Смешно. А если спросят, кто ты такой? Отвечу просто: прохожий. Глупость. Сказать, что этот медальон передал мертвец с наказом отнести цацку по адресу, – еще глупее. Сказать, что передал Жакуй, мол, сам был занят и попросил его отвезти медальон… Так это не Земля и не Россия. Тут такое, как он понял, не практикуется. Вот, блин, засада! Артем от усердия крутил губами, помогая себе думать, но так и не придумал, что сказать, чтобы не вызывало подозрений и было более-менее вразумительно.

Просто лежать ему надоело. Он сел, достал колбасу, пироги и стал есть. Из сумки вылез Свад. Увидел такое небрежение по отношению к нему, возмущенно засопел.

Артем посмотрел на гремлуна, вытащил круг колбасы и пирог, протянул вечно голодному мастеру-проклинателю. Сам продолжал рассеянно жевать. Свад относился к процессу поглощения пищи почти как к мистическому действу и пока не поел, хранил гробовое молчание, впрочем, прерываемое громким чавканьем и частой отрыжкой. В конце концов он разделался со своей порцией, как принято у гремлунов, облизал пальцы и задал тот вопрос, который давно вертелся у него на языке:

– Артем, а куда мы все время едем? Ты все время куда-то спешишь, не сидишь на месте. Для чего все это? Это что, такой образ жизни человеков? Вот мы сейчас находимся на каком-то механическом убожестве и движемся.

Свад был сыт и мог посвятить время светским разговорам. Он с точки зрения Артема сильно изменился и, надо признать, в лучшую сторону. Стал не таким противным и заносчивым, как раньше, и даже – о боже – задумывался!

– Почему ты назвал этот корабль механическим убожеством? – спросил Артем. – На мой взгляд, это весьма практичное средство передвижения по воде. Оно использует мускульную силу и силу ветра, как движитель.

– Это только по твоему мнению оно хорошее, – пустился в рассуждения гремлун. Артем понял, что такая тема тому была близка, и он не мешал ему выговариваться. – Но на самом деле его коэффициент полезного действия всего двадцать три с половиной процента. Можно даже использовать силу ветра и плыть против течения. Сами обводы конструкции неудачны и увеличивают сопротивление среды. Тот, кто построил этот корабль, не обращался к нам с просьбой, это видно сразу. Но ты не ответил на мой вопрос: ты куда постоянно двигаешься сам?

– У меня долг, Свад, перед одним человеком, – ответил Артем. Он тоже был не прочь поговорить и отдохнуть от обуревающих его мыслей.

– Много должен? Понимаю. Ты сейчас убегаешь от кредитора, – рассудил по-своему слова человека великий Сунь Вач Джин.

– Нет. Я не денег должен, я обещал тому, кто меня спас, выполнить его последнюю просьбу – отвезти одному человеку амулет. Это и есть мой долг.

– Да, обещания нужно выполнять, – согласился Свад, – но я вижу, что тебя что-то мучает, ты рассеян. Много думаешь, а надо тренироваться в магии. Ты совсем ее забросил.

Гремлун говорил как его учитель по рукопашному бою, когда Артем ленился и неделями не посещал спортзала.

– Ты прав, великий созидатель, у меня есть вопросы, на которые я ищу ответы. Как ты знаешь, я в этом мире такой же странник, как и ты, и многого не знаю. И миссия, которую мне предстоит выполнить, может быть небезопасна. Прежнего человека, кто должен был выполнить ее, убили. Как ты понимаешь, я не хочу закончить так же, как и он.

– Хм, убили? Это меняет дело. Расскажи о том деле, чем ты занят, а я подумаю, чем могу помочь.

Гремлун действительно сильно изменился после убытия и возврата. Артем с любопытством посмотрел на коротышку. А чем он, собственно, рискует? Малыш никому ничего не расскажет, а кроме того, бывает неожиданно полезен. Он мыслит не так, как мыслят люди, и, может быть, сможет дать нужный совет, с надеждой подумал Артем.

– Короче, слушай, – решился землянин. – Меня спас один утопленник, и так случилось, что от него мне перепало письмо и медальон. Я обещал этому утопленнику отнести письмо и медальон по нужному адресу и передать.

