Смайли опять погрузился в раздумья. Он сидел неподвижно, словно одеревенев, и, хотя его глаза по-прежнему не отрывались от большой морской карты, Гиллем знал, что его мысли блуждают сейчас где угодно, но только не вокруг Мэрфи с его нудной статистикой. Мартелло же вел себя совсем по-другому.
– Каков общий объем прибрежной торговли, Мэрфи?
– Сэр, никто не определял, данных нет.
– А джонки, входящие в территориальные воды Гонконга, проходят какой-нибудь карантин, Мэрфи? – продолжал он.
– Теоретически все суда должны останавливаться и проходить инспекцию, сэр.
– А практически, Мэрфи?
– Эти кораблики сами себе законодатели, сэр. Формально китайским джонкам запрещено плавать между островом Виктория и мысом Коулун, сэр, но на самом деле бриттам меньше всего хочется поднимать склоку с континентальным Китаем из-за права прохода. Извините, сэр.
– Ни за что, – вежливо откликнулся Смайли, не сводя глаз с карты. – Бриттами были, бриттами и останемся.
То же самое выражение, подметил Гиллем, появляется у него на лице всегда, когда он смотрит на фотографию Карлы. Он удивляется и, можно подумать, долго изучает его очертания; смазанный невидящий взгляд. Потом свет я его глазах постепенно меркнет, а вместе с ним угасает надежда, и вы чувствуете, что он встревоженно смотрит внутрь себя.
– Мэрфи, мне показалось, что говорили о ходовых огнях? – спросил Смайли, повернув голову, но по-прежнему не сводя глаз с карты.
– Да, сэр.
– Полагаю, на джонке Нельсона будут три огня, – объявил Джордж. – Два зеленых, один под другим, на кормовой мачте и один красный, по правому борту.
– Да, сэр?
Мартелло пытался поймать взгляд Гиллема, но тот упорно не смотрел в его сторону.
– Но может и не быть, – предостерег Смайли, как будто эта мысль только что пришла ему в голову. – Эта джонка может вообще не зажигать огней, а просто подать условный сигнал, когда подойдет поближе.
Мэрфи продолжил лекцию. Следующий пункт – связь.
– Сэр, что касается связи, сэр, очень немногие джонки имеют на борту радиопередатчики, но приемники есть почти у всех. Время от времени попадается шкипер, который покупает дешевое портативное «уоки-токи» с радиусом действия около двух километров, чтобы переговариваться во время лова, но обычно они занимаются делом, так что разговаривать им, в общем-то, не о чем, как я полагаю. А что до того, как они находят дорогу, то военно-морская разведка считает, что это просто загадка. У нас есть надежные сведения, что многие суда для ярусного лова обладают только простейшим компасом да ручным лотом и часто определяют истинный север с помощью ржавого будильника.
– Мэрфи, как им, ч е р т в о з ь м и, удается ходить с т а к и м снаряжением? – вскричал Мартелло.
– Они берут трос со свинцовым грузилом и прилепляют к нему кусок воска, сэр. Опускают в глубину и по тому, что приклеится к воску, определяют свое местонахождение.
– Да, работа у них в с а м о м д е л е нелегкая, – заметил американец.
Зазвонил телефон. Второй из «молчунов» Мартелло поднял трубку, выслушал и прикрыл микрофон рукой.
– Уэрд, за которой ведется слежка, только что вернулась домой, сэр, – сообщил он Смайли. – Вся компания чуть ли не час разъезжала по городу, а теперь ее на машине привезли обратно в дом. Мак говорит похоже, она наполняет ванну, так что, возможно, собирается позже выйти куда-то еще.
– И она одна, – бесстрастно произнес Смайли. На самом деле это был вопрос
– Она там одна, Мак? – Он громко рассмеялся. – Еще бы тебе не хотелось, грязный ты мерзавец. Да, сэр, леди совсем одна и принимает ванну, и Мак говорит: неплохо бы нам наконец пустить в ход видеоаппаратуру. Мак, а леди п о е т в ванне? – Он повесил трубку. – Нет, она не поет.
– Мэрфи, продолжайте, – рявкнул Мартелло. Смайли попросил его еще раз пересказать план перехвата.
– С удовольствием, Джордж! Сколько угодно! Не забывайте, это ваш бенефис!
– Может быть… Посмотрим еще раз на крупномасштабную карту острова По-Той. А потом Мэрфи проанализирует для нас эти планы, вы не возражаете?
