— Я помню, ты рассказывала, можно взглянуть? — я протянула ей книжку, а сама встала и вытерла слезки.

— Твоя мама была шикарным художником! — сказал Люцефер. Я улыбнулась так, будто это мне комплимент делают, и от этого у меня появляется смущение.

— Теперь понятно в кого ты пошла, твои рисунки не уступают этим! — произнес Джек. Я кивнула, а затем, переступив чемодан, направилась в глубь дома. После коридорчика шла гостинная, с лева, и кухня, с права. Эти помещения не были не чем отделены, разве что дорожкой между двумя коврами. На кухне валялись вилки, нож с высохшей и покрывшейся пылью кровью, что он тут делал, пока я лежала в отключке, ведь очнулась только через две недели в новом месте. Телевизор в гостиной был покрыт толщенным серым слоем. На полу там валялись какие-то бумажки, чей-то халат, плед, ручки. Все так перевернуто, будто он что-то искал, но не мог найти или же вообще не нашел. На кухне на шкафу я еще заметила коробку, ту самую, в которой отец оставлял кучу сладкого, а потом убирал туда, пере тем показав мне. Он никогда мне не давал шоколад, максимум, что было сладкого — это ягоды, и то которые мне доставались очень редко.

Прямо от гостиной шла лестница, в форме спирали, она была красивой, но пыльной и ветхой до жути. Каждая ступенька скрипела подо мной. На втором этаже особо делать нечего, но:

— Ника, Люцефер, проверьте здесь комнаты, может есть что-то, но обязательно загляните в последнюю, там находилась раньше родительская, думаю мамина шкатулка осталась. Она красная, бархотная, обшита стразами вперемешку с бриллиантами. Как найдете крикните, а мы проверим чердак, — сказала я, думаю, так будет быстрее.

— Есть сэр! — Ника отдала честь и пошла по коридору, Люцефер последовал за ней. Я могла бы взять ее вместо Джека, но он умеет поднимать предметы, возможно и меня поднимет, так как тот тайник не увидит ни кто! Когда же они отошли, король решил воспользоваться моментом:

— Хочешь остаться со мной на едине? — шепнул он мне.

— Мечтай! — сказала я, повернувшись к нему лицом. На самом деле это было слишком близко, особенно после моих представлений, еще и отходить некуда, перила с зади.

— Да ну? — он подвинулся ближе, я уперлась в перила. Сердце замерло, воздуха не хватает, если он продолжит то, что не может все время закончить, грохнусь в обморок прям в его руках.

— Может пойдем? — пропищала, именно пропищала я.

— У тебя сейчас такое боязливое лицо! — его это смешит! Блин, у него офигенная улыбка…Так, Юля, соберись! — Идем! — сказал король.

Он пошел на верх, я за ним. Дверь на чердак появлялась сразу после лестницы. Нет ни коридора, ни странных дверей, только чердак.

— Только давай не так, как с входной дверью. Если я не ошибаюсь, то она грохнется на один из тайников, а мне хочется закончить быстрее.

— Как скажншь! — Джек взялся за дверную ручку и почти бесшумно сломал замок, — Прошу! — уступал он мне дорогу, приоткрыв дверь. Сама любезность!

Чердак совсем не изменился, деревянный, полностью, с парой полочек, на которых книги, падушка и мое одеяло валяются в разных местах. Да, я в основном спала здесь, к доскам было не трудно привыкнуть.

— Прошу, так скажем, в мою комнату и спальню! — сказала я.

— Охринеть, он здесь тебя держал? — спросил Джек, который продолжал все оглядывать, так же он решил прикоснуться к досточкам, проверить правда ли это.

— Ну, иногда в подвале, — я стала искать глазами на полу неприбитую досточку, — Там было очень страшно. Темно, сыро, холодно, крысы, мыши, тараканы, пауки, пыль. Я этого не боялась здесь, но там, было просто ужасно. Он сажал меня туда за крупные…запретные деяния.

— Например?

