– Мразью? – Арон, замотав головой, словно пытаясь прекратить звон цимбал в ушах, попросил умоляюще: – Не могли бы вы почетче выразить свою мысль?

– Его люди устроили на меня самую настоящую охоту, командир Пинкус. Засели в засаду. А вообще, удайся их план, были бы захват в плен противника и вслед за тем – тишина. Но я прочел их как книгу.

– Захват?.. Тишина?.. Книга?.. Охота за вами?

– Да, они шли по моим стопам – после того, как в суд было представлено исковое заявление племени уопотами! А это значит, что к документу отнеслись серьезно. Даже просто сам факт наличия этого иска хранится в строжайшей тайне, ибо вспыхнувшее бы в противном случае пламя смогло бы опалить и луну. В поисках выхода из создавшегося положения и был нанят Хайми Ураган, которому вменялось в обязанность разыскать и схватить меня с целью последующей ликвидации! Но я вовремя раскусил их!

– Но, генерал, имеются ведь и низшие ступени судебной машины – с делами, досье, журналами, где фиксируется буквально все. – Выражение лица Арона внезапно вновь резко изменилось. Он словно окаменел, а речь его перешла в невнятное бормотание: – О господи, может, этого ничего и не было?.. А?

– Вы же сами знаете, командир: предъявляемый государству иск может быть представлен наверх, минуя низшие звенья, если только он серьезно аргументирован.

– Нет!.. Вы не сумели бы сделать этого.

– Боюсь, что уже сумел. Небольшой нажим на пару чувствительных клерков, и мы уже варимся в гигантском юридическом котле.

– Какой еще там котел? – закричал вконец сбитый с толку Дивероу. – Что за чушь порет тут этот дегенерат?

– К сожалению, все, о чем толкует он нам, может оказаться правдой, – едва слышно произнес Арон. – Не исключено, что ему и в самом деле удалось протолкнуть свое столь блестяще составленное исковое заявление, базирующееся на похищенных из закрытого архива секретных материалах, непосредственно в Верховный суд.

– Да вы шутите?!

– Хотел бы, ради всех нас, чтобы это и впрямь было шуткой! – заявил Пинкус, обретая прежний голос и осанку. – Теперь же нам остается только измерить всю глубину этого безумия… Кто там ваш официальный поверенный, генерал? Скрывать бесполезно: обычный телефонный звонок, и мы узнаем его имя.

– Не уверен, что это так, командир.

– Почему?

– Потому что я сообщил туда его имя лишь сегодня утром.

– Лишь сегодня утром?

– Видите ли, тот индейский молодчик, с которым имел я ранее дело, потчевал меня все это время ложной информацией – просьба не путать с дезинформацией – в отношении того, что касалось сдачи им соответствующих экзаменов и вступления в коллегию адвокатов…

– Пожалуйста, ответьте только на один вопрос, генерал: кто он, ваш поверенный?

– Наш общий друг, командир! – заявил Хаук и показал на Сэма.

Винсент Френсис Ассизи Манджекавалло, директор Центрального разведывательного управления, известный в некоторых особо избранных кругах как Винни Бам-Бам, а также под кличкой Рагу, бродил с расстроенным, смятенным видом по своему кабинету в Лэнгли, штат Вирджиния. До сих пор ничего не слышно! Никаких известий! Что там не сработало? План был исключительно простым, безупречным во всех отношениях и к тому же надежно защищенным от огласки: возможность утечки сводилась к нулю. Все должно было развиваться по формуле: «Эй» равняется «Би», «Би» равняется «Си», следовательно, «Эй» равняется «Си». Однако, доверившись этому уравнению, Хайман Голдфарб и его люди утратили где-то присущие им сметливость и хватку, а Винсент – и своего человека: непревзойденный мастер своего дела, неприметнейший из всех его телохранителей вдруг взял да и пропал! Что же, черт возьми, случилось с Ураганом? Кто вывернул наизнанку его столь широко разрекламированные мозги? И где тот жалкий слизняк, которого он, Винсент, спас от не столь уж маленького долга в Вегасе и устроил на приличное место в одном из государственных учреждений, предупредив мальчиков в казино, чтобы они о денежных обязательствах этого мерзопакостника и думать не смели, исходя из интересов национальной безопасности? Исчез, сбежал куда-то! Но почему?

