— Вы правы, — заметил Калл. — Что касается медведей, то тут мистер Лили уже не найдет себе работы, если только не отправится на Аляску.

Калл с грустью смотрел, как фигура Бена Лили с винчестером на плече скрывается среди поросшей полынью равнины. Вряд ли ему доведется встретить старика еще раз. Калл никогда не питал к нему нежных чувств. Они вряд ли обменялись сотней слов за все эти долгие годы. Бен Лили говорил только о том, на кого и как он охотится в данный момент, а за кем охотился Калл, было известно, и капитан не любил распространяться на эту тему.

Но Бен Лили был одним из первопроходцев Запада, к которым относились Гуднайт, Рой Бин и некоторые другие. Никто из них не отличался покладистым нравом, хотя Гуднайт в последнее время стал гораздо дружелюбнее, чем того ожидал Калл. Но все они, а также такие, как Гас Маккрае, старый Кит Карсон, братья Бент, Шанхай Пирс и капитан Марси, которые уже ушли из жизни, были частью истории завоевания Запада. Гас Маккрае объявил завоевание оконченным еще до того, как компания «Хэт крик» формировал Йеллоустон. Через несколько дней после этого он предпринял еще одну вылазку и был убит. Гас был прав и не прав одновременно. Закончилась история завоевания, но не освоения Запада, которое во времени команчей, чейеннов и апачей тоже не давалось без борьбы.

Теперь, когда и освоение можно было считать свершившимся фактом, Бен Лили, Гуднайт, Рой Бин, да и сам он, стали просто отголосками тех времен. А когда уйдут они, не будет даже отголосков, останутся одни воспоминания.

Калл сел на коня, чувствуя, что начинает тосковать по Бену Лили — человеку, которого никогда не любил. Как ни странно, но пару раз в жизни он испытывал тоску даже по своим врагам. И одним из таких был Пинающаяся Птица — предводитель команчей. Тоска по Гасу Маккрае, который всю жизнь был его другом, — это одно, а вот тоска по Бену Лили — это что-то другое. Она создавала ощущение, что он пережил свое время. А это было как раз то, чего капитан никак не ожидал. И вот теперь он стал ловить отголоски прошлого, что совершенно неуместно в условиях, когда по Западу все еще разгуливают люди, которые сжигают других людей и безвинных животных.

Как ни жаль, но скоро от того Запада, каким он был, останутся одни только Хардины и Мокс-Моксы. В конце концов, они станут единственными, кто не осядет на земле.

Через несколько миль Знаменитый Ботинок показал им сожженную собаку. Это был крупный пес с примесью дога, как показалось Каллу. Его лапы были связаны вместе, а пасть стянута проволочной петлей. Огонь был недостаточно сильным, и собака сгорела не до конца, но обуглилась основательно. У нее почернели даже зубы.

При виде собаки Брукшира вырвало. Планкерт мельком взглянул на нее и быстро проехал мимо. Ярдах в пятидесяти он остановился, но продолжал сидеть спиной к группе. Пи Ай посмотрел и совсем смешался. За время службы рейнджером ему приходилось видеть зрелища похуже этого, и он знал, что люди способны причинять зло другим. Это был старый урок, хорошо усвоенный им еще во времена индейских войн.

Пи Ай понял, что он просто устал от этого, устал от таких зрелищ и воспоминаний. Он постоянно ощущал в себе эту усталость с того самого момента, когда ему пришлось оттаскивать капитана Калла от шерифа Донифана. Ему не хотелось видеть, как капитан убивает человека, даже если человек и заслуживал. Ему не хотелось видеть ни сожженных собак, ни сожженных людей, ни разорванные пулями животы, или что-то подобное этому. Что ему хотелось видеть, так это Лорену, свою жену, с ребенком на руках за обеденным столом. Ему хотелось видеть своих троих маленьких сыновей и свою взрослую дочь Клэри, на которую уже поглядывали все парни в округе. Ему хотелось держать в руках свою жену, а не хоронить трупы людей, погибших от рук преступников. Пора бы всему этому уже закончиться. Во всяком случае, там, где это касалось его. Его никогда не привлекало подобное, а теперь у него еще и не было времени для этого. Его ждали другие дела.

Знаменитый Ботинок принялся разглядывать следы. Калл спешился и тоже взглянул на них. Следы уходили на восток — восемь всадников и две подменные лошади.

