Удар пробил ее нарукавник. Кровь хлынула из глубокой раны в предплечье, потекла по бедру. Другой удар пришелся в голову, перед глазами у Китиары все поплыло. Но она пересилила боль, поморгала, пока зрение не прояснилось, и продолжала сражаться и двигаться назад.

Дыхание с хрипом вырывалось из ее груди. Плечо болело. Меч сделался невероятно тяжелым. Рука, державшая кинжал, стала скользкой от крови. Когда она бросилась с кинжалом на врага, оружие вылетело из ее руки. В отчаянии она попыталась схватить его, но на него наступил сапог, и Китиаре пришлось проститься с клинком.

Меч вонзился ей в бок. Доспехи спасли ее от раны, но удар сломал ребра, теперь малейшее движение причиняло дикую боль. Кит продолжала отступать, по-прежнему разя и уклоняясь от ударов. Впереди нее два воина бились бок о бок, они делали это механически, без всякого смысла, нанося удары друг другу так же часто, как и ей. Они умирали, падали и вновь поднимались.

Позади разливался свет свечей. Она добралась до ворот. Деревянные створы, окованные железом, были открыты. Над головой Кит оскалились зубы подъемной решетки.

Кит набрала воздуха и, издав яростный крик, бросилась в последнюю неистовую атаку. Рубя и кроша, она отбросила врагов назад, так что они стали спотыкаться и валиться один на другого, затем повернулась к ним спиной и, собрав последние силы, бросилась в ворота.

Толстая веревка, приводившая в движение механизм подъемной решетки, висела на месте. Кит взмахнула мечом, пытаясь перерубить ее. Но с первого раза веревка не поддалась. Китиара скрипнула зубами, пот градом катился с нее, заливая глаза. Боль раздирала на части. Воины шли за ней. Ее лицо обдал жар пламени. Она рубанула веревку еще раз, и решетка с грохотом опустилась, пронзив острыми зубьями нескольких мертвецов.

Воины исчезли. Растворились. Битва была окончена для них. Они вернулись в свою горькую тьму нести вечную стражу.

Шум битвы стих. На какое-то мгновение наступила благословенная тишина.

Китиара застонала. Боль была такой острой, словно в тело Кит всадили раскаленный кинжал. Она сложилась пополам, прижимая руку к бедру. Слезы бежали по щекам. Женщина смахнула соленые капли и сжала зубы, чтобы не закричать. До крови кусая губы, она ждала, что волна боли схлынет.

Кто-то начал петь. Вначале голос шептал, но он становился все громче, от этих звуков волосы на голове Китиары поднялись дыбом, по спине пробежал озноб. Кит открыла глаза, дико озираясь по сторонам.

Три эльфийки приближались к ней, словно паря в воздушных потоках, поднимавшихся от невидимого пламени. Их рты были открыты, руки распростерты, и Китиара с отчаянием поняла, что одолела одного врага лишь для того, чтобы потерпеть поражение от другого. Она уже прочувствовала, как высасывает силы одна-единственная нота их смертельной песни.

Она будет крепнуть, набирать мощь. Тайные звуки станут пульсировать, вызывая страшную муку, жалоба и горе, такие острые и пронзительные, могут в буквальном смысле остановить ее сердце.

Эльфийки приблизились, их длинные волосы развевались, ноздри трепетали, белые одежды вспыхнули и почернели, тела дрожали от плача.

Светлые волосы, синие глаза, бледные лица, острые уши, миндалевидные глаза… эльфы… эльфийские девушки.

— Эльфийская сука! — яростно выкрикнула Китиара. — Если это будет последнее, что я сделаю в жизни, я все равно тебя убью!

Забыв про боль, выкрикивая проклятия, она наносила размашистые отчаянные удары мечом, рубила и колола.

Лорана исчезла. Кит билась с воздухом.

Она опустила меч и осталась стоять в пустом зале, задыхаясь, истекая потом и кровью. Подняв затуманенный болью взгляд, она увидела у своих ног огромную бронзовую люстру. Хотя она упала сотни лет назад, свечи по-прежнему горели. Лужа свежей крови — остававшейся свежей всегда, как и воспоминание, — разлилась под искореженным металлом.

В дальнем конце зала возвышался трон. На нее смотрел Рыцарь Смерти, Лорд Сот. Он наблюдал за ней все это время. Глаза в прорезях шлема горели ровным огнем, в них отразилось пламя пожара, бушевавшего здесь триста лет назад. Он не двигался. Он ждал, что она сделает теперь.