…Маленький Джо Саван был вне себя от радости, заслышав голос своего дружка, которого знал еще с тех достопамятных дней, когда выслеживал во благо всей шайки паразитов из бруклинских доков, чтобы препроводить их затем в один из модных манхэттенских клубов. Джо тогда был просто великолепен! Он мог встать посреди стадиона «Янки», и никто бы его не заметил даже при полном аншлаге. Так же, как и в любом другом месте, в помещении Малыш Джо Саван словно приклеивался к обоям, а в подземке растворялся в толпе. У него был редкий талант человека-невидимки. И если бы кто взялся вдруг описать его лицо, серое, невыразительное, то столкнулся бы с непреодолимыми трудностями…

…Куда же запропастился этот чертов Малыш? Должен же он понимать, что со старым дружком Винсентом ему куда лучше, чем без мощной поддержки из Вашингтона: в конце концов о его долгах могут вспомнить, и тогда «смокинги» из казино устроят на него облаву… Все это бессмысленно! Полнейшая чушь!

Из нижнего правого ящика директорского письменного стола раздался телефонный звонок. Манджекавалло сам устанавливал там аппарат среди ночи, воспользовавшись услугами профессионалов, значительно более опытных, чем так называемые эксперты из Управления системами секретной связи. Из членов правительства никто не знал его номера, известного только действительно важным людям, занимавшимся настоящим делом.

– Да? – тявкнул директор ЦРУ, срывая трубку.

– Это я. Маленький Джо Саван, Бам-Бам, – послышался тонкий писк.

– Где ты, черт тебя побери, пропадаешь? Прошло уже почти тридцать шесть часов, или около полутора суток, как я не имел от тебя никаких известий!

– Все это время я был вынужден оглядываться то и дело по сторонам и перебегать с одного места на другое, чтобы не упустить этих болванов, testa zucconie!..[64]

– О чем ты?

– Кроме того, ты не велел мне звонить тебе домой, – да у меня и номера-то твоего нет, – и, уж конечно, не мог же я связаться с тобой в твоем шпионском гнезде через коммутатор, верно ведь?

– Да, верно. Ну и что дальше?

– А вот что. Бог знает, сколько времени сновал я между самолетами и клерками в аэропорту, ни за что ни про что совал чаевые водителям такси, готовым плюнуть мне в лицо, и занимался подкупом вышедшего в отставку полицейского, который когда-то надел на меня ошейник. И все ради того, чтобы с помощью старых своих подельников произвести небольшое расследование и выйти в конце концов на один лимузин с забавными номерами и не менее странной лицензией. В общем, у меня не было ни минуты свободной…

– О’кей! О’кей! Давай о главном. Обнаружил ли ты что-нибудь, что пригодилось бы мне?

– Думаю, что да. И если ты не воспользуешься почему-либо этим, то уж я-то своего не упущу. Загадка складывается из многих составных, столь закрученных до безумия, что и салату с пастой не сравняться с ними. Словом, все это стоит намного дороже, чем мои долги в Вегасе.

– Не забывай, Джо, твои долги исчисляются двенадцатью тысячами!

– Но то, что раздобыл я, имеет вдвое большую цену, Бам-Бам.

– Слушай, не называй меня так, хорошо? – произнес Манджекавалло просительным тоном. – Это как-то не вяжется с моим классным офисом.

– Эй, Винни, может, сеньорам не следовало посылать тебя в школу: ты теряешь скромность и уважение к старым друзьям.

– Зря ты это, Джо. Я всегда буду помнить о тебе. Клянусь могилой отца!

– Но твой папа жив еще, Винни. Я видел его на прошлой неделе в «Цезаре». Он по-крупному играет в Вегасе, но не с твоей мамочкой.

– Баста!.. Так он не в Лодердейле?

– Хочешь узнать номер его телефона? Только вот что: если ответит шлюха, не вешай трубку!

– Довольно, Джо, не отвлекайся! А не то эти парни в Лас-Вегасе получат по пятьдесят кусков каждый, а я и пальцем не пошевелю. Capisce?[65] Ну, и что же все-таки там произошло?