– Ах, так! Ах, так!.. – Агнесса смогла произнести несколько фраз и вдруг разревелась. Она уселась, и слезы хлынули из ее глаз. Арингил, который не знал, как поступить, растерялся.

…Артем особо не расстроился: подумаешь, назвала отцом. Хорошо все обдумав, он решил, что в его жизни ничего не изменится. Да и в ее тоже. Но на всякий случай спросил:

– Что это для нас обоих будет значить?

– Теперь я не сирота… – начала она перечислять преимущества и недостатки и, помолчав, на этом закончила. – И все. Больше я ничего не знаю. Но надеюсь, когда инквизитор потащит меня на костер, ты не отдашь меня ему.

Артем доедал кашу и удивленно посмотрел на девчонку.

– А зачем ему тебя тащить на костер?

– Я – баска, и значит, идолопоклонница. Поэтому. Инквизиторы часто нас обвиняют в этом и сжигают.

– А ты точно поклоняешься деревьям? – спросил Артем, допивая молоко.

– Нет, не поклоняюсь, я не знаю, что это такое. Мой народ, живущий в лесах басков, поклоняется этим деревьям. Моя мать поклонялась. А я – нет.

– Не страшно, – спокойно заявил Артем. – Мы эту проблему решим. Завтра пойдем оба на исповедь. Я скажу, что дал тебе неязыческое имя и привел к истинной вере. Ты на исповеди скажешь, что веруешь в Хранителя и покаешься, что плевала мне в тарелку. Про конта с контессой расскажешь, какие они набожные. А конюх постоянно врет.

Чу сначала сидела, как громом пораженная, слушая новообретенного папу.

– Ты хочешь, чтобы я умерла? – На ее глаза стали наворачиваться слезы.

– Никак нет, Чу. Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. – Хотел добавить «чтобы мы умерли в один день», но потом подумал, что это лишнее, и сказал совсем другое. – Пройти исповедь – это не смертельно. Просто говори, что я тебе сказал, и все, – улыбнулся он. – Поверь, папа плохого не посоветует.

– Правда? – Баска вытерла слезы. В ее глазах появился лучик надежды.

– Правда, правда, Чу. С волками жить – по-волчьи выть! – привел он пример из народной мудрости.

– Мы жили с волками, но не выли. К чему это? – Теперь в ее глазах отразилось недоумение.

– Это такая образная поговорка, что если ты не можешь сопротивляться чему-то, то смирись. – И, видя ее непонимание, махнул рукой: – Короче, забудь.

– А если я не пойду? – спросила она.

Но Артем прибег к безотказному методу убеждения:

– Ты должна слушаться родителя. Он заботится о твоем благе и желает тебе добра.

– Правда? – опять удивилась девочка. То, что говорил этот парень, что сначала с ней переспал, потом грубо выгнал пинком, затем раскрыл ей свой секрет и стал так добр, что дал имя, ей было непонятно. Но сейчас ей хотелось ему верить.

– Конечно, правда. Вот что бы ты сделала, если бы у тебя была дочь, и ей нужно было выбрать: пойти на костер или на исповедь? – спросил Артем. Это была манипуляция сознанием чистой воды, но он спокойно это делал для блага самой девчонки.

– Ну, не знаю… убежала бы с ней.

– Куда? И далеко ли? Среди людей вам не спрятаться, и вы погибли бы обе. Поэтому слушай папу, и все у тебя будет хорошо. Поняла?

– Поняла. – Чу полностью сдалась на милость родителя.

– Ну, раз поняла, иди готовься. Ты девочка умная и лишнего не наговоришь. А мне руки тренировать надо.

– Мы вечером опять будем греть твои руки, – решительно заявила Чу и, довольная, вышла. У нее появился родитель. Теперь она не одна, и он знает, что надо делать. Ей было достаточно, чтобы стать счастливой.

Над головой Арингила раздался перезвон колокольчика. Он и всхлипывающая тифлинг замерли.

– Ты думаешь то же, что и я? – вытирая слезы ладошками, спросила Агнесса.

– Это одна мера благодати, которая излилась на нашего подопечного, – пораженно ответил ангел. – Я слышал о таком. Но никогда со мной такого не случалось. Ему воздалось той же мерой от Создателя, какой он измерил эту девчушку. И мы можем выполнить одно его желание.