— Например…Однажды он увидел мой дневник, а там по физике, ненавистный предмет, стояла 2. Отец очень разозлился, помутузил меня и швырнул туда. Это ужасное ощущение, — мне вспомнилось все, до мельчайшей детали, мурашки по коже, — Там было темно, невидно даже пальцы, тихо, так тихо, что было слышно даже топот ножек тараканов, мышей и крыс, к моей руке тогда что-то притронулось, может показалось, может правда, но в тот момент нервы сдали, я вскрикнула, бежать и колотить в дверь бессмысленно, стало до жути холодно, — я начала шептать, обхватив себя руками, — Я зарыдала, но мои вопли были бесполезны, прижала коленки к себе и просто качалась из стороны в сторону, поворачивая голову, пытаясь разглядеть помещение но бестолку. В какой-то момент страх настолько меня окутал, что я…я начала сходить с ума! — после этого Джек сразу притянул меня к себе и сжал в своих объятиях. Ккакой же он теплый. Так сразу спокойно, плакать не хочется, страх просто моментально исчезает. Почему он на меня так действует? Что это значит? Как это возможно, всегда, абсолютно, прикосновения парней меня бесили, они были противны, но с Джеком по-другому. Его прикосновения либо успокаивают, либо возбуждают. А его образ без майки перед глазами, я видела наших баскетболистов оголенными по пояс, но никогда не краснела, а от мысли о короле, о его прессе и о том, что ниже, у меня голова кружится! Что со мной?

Я не выдержала и сильнее прижалась к Джеку, схватив его за пиджак. Он же не толкнул, а наоборот притянул еще сильнее. Как же горячо! Губы Джека коснулись моей макушки…Если у меня сейчас ноги подкосились, то что будет, когда он меня поцелует в губы? Черт, а проверить так и захотелось! И я чувствую, что он тоже хочет, стал более горячим, дыхание обжигающим, но он прерывает все…

— Ты хотела быстрее! — он меня толкнул. Чувство, будто что-то оборвалось, так обидно мне еще никогда не было. Но почему? — Давай ищи и уходим, нам его еще взрывать, — я кивнула и присела на корточки, а когда нашла нужную доску на колени.

Мне ничего не стоило оторвать эту доску, ведь она ветхая, поэтому рассыпалась, можно сказть, в руке. Под этой деревяшкой находилась моя память. Рисунки и книжки. По первым можно судить развитие моего художественного навыка, а благодаря вторым я стала более…умной.

— Что это? — спросил Джек, который присел рядом. Не знаю почему, но от обиды мне даже разговаривать с ним не хочется. Никогда такого не было. Хотя…Зачем обнимать, если потом собираешься отталкивать!? — Ты не будешь со мной разговаривать? — какой догадливый! Я старалась его не замечать, осторожно вытаскивала старые вещи, отставляя их ближе к двери.

Когда с этими было покончено я направилась к щеле в стене. Там я хранила самую дорогую память о времени с мамой. Пуанты. Они были старые, потрепанные, даже не того размера, первые пуанты. Однажды мама пришла ко мне, сказав, что подарить маленький огонек счастья она может, но он должен быть спрятан, как любой свет от тьмы. После мама показала то, что держала за спиной. Я не спрашивала, как ей удалось их достать, купить или сделать, я просто была счастлива. До этого она научила меня азам — растяжке, осталось научить грации. Мама показала, как на них стоять, но мне удалось лишь получить синяк на попе. Но уже к концу года я умела танцевать и петь, чем мы параллельно занимались. Скажу честно, каждый день было страшно. Страшно, что отец вернется раньше, страшно, что он просто найдет пуанты, страшно, что забудусь и начну напевать при нем песенку, СТРАШНО!

— Ты так на них смотришь, как парализованная! — вырвал меня из воспоминаний Джек.

— Просто…неважно! — я положила их на книги, которые достала раньше.

— Что-нибудь еще?

— Да, — я подошла к одной из стен, раньше рядом стоящий стул помогал мне забраться так высоко, а теперь все слишком ветхое, чтобы становиться. Я даже на носочки встать не могу, каблуки. Теперь смотрю на верх стенки и думаю, что же делать?

— Что-то не так? — спросил Джек.

— Нет, просто…слишком высоко, я не дотягиваюсь!

— Куда?

— Ты не увидишь! Джек, можешь…ну ты же одеяло поднимал силой мысли, а…меня можешь?

— Если не на долго, это опасно! — какие мы сразу заботливые. Нет, я его не понимаю.

— Давай! — я взглянула на с зади стоящего короля. Он скрестил руки на груди, и смотрел будто оценивая, только что на этот раз, может вес? После, вытащив одну руку из своеобразного узла, придерживая ее второй у сгиба, взмахнул пальцем, похоже на жест, которым обычно подзывают или манят, а затем его рука начала сгибатья, а я приподниматься. Немного страшно, что грохнусь. Но сейчас нужно достать одну важную вещь, точнее их три, но они в одной коробке.