Вот оно в чем дело!

Небольшой ручеек пересекал полянку наискось. Берега его были относительно круты и неудобны для того, чтобы с размаху перепрыгнуть через русло ручья. Зато в одном месте он расширялся, словно приглашая перейти вброд. И именно там, на песке, обер-ефрейтор увидел следы сапог. Русских сапог.

У Хандельблата под каской зашевелились волосы. Следов было слишком много! Они шли один поверх другого. Видно было, что кто-то просто перешагивал через ручеек, а кто-то перепрыгивал его с разбегу. Даже по самым скромным прикидкам, здесь прошло не менее полутора десятков человек. И судя по тому, что некоторые из следов еще только заполнялись водой…

Надо немедленно возвратиться назад и предупредить командование! Четыре человека против пятнадцати, а может быть, и большего количества русских диверсантов мало что смогут сделать. Конечно, погибнуть за фюрера и Германию почетно. Но смерть не должна быть напрасной. Да и погибать как-то совсем не хотелось…

Взмахом руки обер-ефрейтор подозвал к себе солдат и кивком головы указал им направление движения. Теперь главное – не поднимать шума. Тихо пришли и тихо ушли. Хорошо, что у него хватило ума не окликнуть часового. Будем надеяться, что русские уже достаточно далеко отошли от этого места и попросту не слышали шагов подошедшей смены.

Однако, пройдя по своим следам назад всего десять метров, разводящий резко остановился.

Андерс…

Солдат лежал ничком, уткнувшись лицом в траву, а из его спины, прорвав сукно мундира, торчало блестящее острие винтовочного штыка – словно неведомый русский диверсант нанес штыковой удар прямо из-под земли…

– Вперед! – махнул рукой Хандельблат.

Теперь прятаться уже не от кого. Унести бы ноги! Но, увы, сегодня судьба была неблагосклонна к солдатам роты охраны. Слева послышался хрип, и, обернувшись на бегу, обер-ефрейтор увидел, как оседает на тропинку Крафт. Что с ним произошло и каким образом русские добрались до бедняги, разводящий предпочел не выяснять. Перекинув назад автомат, он дал несколько очередей по кустам и густой траве, надеясь хотя бы этим если и не остановить совсем, то напугать русских диверсантов.

Теперь вся надежда была только на быстрые ноги да милость Всевышнего. Вряд ли здесь и сейчас им смог бы помочь кто-то другой. И что толку с того, что всего в километре от этого места находится несколько сотен немецких солдат? С таким же успехом они могли находиться где-нибудь в Африке. Да черт бы с ними, с этими пушками! Пусть бы их охраняли сами зенитчики! В конце концов, это их орудия и их головная боль! У нас и свой объект есть.

Когда где-то в лесу протрещали торопливые автоматные очереди, часовые на всех постах насторожились. Те же, кто стрельбы не слышал, вскоре получили соответствующие указания. Так что, когда в распахнувшейся двери караульного помещения появился бледный как смерть обер-ефрейтор, гауптман Штайн уже был готов к получению неприятных новостей.

– Что случилось, Хандельблат?! У вас такой вид, будто сам сатана ухватил вас за ляжку!

– Весьма близко к этому, герр гауптман. Если это и был не сам враг рода человеческого, то наверняка кто-то из его подручных.

Командир роты охраны нахмурился:

– А конкретнее, обер-ефрейтор?

– Извините, герр гауптман! – взял себя в руки разводящий. – Я с солдатами выдвинулся для смены часового на дополнительном посту номер восемь. Мы должны были сменить там рядового Иогансона.

– Так. Это понятно. Вы прибыли на пост, и что?

– Иогансон был убит. Зарезан, как овца на бойне, герр гауптман. Ему перехватили горло почти до позвоночника. Оставив рядового Андерса прикрывать нам спину, я совместно с двумя другими солдатами осмотрел пост. Там есть ручей, герр гауптман. Так вот, в единственном месте, где можно было переправиться через этот ручей, я обнаружил следы сапог. Русских сапог.

– Как много?

Обер-ефрейтор на секунду задумался.

