— Это — одна из самых невероятных историй, какие я когда-либо слышал, — сказал сенатор.

— Все до последнего слова — правда, — ответила Герти.

— Нет-нет, я вам верю, — молвил сенатор. — Невероятно другое — то, что в наши дни, в двадцатом веке, творятся такие вещи, и никто не может положить этому конец. Кровная месть, мафиозные убийства, похищения ни в чем не повинных людей прямо с порога. Нет, это непростительно.

— Вопрос в том, можно ли это остановить, — сказал я.

Сенатор повернулся ко мне.

— Если бы я мог вам ответить, мистер Фитч! — воскликнул он. Мне даже не пришлось просить его не называть меня Фредом. — Если бы мог заявить, что здесь, в этом кабинете, вас ждет готовое решение. Но, боюсь, это невозможно.

У нас уже есть пухлая папка со сведениями о братьях Коппо. Полагаю, они у нас в первой десятке, верно, Боб?

— Кажется, под номерами семь и восемь, — ответил молодой человек.

— Впрочем, это неважно, — продолжал сенатор. — Главное — добиться результата. Нам очень хотелось бы увидеть эту парочку за решеткой. У нас тоже есть список десяти наиболее опасных преступников, как в ФБР. Но это значит лишь, что мы уделяем им особое внимание. Когда предоставляется возможность, покупаем сведения, пытаемся найти свидетелей, готовых дать показания...

— Мы готовы дать показания, — заявила Герти. — Правда, Фред?

— Конечно, — ответил я.

— Э... видите ли, — сказал сенатор, — не все так просто. Братья Коппо могут позволить себе нанять лучших защитников. А с чем вы пойдете в суд? У вас есть какие-нибудь улики против них? — Он повернулся ко мне. Только слова какой-то весьма темной личности, именующей себя профессором Килроем. Вы даже не можете представить его в качестве свидетеля, который под присягой подтвердил бы то, что рассказывал вам. У вас нет ничего, кроме слухов и пересуд.

— А стрельба? — спросил я. — А преследовавшая меня машина? А телефонные звонки?

— Доказательства? У вас нет ни доказательств, ни подтверждений, ни свидетелей, — сенатор грустно улыбнулся и, подавшись ко мне, продолжал: Я очень сожалею, мистер Фитч, честное слово, однако таковы факты. Наше правосудие защищает уголовников куда ревностнее, чем их жертв, но демократия не может действовать иначе.

— Почему? — раздраженно спросила Герти. — Почему мы не можем попросту бросить всех этих Коппо в тюрьму и избавиться от них?

— Вы действительно хотели бы сделать это, мисс Дивайн? Давайте заменим слова «преступник» и «жертва» на «обвиняемый» и «обвинитель». Маленькое семантическое упражнение, но заметьте, как сразу же меняется дело.

Правосудие защищает преступника, а не жертву. Вы правда хотите, чтобы было иначе?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, сенатор, — сказал я. — И думаю, что вы правы. Но это — отвлеченные рассуждения, а тут — живое дело. — Я осторожно хихикнул. — Гиблое дело, так сказать.

— Я вам сочувствую, мистер Фитч, — ответил сенатор, — И очень хотел бы предложить вам более радужные виды на будущее, но это было бы нечестно.

Вы видите, как нам тут нехватает людей, но, даже будь у нас полный штат и достаток денежных средств, мы и тогда могли бы только скрести по поверхности. Конечно, можно спровадить в места не столь отдаленные всю первую десятку уголовников, но за их спинами тотчас вырастут десять таких же. Поверьте мне, мистер Фитч, уголовная статистика прямо-таки ужасает.

— Это не просто статистика, — ответил я.

— А что, если я дам свидетельские показания? — спросила Герти. Меня похитили, это не слухи и не пересуды.

Сенатор одарил ее грустной улыбкой.

— Опять же, есть у вас улики, свидетели? Вы можете опознать братьев Коппо как ваших похитителей?

— Те люди, которые меня сторожили, звонили Коппо по телефону.

— Вы способны это доказать? Употребление в речи имени собственного еще ничего не значит, мисс Дивайн, — сенатор откинулся в кресле и развел руками. — Уж простите, что беру на себя роль адвоката дьявола, но я хочу, чтобы вы знали, с чем мы столкнулись. Враг неуловим, и его очень грамотно представляют поверенные.

— Что же нужно, чтобы победить? — спросила Карен.

— Откровенно говоря, для этого нужны деньги, — ответил сенатор. — В большинстве случаев мы обязаны успехом тем сведениям, которые покупаем и за которые платим. К примеру, знай мы наверняка, кто из полицейских стоит на довольствии у братьев Коппо, можно было бы обойти их и обратиться к честным офицерам, поставить ловушки и поймать мздоимцев с поличным. Если бы мы могли заплатить осведомителям и выведать имена похитителей мисс Дивайн, предложить одному из них награду за свидетельские показания... — он развел руками. Мы это делаем, но в час по чайной ложке. Медленно обрубаем щупальца, но голова спрута, похоже, остается в целости и сохранности.

— А Коппо знай себе охотятся за Фредом и за мной, — вставила Герти.

— Могу предложить только одно, — сказал сенатор. — Покиньте город, а если можете, то и страну, и дождитесь, пока этих уголовников надежно упрячут за решетку.

— А если их никогда не упрячут? — спросила Карен.

— Право же, не знаю, что вам сказать, — проговорил сенатор.

Последние минуты две я усиленно размышлял о происходящем и поэтому без промедления спросил:

— Сенатор, вероятно, вам помогло бы пожертвование?

Данбар мечтательно улыбнулся.

— Пожертвование никогда не помешает.

— У меня есть кое-что для вас, — сообщил я ему.

Женщины окинули меня странным взглядом. Карен спросила:

— Фред, что ты собираешься делать?

— Отдать деньги, — ответил я. — Вот достойная цель. Посадить в тюрьму Коппо и иже с ними.

— К чему вы клоните, мистер Фитч? — поинтересовался сенатор.

— Не надо, Фред! — воскликнула Карен.

Но я уже преисполнился решимости.

— Ваша организация получит все, — сообщил я сенатору. — Триста тысяч долларов. Мне эти проклятущие деньги без надобности, а вам могут принести большую пользу.