Гремлун скривился и с сомнением в здравом уме Артема скептически посмотрел на человека.

– Ты случаем не перегрелся на солнышке? – спросил он и уставился на него, как на ненормального. – Какой-то утопленник тебя спас, и ты ему обещал. Я правильно понял?

– Правильно, Свад, и не смотри на меня, как на сумасшедшего. Утопленник жив или почти жив. В общем, он ходячий мертвец и преследует меня, заставляя выполнить обещания. Когда ты попытался напасть на меня, он решил тебя съесть, и если бы я не успел предупредить мертвеца, что ты мой друг, он бы тебя сожрал живьем. И я даже не знаю, смог бы ты снова возродиться там, у себя. А если бы ты возродился без рук или ног, или, например, какашкой? – красочно обрисовал Артем возможные перспективы для проклинателя здесь и созидателя там.

Свад, будучи существом с ярким воображением, внимательно следил за словами человека и представлял себе эти пагубные последствия. Всякое упоминание насильственной смерти вызывало у него священный трепет и непередаваемый ужас и лишало его сил. Он словно терял всю Эртану, сила воли покидала его, и он впадал в беспросветную панику.

На какое-то время в каюте установилась тишина. Артем думал о предстоявшем деле, Свад отходил от картины, которую нарисовало ему его воображение, и не имел сил что-либо произнести. Этот мир был ужасен и жесток и пугал его словами Артема, человека, способного убить десятками изощренных способов. Он уже забыл, что в своем мире был убит братьями. Это событие отодвинулось куда-то в глубину сознания и не хотело появляться. Само подсознание гремлуна боялось вытащить этот факт на свет.

Артему, как человеку деятельному, надоело сидеть в каюте, и он вышел на верхнюю палубу подышать воздухом. Остановился у фальшборта и стал смотреть на реку. По берегам реки стояли девственные леса, изредка прерываемые проплешинами поселений. По воде скользили многочисленные лодки рыбаков и медленно плыли такие же неповоротливые туши фриндонов.

На борту кого-то ругал боцман, обзывая матросов то ленивыми крабами, то скользкими угрями, то беременными бабами, которые не могут толково управлять парусами. На что в ответ он слышал, как те незлобно огрызались.

– Если бы не болезнь пятерых, боцман, мы бы управились, а так ты сам видишь, нас только трое вантовых. Как тут быстро управиться?

– А вы не жрите на пристанях всякую гадость, тогда и болеть не будете, – так же незлобливо отвечал боцман. Вся эта перебранка между ними была способом выплеснуть раздражение. Боцман понимал, что у него не хватает матросов, а те знали, что он знает об этом, и отвечали, следуя устоявшейся привычке.

Артем вспомнил, что говорил купец на постоялом дворе: сегодня ты помог, парень, а завтра тебе помогли. Такой продуманный дядечка не мог посоветовать плохого. Немного подумав, ученик мага решил предложить помощь лекаря.

– Боцман, – обратился он к кряжистому мужику в серой рубахе, распахнутой на груди и являющей взгляду могучую седую поросль. В ухе мужчины была серьга кольцом из белого металла. Его руки упирались в боки, а недовольный взгляд провожал матросов, снующих по снастям.

– Вам чего, сударь? – Боцман окинул оценивающим взглядом фигуру землянина, пробежался по одежде и остановился на полноватом лице с наивными простодушными глазами, утонувшими под пышками щек.

– Я могу посмотреть больных и, может быть, помочь им в исцелении, – не смущаясь ответил Артем. Он был вежлив и старался говорить, скрывая возникшее внезапно волнение. Все-таки это было первое его предложение незнакомым людям своих услуг, как мага. А все, что случается с нами впервые, всегда волнительно. Как отнесутся к его предложению? Что скажут и не позовут ли инквизицию по его душу. Такие мысли посещали его голову, внушая сомнение и волнуя разум. Но Артем силой воли подавлял всякое недоверие. На всякий случай у него было заготовлено объяснение своим речам.

– А вы кто будете, сударь, лекарь? – Боцман уже с явным интересом рассматривал юношу. Высокого, полноватого и прилично одетого. Видно сразу, не босяк, и выражается вежливо. Но также видно, что неопытен, видимо, путешествует впервые. Смущается, но крепится.