенно буднично. Ровно такой же был бы и вокруг какой-нибудь МТС. Впечатление портили лишь часовые, время от времени прохаживавшиеся по тропинке вдоль внешнего края забора. На эмтээсовских механиков или механизаторов они походили весьма отдаленно.

Сразу же за тропинкой начинался луг, покрытый густой травой. И именно это обстоятельство совершенно не нравилось комвзвода-один. Малашенко опустил бинокль и повернулся к командиру саперов – неразговорчивому лейтенанту Анисимову. Тот, в свою очередь, разглядывая забор, хмурился и делал какие-то пометки в блокноте.

– Слышь, инженер, не нравится мне что-то этот луг…

– Отчего же? – не отрываясь от бинокля, поинтересовался сапер.

– Смотри сам! Объект серьезный, так?

– Ну…

– А трава на лугу не кошена! Обзор затруднен. С вышек – еще так-сяк, а вот часовые, что по тропке ходят, далее полусотни метров ничего и не разглядят.

– И все?

– Тебе мало?

– Так мины там стоят, оттого и не косят…

– С чего ты взял?

– Немцы… они же, черти, аккуратные. Когда поле ставили, границу колышками обозначили, да и таблички соответствующие поставили. Чтобы ненароком никто из своих не влетел. Дорогу видишь? – Рука Анисимова ткнула в сторону проселочной дороги, наискось пересекавшей поле и подходившей к углу забора. За углом она терялась и совершенно не просматривалась.

– Ну вижу.

– Вдоль обочины таблички и стояли, даже сейчас лунки от колышков видны. Потом уже, когда попривыкли все, немцы таблички эти поснимали. Но не просто выбросили, а аккуратно заскладировали в ямке на опушке. Мало ли… может, еще что-то ставить предстоит, зачем два раза одну и ту же работу делать? Ребята мои к дороге ползали и лунки эти видели своими глазами. И ямку с табличками опосля отыскали, одну мне принесли, посмотреть.

– Так отчего же минеры ихние таблички на склады не отнесли?

– Подчиненность у них разная. Склады – артиллерия. А саперы по другому ведомству проходят, и начальство у них свое. Чтобы чего-нибудь на склад занести или вынести – надобно, чтобы начальство ихнее допрежь все согласовало. Оно им надо, лишний раз командование тревожить? Ямку вырыть проще…

– Обрадовал ты меня… Что ж раньше-то молчал? Я уж начал было план штурма разрабатывать…

– Проходы мы сделаем, не переживай. Мины там – обычные нажимные, работа не шибко трудная. Больших фугасов или прыгающих ставить не будут, все же склад артиллерийский рядом. Залетит туда чего ненароком – задницу саперам начистят просто до восхитительного блеска! Так что ограничатся менее мощным чем-нибудь.

– Уверен? – покосился на спокойного собеседника комвзвода-один.

Тот хмыкнул и, покопавшись в вещмешке, протянул собеседнику мину.

– Ночью сняли… обычная противопехотка, нажимная, никаких особенных хитростей.

– Ну, тогда успокоил ты меня.

– Старшина твой где? Тот, что сюда ползал уже.

– Отстал Максим… как полез он этих фрицевских ракетчиков прижимать, больше и не слышали о нем ничего. От тебя же, кстати, и узнал.