На примитивном уровне «королевская власть» существовала во всей Ирландии, причем была выборной и «короля» выбирали из членов династического рода. За королем, ниже рангом, шла землевладельческая знать (галльские «equites»), а промежуток между ней и вольными простолюдинами составляли люди с особым даром или умением: «aes dana», то есть «люди мастеровитые», умельцы в изготовлении вещей, или искусно владеющие словом, мыслители, кузнецы, бронзовых дел мастера, знатоки законов и генеалогии, поэты и музыканты. Разнообразные свидетельства дают основание полагать, что в ирландском обществе друидам отводилась вовсе не такая главенствующая роль, как, судя по описанию Цезаря, в Галлии. Они входили в число «людей мастеровитых», то есть достаточно умелых и знающих. К ним относились также «филиды», бывшие одновременно и предсказателями и мудрецами, хранителями устных традиций, причем не только мифов, легенд и семейных историй, но также формализованного языка и искусства просодии (системы стихотворных размеров и произношения), и юристами, знатоками обычного права. Существовал также совет знати и общее собрание вольных людей племени. Собрания эти совпадали с периодическими «ярмарками», на которых провозглашались и пересказывались старые и новые законы, делались объявления, произносились стихи и устраивались конные состязания, кроме того, разумеется, шла бойкая торговля. Эти сборища на открытом воздухе, характерные для простого сельского общества, незнакомого с грамотой и городскими порядками, часто проводились близ древних кладбищ или подобных им святых мест. Восемь таких мест отмечены на юге Шотландии, три из них носят названия племен, а одно, видимо, было посвящено кельтскому божеству Мапону (Мапонусу). Ежегодное собрание галльских друидов на племенной территории карнутов, видимо, было похоже на подобные сборища галатских племен близ святилища Друнметон в Малой Азии.

В устных ирландских источниках имеется ряд свидетельств того, что «мастеровитые люди», и что особенно важно для нашего исследования, люди ученые, входившие в эту социальную группу, вели жизнь странников, то есть кочевую, и считались как бы существующими вне племен. «Был один класс людей, которые могли странствовать свободно, – пишет профессор Дэвид Грин. – Это класс грамотных людей… которые благодаря своим священным обязанностям могли свободно проникать сквозь железный занавес, отделявший одно племя от другого. Я думаю, что зайду не слишком далеко, предположив, будто эта привилегия распространялась на всех членов этого священнического класса, известного в Галлии как друиды, и под другими именами в Ирландии. Там их звали «aes dana», люди особого дара… Важное значение этого профессионального класса ученых людей в ранней Ирландии трудно переоценить, так как в отсутствии городов и любой централизованной политической системы они были единственным национальным институтом». И они занимали это положение в ирландском обществе вплоть до XVI века, когда Елизавета Английская приняла жесточайшие меры по истреблению этих опасно мобильных хранителей национальных чувств и национальной памяти. Как мы увидим далее, такое отношение к друидам совпадает с тем, что произошло в Галлии и Британии при установлении римского владычества.

Общественное устройство Галлии и Ирландии хорошо отражено в соответствующих документах, и можно предполагать, что оно было таким же точно на всем пространстве кельтского мира. Ирландия демонстрирует нам его в простой сельской форме, а Галлия времен походов Цезаря подпала под сильное влияние средиземноморского мира и двигалась к более развитому типу общества. Там исчезало королевское влияние, и в защищенных центрах политической власти в «пагах» и «цивитах» нарождалось нечто вроде городских общин и магистратов, по римскому образцу. По сути своей это было то же общественное устройство, которое наблюдалось во всем Древнем мире. Однако даже на поздних стадиях развития кельтского мира оно не было способно выйти за пределы «цивитов», в лучшем случае это был клан воинов, элиту которого составляли ратники-герои, для которых набеги и междоусобные войны трибов, родов и семейств являлись единственным средством существования, способом демонстрации поддержания престижа и аристократической власти.

