– Ты что, шутишь? Наверное, это ошибка. Они изъясняются на столь вежливом языке, что невозможно понять, когда они хотят воткнуть тебе перо в спину, а когда – умаслить…

– Баста! – заревел директор Центрального разведывательного управления. – Я слышал то, что слышал, и это верняк!

– Вот проклятье! Что же нам делать?

– Только не паникуй, Крошка Джо. Я собираюсь на некоторое время – на недельку, а может, и на две – лечь на дно. Мы обдумаем все это чуть позже в деталях. А сейчас ты получаешь новое задание. И выполнишь его как надо, ты понял, Джо?

– Все будет в порядке, клянусь могилой матери!

– Придумай что-нибудь другое: у твоей мамочки еще много времени впереди.

– У меня есть племянница. Монашка…

– Забыл ты, что ли, как ее вышвырнули из монастыря? Вместе с тем чертовым слесарем?

– Ладно тебе! В конце концов, у меня имеется и тетя Анджелина… Она померла после того, как наелась моллюсков в Умберто. Свет не видывал женщины более благочестивой, чем она. Так что я, пожалуй, поклянусь ее могилой.

– Она была такой жирной, что ее могилы хватило бы на шестерых…

– Она была святая, поверь мне, Бам-Бам! Не расставалась с четками ни днем, ни ночью…

– Ей просто нечего было больше делать, но я согласен все же на твою тетю Анджелину. Итак, готов ты поклясться ее святой могилой?

– Клянусь выполнить все как надо! Если же я нарушу свою клятву, то пусть в меня вселится нечистый, что вполне вероятно, когда имеешь дело с этими нью-йоркскими ублюдками… Иногда мне кажется, что эти ирландские клоуны плутуют.

– Достаточно! – возгласил Винсент Френсис Ассизи Манджекавалло. – Заранее предполагаю, что дашь мне мысленно обещание молчать о том, что я скажу тебе сию минуту.

– Возблагодарю же я господа за то, что ты руководишь мною, Бам-Бам! Кому я должен укоротить дни?

– Напротив, Крошка Джо, ты будешь оберегать жизнь других!.. Я хочу, чтобы ты вступил в переговоры с этим Повелителем Грома и его приспешниками. Внезапно я понял, что горой стою за их дело. Нацменьшинства слишком часто и слишком много попирались. Этого нельзя больше терпеть!

– Ты, должно быть, выжил из ума!

– Нет, Крошка Джо, это они рехнулись!

Дверь номера в отеле «Ритц-Карлтон» распахнулась, и оба Дези – Один и Два – при галстуках и смокингах, ввалились в комнату, готовые ринуться в бой. Дивероу уронил свой бокал с мартини, а Дженнифер Редуинг, стремительно повернувшись на стуле, слетела на пол, вероятно генетически ощущая, когда от белого человека исходит угроза.

– Прекрасно, адъютанты! – громогласно объявил одетый в оленьи шкуры Маккензи Хаукинз, торопливо входя в помещение в сопровождении смущенного Арона Пинкуса. – Враждебных действий не предвидится, поэтому – «вольно»! Можете расслабиться, принять любую позу. – Дези-Один и Дези-Два ссутулились. – Ну не так же, сержанты! И держите ухо востро: в любой момент может быть подан сигнал к атаке!

– Что ты думать сейчас? – спросил Дези-Один генерала.

– Мгновенное повиновение – первый признак готовящейся контратаки. Забудьте про высокого и тощего: он безопасен, но не спускайте глаз с особы женского пола – они часто носят гранаты под юбками.

– Ах ты, допотопный сукин сын! – завопила Редуинг, вскакивая на ноги и гневно оправляя одежду и волосы. – Ты варвар! Мычащий реликт из пятисортного фильма о войне! Что ты, черт бы тебя побрал, вообразил о себе?

– Это тактика герильи, – объяснил Мак едва слышно своим адъютантам. – Изъявив покорность, противник тут же обрушивает на вас громкую брань – чтобы помешать вам сконцентрировать свою мысль, а затем вытаскивает незаметно булавку.

– Если хочешь, я вытащу эту твою булавку прямо из твоих волосатых зарослей, ходячий борец за гиблое дело! Как смеешь ты носить эту одежду? В ней ты – словно беженец из лагеря для перемещенных лиц! Ясно тебе, ослиный хвост?

– Видите, видите? – бормотал Хаук, калеча сигару, торчавшую изо рта. – Сейчас она старается обескуражить меня… Следите за ее руками, ребята! А за этими своими буферами она может прятать пластиковые бомбы.