– Я знаю, что надо! – Агнесса была похожа на маленького коршуна. – Мы поможем ему вернуть мастера-ломастера, и он снова заработает свою меру.

Арингил отрицательно покачал головой.

– Это неверное решение. Надо такое, которое поможет ему существовать и выжить здесь. Которое станет помогать ему всегда, а не только один раз. Он сам должен отправить гремлуна, научившись этому.

– Да как он научится, криворукий? – возмутилась она. – Через сто или двести лет?

– Правильно, – невозмутимо ответил ангел, – мы исправим эту криворукость.

– Как я сама об этом не подумала! – всплеснула она руками. – Ты такой умный, Арингил.

Артем сел на кровать, положил руки на лавку, с болью посмотрел на пальцы и, сжав губы, стал их разминать. Потом представил, что у него в руках аккордеон, и по памяти пробежался по клавишам. Растянул меха и мысленно услышал, как полилась музыка. Сначала отрывисто, коряво, потом все уверенней, и наконец он уже играл, как играл раньше. Пальцы порхали по клавишам, а его самого наполняла мелодия. Сколько землянин так играл, он не знал, потому что весь был поглощен игрой, не замечая, что у него нет инструмента. Пальцы ощущали клавиши, а в уши изливалась музыка, которая невообразимым блаженством наполняла все его существо.

– Как он замечательно играет! – восхитилась Агнесса. – А ты говорил, что он непутевый. Он добрый, смелый, талантливый. А непутевый – это ты сам, – обиженно закончила она. – Только и умеешь доводить девушек до слез.

Арингил, не понимая, посмотрел на нее: только что, полчаса назад он был умным. А теперь уже непутевый.

Артем сбился и открыл глаза. Напротив него сидел хмурый мастер проклятий.

– Развлекаешься? – с обидой спросил он. – А я тут, понимаешь, застрял в твоем мире. А там меня ждут серьезные и большие дела. Думай, как меня отправлять будешь.

– О великий Сунь Вач Джин. Вы уже вернулись? – улыбнулся довольный Артем. Он вновь, хоть и мысленно, не наяву, почувствовал свои пальцы.

– Что за глупый вопрос? Раз я здесь, значит, вернулся, – раздраженно ответил человечек.

На его голове продолжала красоваться шестеренка. «И как он умудрился ее не потерять», – удивился Артем.

– А что вы тут делаете? – он с интересом разглядывал гремлуна.

От его вопроса мастер позеленел.

– Жду, когда ты, дылда, отправишь меня туда, откуда вызвал!

– А я вас, уважаемый, уже туда отправил, – невозмутимо ответил человек и улегся на кровать, с удовольствием вытянув ноги.

– Как это отправил! – почти закричал человечек. В его голосе было столько возмущения, что можно было наполнить океан, если бы оно материально из него изливалось.

– А вот так, уважаемый Сунь Вач Джин. – Артем с удовольствием произносил заковыристое имя наглеца. – Мы, следуя вашей логике, провели ритуал возврата. Вы наполнились горючим и, как ракета, стартанули из комнаты. Не моя вина, что вы не долетели или неправильно выбрали направление. Тщательнее нужно было готовиться. Так что не обессудьте, я вам ничего не должен.

Гремлуна, казалось, хватит удар. Он стащил с головы шестерню и замахнулся на лежащего Артема. Тот повел глазами и сказал:

– Как барана зарэжу.

Водрузив головной убор на место, гремлун громко засопел, только этим выказывая переполняющий его гнев.

А Артем включил магическое зрение и стал пальцами вязать нити. Помня, что темные лучше не трогать, он остерегался крутить и золотую, выбрав на этот раз синюю. То одной, то двумя руками он вязал узлы, а сам в это время вел разговор с карапузом, который смотрел на него лютыми глазами и, видимо, решил превратить их в двуствольное ружье, чтобы уже наверняка расстрелять наглого человека.

– Джин, – панибратски предложил человек. – Зачем тебе спешить домой? Я уверен, что ты там одинок. По-моему, мастер проклятий не может иметь друзей. Я даже уверен, что тебя там ненавидят. Оставайся здесь, походи по миру. Послушай, что люди говорят. Наберись ума-разума – и тогда можешь возвращаться. Может быть, ты научишься не только проклинать, но и делать что-то полезное. Вот у тебя на поясе сумка с инструментами. Ты мне скажи честно, ты умеешь ими пользоваться?