Этот мир входил в группу тесно связанных между собой лингвистически индоевропейских языков. Дата, когда произошла дифференциация общего кельтского словарного запаса, не установлена. Но это явно произошло задолго до того, как появились первые упоминания о друидах. Разделились они на две основные группы: одна (кью-кельтская) сохранила исходный индоевропейский звук «Q» (кью), в то время как другая преобразовала его в «Р» (пи) – (пи-кельтская). Ирландские источники относятся к архаичной и консервативной кью-группе. Континентальный язык относился к пи-кельтской, галло-бриттской, представленной главным образом галльским языком и его островной британской версией. В Ирландии мы имеем изобилие свидетельств: устных пересказов, сохранявших и передававших из поколения в поколение поэзию, эпос, генеалогию, анекдоты, законы и обычаи, и можно полагать, что подобная традиция распространялась на весь кельтский мир. Относительно Галлии у нас есть неопровержимые утверждения Цезаря, что большое количество традиционных верований, изложенные в стихотворной форме, целенаправленно преподавали ученикам особые знатоки, бывшие, по сути, друидами. Другие упоминания у классиков о стихах и песнях, хвалебных одах и сатирах, сочиненных ранее упомянутыми профессиональными бардами, рисуют нам мир, весьма схожий с описанной в литературе раннеирландской традицией.

Хотя письменность не имела широкого употребления для закрепления традиционной творческой литературы, среди высших классов галльского общества до римского завоевания существовала относительная грамотность. (Однако в первой главе мы упоминали, как ограничено было ее использование в то время.) Долгая история греческих торговых отношений с варварской Западной Европой восходит к VII веку до н. э. и наверняка включала в себя не только импорт красивых бронзовых изделий и расписных ваз, но также существенный вклад в интеллектуальную жизнь людей, далеких от Массалии. Мы далее увидим, как некоторые элементы греческой математики и астрономических вычислений явились в кельтский мир именно таким путем. Нам следует также рассмотреть вопрос о взаимообмене идей в области начальной метафизики и различных теоретических рассуждений.

Во всяком случае, греческие буквы иногда использовались кельтами для письма: на железном мече I века до н. э. (из Швейцарии) есть кельтское имя «Korisios», выдавленное греческими буквами. Некоторые утверждения в иногда весьма неясных заметках Цезаря позволяют предполагать, что знание греческого алфавита было распространено среди галльских грамотеев. Ряд южногалльских надписей выполнен греческими буквами. Отмечено, по крайней мере, одно использование греческого в «галло-латинской транскрипционной традиции» (термин Джексона), когда латинское «X» использовалось как греческое «икс» для передачи кельтского звука «ch» (как в шотландском слове «лох»), особенно перед «т». Это известно по галльским надписям (см. ниже разбор календаря Колиньи: «TIOCOBREXTIO») и по британской надписи из южного Шильдса («ANEXTIOMARO»). Такое использование отмечено ранее как вариант надписей на монетах бриттского «короля» Таскиовануса (TAXCIAV[ANOS]), жившего примерно с 20 года до н. э. по 10 год н. э. Подобное использование предполагает сознательное изменение римского алфавита кельтскими «грамотеями» для передачи кельтского произношения, то есть звуков, присутствующих в языке кельтском, но не латинском. Другими свидетельствами этого являются орфографические инновации, включающие, в частности, перечеркнутое «D» (? или ??), одинарное или сдвоенное, перечеркнутое сдвоенное «SS» (SS) или использование греческой буквы «тета», то есть перечеркнутого «О» (?), для передачи группы звуков, напоминающих по слуху «сс». Имя «A??EDOMAROS» было очень распространено в Галлии и Британии, где примерно с 15-го по 1 год до н. э. правил «король» с этим именем, а некий «ANTE?RIG[OS]" чеканил монеты с такой надписью в начале I века до н. э.