— Они не торопятся, — заметил Знаменитый Ботинок.

— Зачем им, — откликнулся Калл. — Если они будут торопиться, то могут пропустить что-нибудь из того, что Мокс-Мокс любит жечь.

Он не знал, как ему поступить дальше. Бандиты находились от них милях в двадцати пяти, и их было восемь. Если Мокс-Мокс не поленился остановиться и сжечь собаку Бена Лили, значит, у них не было никакой цели, хотя, если подвернется возможность грабежа, они не преминут воспользоваться ею.

Калла подмывало немедленно отправиться за Мокс-Моксом. Хотя он был нанят не для этого, но Мокс-Мокс стоял между ним и тем делом, за которое ему платили. Кроме того, восемь бандитов представляли опасность для любого, кто бы ни встретился им на пути. Если они развлекались сжиганием собак, значит, не ждут отпора или преследования.

Однако нельзя было забывать, что те, с кем он ехал, были в основном непроверенными людьми. Пи Ай, очевидно, будет сражаться, как всегда, хорошо, когда подойдет время, а другие могут просто стать помехой. Брукшир много тренировался в стрельбе по мишеням, пока они ехали. По неподвижным целям это получалось у него совсем неплохо, но ему, конечно же, не приводилось стрелять по живым мишеням, да еще когда они отвечают ему огнем. Помощник Планкерт тоже вызывал сомнения. По его же собственным словам, он редко в своей жизни покидал Ларедо. И как он поведет себя в быстротечном бою — одному Богу известно. Скорее всего, подставится под пулю.

— С Мокс-Моксом едет большой человек, — сказал Знаменитый Ботинок, обнаружив очень глубокий след. — Его лошадь устала везти его.

— Это хорошо. В большого человека легче попасть, — заметил Калл. — А когда мы в него попадем, у них уже не будет такого большого превосходства.

Брукшир чувствовал, что опять возвращается во времена войны. Причиной этому была сгоревшая собака. На войне вид убитых лошадей с развороченными животами и выпавшими внутренностями действовали на него сильнее, чем вид погибших людей. Он не знал, почему. Просто действовал, и все.

Во время поездки с капитаном Брукшир часто думал о том, кого они преследовали. Джо Гарза убивал, и много, но убивал пулей. Брукширу становилось страшно, когда он представлял, как, спрятавшись где-то за камнем, Джо целится в него через оптический прицел, готовясь послать в него пулю, которая оборвет его жизнь. И все же это всего лишь мгновенная пуля. Кэти, умирая от болезни, страдала, наверное, больше, чем будет он мучиться от пули.

Но человек, который сжег собаку, этот Мокс-Мокс, был другим. Если Джо убийца, то этот еще и маньяк. Брукшир наблюдал капитана Калла довольно продолжительное время и имел возможность убедиться в его способностях. Капитан был несколько скован по утрам, но упорно двигался к цели. Ему не было свойственно безрассудство, уж это Брукшир мог утверждать определенно. Калл всегда консультировался с ним, когда нужно было принять решение. Брукшир был уверен в его способности найти и подавить Джо Гарзу. Он не сомневался, что капитан сможет сделать это и сделает весьма профессионально.

Мокс-Мокс же был маньяком и имел с собой семерых. Ему мало просто убить человека пулей. То, чем занимался Мокс-Мокс, не шло ни в какое сравнение с ограблением поездов, изъятием ценностей у пассажиров и потерей прибылей полковником Терри. Если мысль о Джо Гарзе пугала его, то при мысли о Мокс-Моксе он испытывал ужас.

Калл знал, что ему предстоит принять рискованное решение. Он мог попытаться настичь Мокс-Мокса вместе со своими людьми и ударить по нему всеми наличными силами, какие у него были. А мог пойти один и, если повезет, расправиться с бандой самостоятельно. То, что он будет один против восьмерых, не очень беспокоило его. Драться умело могли немногие: среди восьми, возможно, найдется только один, который будет опасен. Синий Селезень был опасным, а Мокс-Мокс, судя по тому, что рассказывал о нем Гуднайт, — просто подлым и жестоким. Как убийца он не представлял из себя ничего особенного. От Гуднайта он ушел тогда только потому, что в запасе у него была неделя. Чтобы разделаться с Мокс-Моксом и его людьми, надо лишь определить, кто из них умеет драться. Его следует убить первым.