– Я выясню это, генерал! – закричал Дези-Один, сфокусировав взгляд на цели, и задвигал плечами. – Что ты думать?

– Сделаешь ко мне шаг, – начала Редуинг, потянувшись к сумочке, лежавшей на стуле, и, выхватив оттуда тюбик «мэйса», закончила фразу: – Ослепнешь на месяц! – Стоя между разряженными в смокинги двумя сержантами и их командиром в костюме уопотами, она энергично размахивала своим грозным оружием. – Тронь меня, и получишь на орехи! Да так, что надолго запомнишь!

– Ну а теперь вступаю в игру я, – заявил Сэм Дивероу и, подойдя к зеркальному бару и графину с мартини, подбросил вверх ногой валявшийся на полу бокал, словно это был футбольный мяч.

– Минуточку! – закричал Арон Пинкус, поправляя очки в стальной оправе и вглядываясь пристально в красавицу с бронзовой кожей. – А я вас знаю… Семь или восемь лет назад… Гарвард… Реферат по праву… Вы были одной из лучших на своем курсе… Выдающийся анализ особенностей осуществления цензуры в рамках конституционного права…

– Боже мой, тогда-то и была эта «Нэнси» с ее гадкими шалостями! – воскликнул Дивероу со смехом, наливая себе напиток.

– Успокойся, Сэмюел!

– Ах, так мы возвращаемся к Сэмюелу?

– Заткнитесь, адвокат!.. Да, мистер Пинкус, вы еще провели со мной собеседование. Я была вам очень признательна за это и польщена тем, что привлекла к себе ваше внимание.

– И все же вы отвергли наше предложение, моя дорогая. Интересно, почему? Конечно, вы не обязаны мне отвечать: это ваше личное дело. Но мне любопытно. Я отчетливо помню, как выспрашивал у своих коллег, в какую из вашингтонских и нью-йоркских фирм собираетесь вы направить свои стопы. Откровенно говоря, я собирался позвонить в эту фирму и сказать, как им повезло. Обычно самые лучшие и одаренные устремляются в Вашингтон и Нью-Йорк, хотя я с этим, откровенно говоря, не согласен. Вы же, если память мне не изменяет, связали свою судьбу с маленькой, но хорошей фирмой в Омахе.

– Я из тех мест, сэр. Как вы уже, вероятно, поняли, я из племени уопотами.

– Я догадывался об этом, хотя надеялся все же, что вы такое заключение сочтете нелепым. Если бы только было возможно такое, чтобы в жизни стало поменьше путаницы!

– Но путаницы в жизни меньше не стало, мистер Пинкус. Мое имя – Дженнифер Редуинг. И я дочь племени уопотами. Чем и горжусь чрезвычайно.

– Но где, скажите мне во имя господа бога, повстречали вы Сэмюела?

– В лифте отеля «Времена года». Это произошло сегодня утром. Он был очень усталым. Во всяком случае, утверждал, что вымотался вконец, и сделал несколько глупейших замечаний.

– И этого оказалось для вас достаточно, чтобы быть здесь вместе с ним, мисс Редуинг?

– Она заявилась ко мне домой, – вмешался Дивероу. – Я извинился перед ней, даже дал за нее чаевые швейцару, а потом вдруг услышал, как эта безумная леди дает таксисту мой адрес! Что бы вы сделали на моем месте, Арон?

– Ясно, последовал бы за ней до своего дома.

– Я так и поступил.

– Я отправилась к нему домой, мистер Пинкус, потому что это был последний адрес, где рассчитывала я обнаружить этого ненормального, что стоит сейчас рядом с вами!

– Маленькая разозленная кобылка, верно? – изрек Хаук.

– Да, генерал Хаукинз, – поскольку это вы, и никто другой, – я разозлилась и в то же время – нет. Ну а то, что я не «маленькая кобылка», это вы узнаете, когда я разделаюсь с вами. В суде или вне суда, но я намылю вам холку!

– Словесное оскорбление, сержанты! Приведите себя в боевую готовность!

– Заткнитесь, гнуснейшая рожа на самом тупом из тотемных столбов! Кстати, узор из бисера на куртке, которую вы носите, повествует о том, как какой-то буйвол-идиот не сумел спастись от бури только потому, что у него не хватило на это мозгов. Весьма знаменательно!

– Эй, Ред, – сказал Сэм, поднося к губам мартини, – возьмите себя в руки. Помните о доверительном документе.