– И есть от чего!

Уоррен подошел к одному из своих шкафов, извлек оттуда бутылку виски и два стакана, плеснул в каждый из них щедрой рукой и протянул один из стаканов Альдо:

– Выпейте! Это хорошее снадобье, рассказывать будете потом!

Тон был еще брюзгливым, но голос звучал гораздо приветливее. Альдо взял предложенный стакан и залпом осушил содержимое.

– Вы даже не разбавили! – возмутился шотландец.

– Прекрасный напиток, – виновато произнес Альдо. – Плесните мне еще чуточку, и я воздам ему должное.

Получив новую порцию, он зажал стакан в руке и начал рассказывать. Поскольку у него не было склонности к долгим рассуждениям, он справился со своим делом быстро и четко. Уоррен, слушавший очень внимательно, записал что-то в блокнот, потом снял трубку телефона и попросил, чтобы его соединили с постом на Пиккадилли: в этом дуэте он исполнил партию, состоявшую лишь из междометий, но, связавшись с полицией округа Темз-Вэлли, распорядился послать людей в Левингтон-Мэнор и тут же принял еще одно решение:

– Вы поедете со мной на опознание! Это неприятное дело, но, пока мы не добрались до Риччи, вы остаетесь единственным человеком, который хоть немного знал несчастную девушку!

Пришлось через это пройти. Но опознание оказалось не столь тяжким, как думал Альдо. Лицо Жаклин, очищенное от крови и грязи, выглядело неожиданно безмятежным, и на губах ее застыла легкая улыбка. Видимо, она так и не поняла, что случилось: когда ее сбил автомобиль-убийца, она бежала, полная надежд, навстречу новой жизни. Даже сам Уоррен расчувствовался.

– Похоже, она умерла счастливой благодаря вам, – пробормотал он. – Не каждому такое дано...

– Это не повод забывать об убийце.

– Я и не намерен!

Однако в Ярде Уоррена ожидали неутешительные новости. Полиция никого не обнаружила в Левингтон-Мэнор. Только сторож из местных жителей смог дать какие-то объяснения: Риччи, его секретарь, камердинер и шофер сегодня утром сели в Саутгемптоне на американский пароход «Левиафан», находившийся сейчас в открытом море. Один из бдительных прохожих успел запомнить номер преступной машины, который, как выяснилось, был снят с автомобиля, принадлежавшего настоятелю собора Святого Павла...

– Что ж, – пришел к заключению суперинтендант, – вот так можно с полной безнаказанностью совершить преступление в самом центре Лондона! У нас нет ни малейшей улики, чтобы атаковать Риччи. Мы с вами оба знаем, что это сделал он, но никто не выдаст ордер на его арест. К тому же, будучи пассажиром американского судна, он пребывает уже на их территории...

– А не слишком ли вы торопитесь? – взвился Альдо. – Разумеется, настоятель здесь совершенно ни при чем, но ведь сам автомобиль-убийца кому-нибудь да принадлежит, верно?

– Он наверняка краденый и, скорее всего, покоится сейчас на дне Темзы... Как его обнаружить?

– Хорошо, допустим! Остается этот Дэвид Феннер, чью карточку нашли в ее сумочке и который должен вернуться в пятницу вечером! Если он любил ее, возможно, что-нибудь расскажет?

– Это наш единственный шанс.

Уоррен не раскрыл всех своих мыслей. А именно: если этот молодой человек замешан в подозрительных делишках Риччи, вряд ли ему захочется рисковать своей репутацией ради женщины, которую он едва знал с точки зрения светской и совсем не знал с точки зрения библейской. Это было бы чистейшим безумием – особенно если он понимал, какая опасность грозит тому, кто выдаст Риччи полиции... Возможно, он рискнул бы, если бы Жаклин уцелела, но теперь...

Последующие события полностью подтвердили его опасения. Дэвид Феннер, предупрежденный слугой о том, что его разыскивает полиция, явился в Скотленд-Ярд сразу после приезда. Это был мужчина лет сорока, довольно привлекательной наружности, по профессии биржевой брокер. Мягким голосом, любезным тоном и в улыбчивой, насколько позволяли обстоятельства, манере он сообщил, что действительно проникся симпатией к «приемной дочери» мистера Риччи и предложил ей свои услуги в случае ее приезда в Лондон, намереваясь показать ей достопримечательности британской столицы. Он глубоко опечален трагической гибелью очаровательной девушки, но не видит, чем может быть полезен Скотленд-Ярду, поскольку встречался с американским бизнесменом – за исключением двух коротких визитов в Левингтон-Мэнор! – только по работе.