Левое плечо Китиары было мокрым от крови, которая продолжала струиться из раны. Пальцы этой руки отнялись. Она судорожно дышала, и это причиняло ей боль. Малейшее движение приносило страдание. Ее ранили и в колено, она только сейчас это заметила. Голова раскалывалась. Взор помутился. Подвело живот.

Китиара стояла из последних сил, она хромала на левую ногу и не могла перенести весь вес на правую. Она смахнула слезы и отбросила назад черные кудри.

Руки женщины дрожали от усталости, невероятным усилием воли она подняла меч, приготовившись сражаться. Она попыталась говорить — голоса не было. Она откашлялась и повторила попытку.

— Лорд Сот, — произнесла Китиара, — я вызываю тебя на бой.

Огонь в прорезях шлема ярче вспыхнул от удивления, затем мигнул. Сот шевельнулся на своем троне, черный плащ, мокрый от крови его жены и ребенка, колыхнулся.

— Я мог бы убить тебя, не вставая со своего места, — сказал он.

— Ты можешь, — согласилась Китиара, она задыхалась и еле шептала, — но не станешь. Потому что это трусость, недостойная Соламнийского Рыцаря.

Сот окинул ее пристальным взглядом горящих глаз, затем поднялся со своего трона.

— Ты права, — сказал он, — потому я принимаю твой вызов.

Откинув полы плаща, Рыцарь Смерти вытащил из почерневших ножен огромный двуручный меч. Обогнув упавшую люстру, он направился к Китиаре. Морщась от боли, та перемещалась, чтобы не терять его из виду, держа наготове меч.

Лорд Сот был выше ее, сильнее, хотя это было не столь важно, потому что он был мертвее ее, хотя уже ненамного. Он не чувствовал физической боли, но лишь Богам было известно, какие духовные муки приходилось ему терпеть. Он никогда не уставал. И мог биться хоть сотню лет, а ей, вероятно, осталось жить всего несколько мгновений. Его рука была длиннее. Китиара никогда не приблизилась бы к нему, но именно это она поклялась сделать — и собиралась перед смертью исполнить свою клятву.

Сот сделал ложный выпад влево. Кит не поддалась, она видела, откуда исходит реальная угроза, и блокировала удар. Мечи скрестились.

Смертный холод и еще злейший холод нескончаемой жизни пробрал ее до костей. Китиара задрожала в агонии, судорожно хватая воздух. Но, не двигаясь с места, она сдерживала меч Рыцаря Смерти, собрав остатки мужества, поскольку последние силы давно покинули ее.

Ее меч дрогнул и разлетелся на куски, стальная стружка посыпалась на пол серебристым дождем. Кит пошатнулась, чуть не упала.

Лорд Сот грозно двинулся на нее. Женщина потянулась к доспехам, выхватила спрятанный кинжал и, дрожа, бросилась на противника.

Сот схватил ее руку, державшую кинжал, и сжал ее. Плоть Китиары заледенела от его прикосновения. Она издала тихий невольный стон, но затем закусила губу. Она не доставит ему такого удовольствия, не станет кричать. Она умолкла и стала ждать смерти.

Лорд Сот отпустил ее руку.

Китиара сжала запястье и устало посмотрела на Рыцаря Смерти. Она зашла слишком далеко, и ее уже не заботило, чем все закончится, ей хотелось лишь одного: чтобы все закончилось скорее.

Лорд Сот поднял меч, и Китиара обняла себя за плечи. Он подал ей меч рукоятью вперед и опустился на одно колено:

— Госпожа, я готов тебе служить.

Китиара воззрилась на меч. Затем перевела взгляд на рыцаря. Она улыбнулась своей кривой улыбкой и повалилась на пол, одна рука оказалась под ней, другая вытянулась вперед, и кончики пальцев перепачкались в крови, разлитой под люстрой.

Сот снял черный плащ и укрыл им Китиару, чтобы согреть ее холодной ночью. Утром она позовет дракона и полетит навстречу своей судьбе. А пока он будет охранять ее сон.

В эту ночь, первый раз со времени своего падения, Лорд Сот запретил эльфийкам петь песню о его преступлениях, чтобы не будить Китиару.

— На сегодня наша история закончена, — сказала Лиллит Пробирное Клеймо.