– Н е в о з р а ж а ю, Джордж, конечно н е в о з р а ж а ю ! – вскричал Мартелло, и Мэрфи начал снова, на сей раз помогая себе указкой. – Наблюдательные пункты военно-морской разведки расположены здесь, сэр… постоянная двусторонняя связь с базой, сэр… никто не должен находиться на расстоянии менее двух морских миль (1 морская миля – 1,852 км.) от места высадки… Когда яхта Ко отправится обратно в Гонконг, сэр, военно-морская разведка сообщит базе время отправления… перехват будет проведен, как только яхта Ко войдет в гавань… Его произведет судно регулярной британской полиции… Соединенные Штаты предоставят только средства наблюдения и будут держаться поодаль, на случал непредвиденной ситуации, если понадобится помощь…
Смайли внимательно слушал его и сопровождал каждую фразу холодным кивком.
– В конце концов, Мэрфи, – перебил он его один-единственный раз, – когда Нельсон окажется на борту у Ко, ему ведь больше некуда направляться, кроме как в Гонконг, так ведь? По-Той находится у самой границы китайских территориальных вод. Или мы, или никто.
Когда-нибудь, подумал во время рассказа Гиллем, с Джорджем произойдет одно из двух. Или он потеряет осторожность, или его погубят собственные парадоксальные мысли. Если он потеряет осторожность, от агента-профессионала, каким он сейчас является, не останется и следа. В противном случае он будет, раздувая узенькую грудь, без конца искать оправдания тому, что мы делаем. Ведь однажды Смайли сам в беседе с начальниками отделов назвал стоящий перед ними выбор своим именем; если бы тот разговор дошел до вышестоящих ушей, дело для него кончилось бы плохо. Гиллем, немного смущаясь, напомнил им слова Смайли. М о ж н о л и б ы т ь б е с ч е л о в е ч н ы м и, ч т о б ы з а щ и т и т ь ч е л о в е ч н о с т ь, спрашивал он. Ж е с т о к и м и – ч т о б ы з а щ и т и т ь с о ч у в с т в и е. Е д и н о м ы ш л е н н и к а м и – в з а щ и т е п р а в а н а с о б с т в е н н о е м н е н и е. В тот раз все набросились на него, кипя от возмущения. Почему бы Джорджу не заткнуться и не заняться делом, зачем он козыряет своей честностью и прилюдно отмывает ее до блеска, чтобы все увидели, что с ней не все в порядке? Конни даже прошептала Гиллему на ухо русскую поговорку, которую она упорно приписывала Карле «Питер, душечка, войны не будет, ты ведь знаешь, – успокаивающе проговорила она, пожимая ему руку, когда он вел ее по коридору. – Но в борьбе за мир мы камня на камне не оставим, – так говорил этот старый лис, помяни его слова. Держу пари, они его на коллегии за это по головке не погладили».
Вдруг что-то громыхнуло, Гиллем быстро обернулся. Фон пересел с одного кресла в другое. Заметив взгляд Гиллема, он презрительно фыркнул, раздувая ноздри.
«Он выжил из ума», – с содроганием подумал Гиллем.
Фон, как и Смайли, в последнее время серьезно тревожил Питера, но по другим причинам. Два дня назад он в присутствии Гиллема выкинул отвратительную штуку. Смайли, как обычно, ушел куда-то в одиночку. Чтобы убить время, Гиллем нанял машину и повез Фона к китайской границе. Там маленький сотрудник опергруппы пыхтел и хихикал, глядя на далекие таинственные холмы. На обратном пути в какой-то деревне они остановились у светофора, и вдруг сбоку на «хонде» подъехал мальчишка-китаец. Гиллем сидел за рулем. Фон – на сиденье для пассажиров. Стекло рядом с ним было опущено, он снял пиджак и положил левый локоть на дверцу, любуясь новыми позолоченными часами, которые купил в сувенирном киоске в «Хилтоне». Когда они тронулись, незадачливый китаец сунул руку, собираясь сорвать часы, но Фон оказался проворнее. Он схватил мальчишку за запястье мертвой хваткой и потащил за машиной. Тот безуспешно вырывался. Гиллем проехал метров пятьдесят и только потом заметил, что происходит. Он сразу остановил машину, но Фон только этого и ждал. Не успел Гиллем удержать его, как он выскочил наружу, выдернул мальчишку из «хонды», оттащил к обочине и сломал ему обе руки, после чего, улыбаясь, вернулся в машину. Опасаясь скандала, Гиллем поспешно укатил с места происшествия, оставив пострадавшего: тот визжал, глядя на безжизненно повисшие руки. Возвращаясь в Гонконг, Гиллем намеревался немедленно доложить Джорджу о Фоне, но, к счастью для последнего, Смайли объявился лишь через восемь часов, и Гиллему с одного взгляда стало ясно, что на сегодня с него хватит плохих новостей.
