— Ты уверен, что они играли в карты?

— Совершенно. Мне сказали об этом и Герти, и сам лифтер.

— Едва ли наши люди это знали, — задумчиво проговорил Райли.

— Лифтера все покрывали, не хотели, чтобы у него были неприятности.

— А Рикович? — спросил Райли.

— Он-то и ответит на вопрос, — сказал я. — Единственная причина, по которой он мог очутиться там в то время, — желание потолковать с убийцей, сказать, что тому придется выложить три с лишним тысячи, иначе Рикович продаст сведения мне. Полагаю, у покойного Гаса было весьма своеобразное отношение к жизни: он не допускал и мысли, что кто-то может покуситься на него.

— Как и старый Мэтт, — ответил Райли. — И вот обоих — тупым предметом по голове.

— Лифтер, — повторил я. — Я бы уже давно догадался, кабы не убедил себя в том, что убийство — часть мошенничества.

— Я сейчас вернусь, — сказал Райли. — Мне надо позвонить.

Пока он ходил, я переоделся, более чем охотно сбросив с себя лабораторный халат. Вернувшись, Райли сообщил:

— Наши пошли проверять.

— А что будет с Уилксом, Данбаром и остальными? — спросил я.

— Увы, ничего, — ответил Райли. — Веских улик нет, и мы не сможем привлечь их к суду. Эрл Данбар не станет лезть из кожи вон, чтобы помочь Уолтеру Косгроуву вернуться в Штаты, но это — наш самый большой успех в деле.

— А Герти? Подстроенное похищение?

— Ты — единственный, кто сообщил об этом. Она скажет: нет, я была в отъезде, и все. Сама-то Герти никогда не заявляла о похищении.

— Итак, все остаются на воле, — подытожил я.

— Включая тебя, Фред, — подчеркнул Райли. — Почему бы тебе не попытаться взглянуть на дело с такой точки зрения?

Я попытался.