– Чуть менее двух десятков человек. Следов было очень много, и некоторые из них прямо на моих глазах еще заполнялись водой. То есть русские прошли там совсем недавно перед нашим прибытием. По-видимому, их передовые группы обнаружили часового и убрали его, чтобы он не выстрелил в самый неподходящий момент.

– Так! – Штайн сделал пометку в блокноте. – Дальше!

– Я принял решение вернуться в расположение и доложить о происшедшем. Столь малыми силами преследовать превосходящего противника было бы неразумно.

– Правильное решение, Хандельблат.

– Отдав команду на отход, я обнаружил, что наше тыловое охранение – Андерс – было уже атаковано противником. Его убрали точно так же, как и Иогансона, без единого выстрела и очень тихо. Практически тотчас же противник напал и на нас. Был убит Крафт, мы не смогли вынести его тело. Я открыл огонь и заставил противника отступить.

– Они стреляли по вам в ответ?

– Мне показалось, что я слышал несколько выстрелов. Нас попытались преследовать, но, ввиду того что я периодически открывал огонь, русские отказались от этой мысли.

– Не поэтому, обер-ефрейтор. Вовсе даже не поэтому. Вы не дали им возможность бесшумно пройти через линию постов и тем самым резко сократили тот запас времени, который у них имелся бы, если б они прошли через часовых бесшумно. Судя по количеству следов, они выслали очередную группу для проведения диверсии. Рассчитывая на то, что мы не будем ожидать повторной атаки, после того как отбили уже два нападения. Но они ошиблись! И ваши действия, Хандельблат, я считаю правильными и абсолютно оправданными. Вы сорвали планы противника. Не сомневайтесь, это будет отмечено в моем докладе руководству. Приведите себя в порядок, и через двадцать минут ваш рапорт должен лежать у меня на столе. Вам все ясно?

– Яволь, герр гауптман! – вытянулся разводящий.

«Надо же… Ведь бывает такое везение: уйти живым из схватки с русскими диверсантами, да еще получить за это благодарность командира роты!»

Теперь обер-ефрейтор уже и сам верил в то, что противник стрелял ему вслед. Вроде бы даже и пуля просвистела совсем рядом. Надо будет отыскать Неймана и разъяснить ему, что именно он должен сказать гауптману, если тот захочет его расспросить.

Телефонный звонок Штайна начальнику складов имел далеко идущие последствия. В очередной раз подняли в ружье всех солдат, которые находились на складах. Ругаясь сквозь зубы, выжимали газ водители грузовиков, везущие подкрепление на объект. Даже ушедшие было танки – и те развернули назад. Следует ли упоминать о том, что очередной телефонный звонок вышестоящему командованию имел еще большие последствия. Впервые столкнувшись с таким фанатичным упрямством русских диверсантов, командование всерьез задумалось. Не может же быть, чтобы русские не понимали того, что на складе их неминуемо будут ожидать. Дважды отбитое нападение – и они атакуют третий раз?! Здесь явно было что-то нечисто. Вывести из строя артсклад – конечно, чрезвычайно важная задача. Но, судя по тому упорству, которое проявляют русские в этом вопросе, им необходимо подорвать его именно сейчас. А это тоже не может быть просто так. Подобные действия не предпринимаются просто из фанатизма. Есть какая-то другая цель. А что может являться такой целью на фронте? Не готовит ли противник контрудар в каком-то месте? Очень может быть. Но что же это за место? Все обстоятельства произошедшего указывали на то, что данный участок фронта находится где-то неподалеку от расположения дивизиона крупнокалиберной артиллерии. И в предстоящем наступлении русских эти самые пушки могут сорвать все планы наступающих, нанеся непоправимый ущерб тылам атакующего противника. И где у нас такое место?

И зашелестели раскладываемые на столах карты. Задребезжали телефоны, и понеслись связные мотоциклисты. В спешном порядке формировался ударный кулак, предназначенный для отражения возможного нападения противника.

В сложившейся ситуации был ценен каждый солдат. И поэтому майор Хайнеманн получил указание немедленно направить в распоряжение командования все еще остававшиеся у него силы.