Я проснулся от необъяснимого волнения, которое подсознательно предупреждает нас о близкой опасности. Вскочив на ноги, я увидел, что остался один. В щели между камнями догорал факел Джумаля; Нильс и второй факел исчезли. Пугающее чувство одиночества на миг охватило меня. Я взял себя в руки и внимательно огляделся вокруг. К моему пробковому шлему, лежавшему рядом, был прикреплен листок бумаги, исписанный рукой профессора. Я прочитал:

Сперва я рассмеялся, прочитав записку престарелого энтузиаста науки, затем почувствовал беспокойство, после тревогу и наконец решил отправиться на поиски. Я нашел веревку, обвязанную вокруг упавшего камня, и понял, что это и была «путеводная нить», о которой писал профессор. Черкнув несколько слов для Джумаля, я взял факел и двинулся по нашим следам, следя за веревкой, которая убегала в темные извилистые проходы. Я то и дело звал профессора, но не слышал ответа и продолжал путь. За каждым поворотом я надеялся увидеть старика, занятого изучением какой-нибудь заплесневелой древней реликвии. Внезапно я увидел, что дошел до конца веревки, но следы профессора уходили дальше.

«Ну и безрассудство, он наверняка заблудится», — подумал я, по-настоящему встревожившись.

Пока я размышлял, что делать, послышался отдаленный крик. Я ответил, подождал, крикнул снова и услышал совсем далекий отклик.

Нильс, как видно, пошел вперед, обманувшись капризными раскатами эха в узких коридорах. Нельзя было терять ни минуты. Я глубоко воткнул факел в песок, чтобы свет указывал мне дорогу назад, и помчался по прямому переходу, завывая как безумец. Я не хотел терять из виду факел, но так торопился найти Нильса, что свернул в боковой коридор. Услышав его голос, я побежал дальше. Вскоре я с радостью разглядел впереди огонек его факела. Профессор так и вцепился в меня дрожащими руками — сразу было видно, какие муки страха он пережил.

— Нужно сейчас же выбраться из этого ужасного места, — сказал он, вытирая со лба большие капли пота.

— Пойдемте. Ваша «путеводная нить» недалеко. Доберемся до нее и быстро найдем обратный путь, — сказал я.

Я еще не договорил, как меня пробрал холодок: перед нами простирался целый лабиринт узких галерей.

Вглядываясь в следы на песке, я повел профессора за собой, стараясь вспомнить замеченные на бегу приметы. Так мы подошли совсем близко к месту, где я оставил факел. Но отсвета огня не было видно, и я склонился над следами. К своему ужасу, я понял, что совершил ошибку: отпечатки ботинок перемежались следами босых ног. Проводника с нами не было, а Джамаль носил сандалии.

Выпрямившись и указывая на коварный песок и догорающий факел, я в отчаянии бросил Нильсу одно лишь слово: «Заблудились!»

Я думал, что старик будет потрясен. Но он, как ни удивительно, буквально на глазах успокоился, овладел собой и негромко сказал:

— Другие проходили здесь до нас; пойдем по их следам. Если только я не безнадежно ошибаюсь, они выведут нас в галереи пошире, а там уже будет легко найти дорогу.

Мы смело тронулись в путь, однако через некоторое время профессор неловко шагнул и грохнулся на землю со сломанной ногой, едва не погасив факел. Нас постигла ужасная беда. Я оставил всякую надежду и молча сидел рядом с несчастным, изнуренным болью и ознобом. Вдобавок, профессор терзался угрызениями совести — я не соглашался оставить его.

— Поль, — вдруг произнес он, — раз уж вы не хотите уйти, мы можем попробовать еще одно средство. Помнится, я слышал рассказ о путешественниках, которые заблудились, как и мы. Они спаслись, разведя костер. Дым распространялся быстрее и дальше звука или света факелов; догадливый проводник сообразил, что к чему, нашел источник дыма и вывел весь отряд. Разведем костер и будем надеяться на Джумаля.