– Что вы думаете об этом? – спросил Уоррен, который разрешил Морозини присутствовать, при условии, что во время допроса тот не раскроет рта.

– Думаю, что он лжет! Я готов поклясться, что он был готов просить руки той, кого считал воспитанницей Риччи, но ее смерть раскрыла ему глаза, и он счел за лучшее отступиться. Весьма вероятно, что он точно так же обошелся бы и с несчастной Жаклин: быстро сменил бы пластинку и посоветовал ей как можно быстрее вернуться домой. Его могла заинтересовать возможная наследница, но не беглянка, за которой охотится столь опасный Отелло. Это было бы смешно, если бы не было так мерзко!

– Разделяю ваши чувства. Именно поэтому я намерен установить скрытую слежку за этим типом. Характер его занятий, официальных или нет, может поведать о многом. Времени мы не пожалеем! А теперь, дорогой друг, настоятельно советую вам вернуться к супруге. Полагаю, она уже начинает беспокоиться...

– Наверное. Но прежде позвольте мне спросить: что вы собираетесь делать с телом?

Уоррен поднял одновременно и брови, и плечи:

– Естественно, похоронить! На кладбище для бедняков, поскольку мы знаем, что во Франции у нее родни не осталось.

– Позвольте мне отвезти тело на родину. Она была из Дьеппа, и даже если никто ее там не помнит, будет справедливо, если она упокоится в своей земле, – сказал Альдо, не обращая внимания на изумленный взгляд полицейского.

– Это вам будет стоить целое состояние, а вы едва с ней знакомы!

– Быть может, но знаете, мне кажется теперь, будто она отчасти принадлежит к моей семье. И если бы вы помогли мне уладить все формальности...

– С величайшей охотой! Я займусь этим прямо сейчас! Вы продолжаете удивлять меня, Морозини, но вы настоящий джентльмен! Уже завтра вы сможете выехать!

Альдо поблагодарил и на сей раз покинул Скотленд-Ярд с твердой уверенностью, что больше сюда не вернется. Сейчас ему очень хотелось побыстрее уехать из Англии и вернуться в Париж. Конечно, крюк в Нормандию задержит его, однако он знал, что никогда бы не простил себе, если бы оставил в чужой земле несчастную девушку, которая обратилась к нему за помощью.

Не имея больше никаких дел, он отправился в Челси. Было слишком глупо расстаться со своим лучшим другом после подобия ссоры, которая со временем могла бы приобрести излишнее значение. На всякий случай он велел таксисту подождать и мысленно поздравил себя с этим, так как в доме обнаружил лишь Теобальда. Тот сообщил ему, что Адальбер уехал в Хивер-Кестл, сопровождая госпожу княгиню к лорду Астору.

– Я был очень расстроен из-за господина князя, – вздохнул верный слуга, – и очень рад его возвращению. После того, что произошло, я не очень на это надеялся и боялся, что больше не увижу его.

Морозини так давно знал Теобальда, что ни на секунду не усомнился в искренности этих слов. Огорченная физиономия верного слуги Адальбера подсказывала, что он не слишком-то доволен новыми любовными поползновениями хозяина. Альдо одарил его самой обезоруживающей из своих улыбок:

– Из-за такой безделицы со старым другом не ссорятся. У нас столько общих воспоминаний, что женщине, какой бы красавицей она ни была, их стереть не под силу.

– Но это все же ведет к некоторым потерям! – вздохнул Теобальд. – И я счастлив, что Вашему превосходительству пришла в голову счастливая мысль повидаться со мной.

Было видно, что на сердце у него тяжело и он жаждет одного: излить душу внимательному и надежному другу.

– У меня есть время, – помог ему Альдо. – Хотите, мы с вами немного поболтаем?

– О да! Если господин князь соблаговолит пройти в гостиную...

– Кухня вполне подойдет... и чашка кофе в придачу! Должно быть, на этом обездоленном острове вы один умеете варить его! И это напомнит нам прежние славные деньки, когда мы работали вместе! Похоже, они больше не вернутся?