— Костер без дров? — начал я, но профессор указал на каменную полку за моей спиной. Вначале я не заметил ее в темноте; на полке я увидел узкий футляр для мумии. И тогда я понял, что имел в виду Нильс — эти гробы из высохшего дерева повсюду валяются сотнями и часто идут на дрова. Я потянулся к футляру и сдернул его вниз, полагая, что он пуст; но футляр упал на пол, раскрылся, и из него выкатилась мумия. Хотя я давно привык к таким зрелищам, нервы были напряжены, и я вздрогнул. Отодвинув в сторону маленькую коричневую куколку, я разломал футляр и поднес факел к горке дощечек. Вскоре легкие облака дыма поплыли по трем коридорам, расходившимся от похожего на залу помещения, где мы находились.

Пока я возился с костром, Нильс, позабыв о боли и опасности, подтащил мумию поближе и начал осматривать ее с любопытством человека, чью главную страсть не смогла унять даже смертельная опасность.

— Идите сюда и помогите мне развернуть мумию. Всегда мечтал первым увидеть и взять в руки сокровища, спрятанные в складках этих таинственных покрывал. Мумия женская, и нас могут ждать редкостные и ценные находки, — сказал он и принялся разворачивать первый слой бинтов. Мумия издавала странный ароматический запах.

Я неохотно подчинился — кости этой неизвестной женщины казались мне чем-то священным. Чтобы убить время и развлечь бедного профессора, я стал помогать, гадая при этом, действительно ли темный и уродливый забинтованный предмет был когда-то прекрасной египтянкой с глазами газели.

Пористые складки покровов источали драгоценные смолы и благовония, опьянявшие нас своим дыханием. На песок упали древние монеты и одно-два любопытных украшения; Нильс подобрал их и жадно осмотрел.

Все бинты, кроме последнего, были наконец срезаны. Показалась головка, увитая косами когда-то роскошных волос. Высохшие руки были сложены на груди и сжимали вот эту золотую шкатулочку.

— Ах! — воскликнула Эвелин и выронила шкатулку из розовой ладошки.

— Нет, не отвергайте сокровище маленькой мумии. Никак не могу простить себя за то, что похитил шкатулку — и сжег бедняжку, — сказал Форсайт. Его кисть быстрее задвигалась по холсту, как будто воспоминание придало руке новую силу.

— Сжег! Ах, Поль, что ты имеешь в виду? — в волнении спросила девушка.

— Сейчас расскажу. В то время как мы занимались мадам Мумией, костер почти погас: сухое дерево горело, как трут. Мы с волнением различили далекий, еле слышный зов, и Нильс закричал: «Подбросьте дров! Джумаль ищет нас. Нужен дым, не то мы пропали!»

— Дров больше нет. Футляр был очень маленьким и весь сгорел, — ответил я, срывая с себя способные быстро загораться предметы одежды и бросая их на угли.

Нильс последовал моему примеру. Увы, тонкая ткань сразу же занялась и сгорела без дыма.

— Жгите ее! — приказал профессор, указывая на мумию.

Я медлил. Вновь донеслось далекое эхо. Я не хотел умирать. Несколько сухих костей могли нас спасти. Я молча подчинился.

Взметнулось неяркое пламя, тяжелый дым поднялся над горящей мумии, расползаясь по низким галереям и грозя задушить нас в облаке благоуханного тумана. Голова моя закружилась, огонь затанцевал перед глазами, толпы неведомых призраков, казалось, замелькали вокруг. Я как раз спрашивал у Нильса, отчего он побледнел и хватает ртом воздух, когда потерял сознание.

Эвелин глубоко вздохнула и отодвинула подальше надушенную шкатулку: аромат коробочки словно угнетал ее.

Загорелое лицо Форсайта оживилось от воспоминаний, черные глаза блестели. С коротким смешком он добавил:

— Вот и все. Джумаль нашел нас и вытащил, и мы оба поклялись до конца своих дней никогда больше и близко не подходить к пирамидам.

— Но шкатулка… как она досталась тебе? — спросила Эвелин, искоса глядя на древнее изделие, сверкнувшее в солнечном луче.

— Я привез ее в качестве сувенира, а Нильс оставил у себя прочие безделушки.