– Да и не надо, маг. Мы последнюю партию так играли, на интерес, – засмеялся курносый. – Правда, парни? – Он обернулся к остальным игрокам.

– Правда, – загалдели трое.

Курносый разлил остатки вина, и они выпили.

– Пойдем, освежимся на воздухе, – обратился он ко всем и, не ожидая их ответа, направился на выход.

Артам некоторое время смотрел им вслед, размышляя о том, что произошло, но затем его мысли стали путаться, и он решил пойти спать на сеновал. Грузной, пошатывающейся походкой он прошел до двери, постоял, пытаясь вспомнить, куда идет, затем махнул рукой и вышел. В следующий момент его голова будто развалилась на части, и он провалился во тьму.

– Арингил! Парню надо помочь! Если он утром проснется и узнает, что Артам проиграл его деньги и одежду, то он его точно выселит, – бегала по плечу взволнованная Агнесса. Ангел сидел хмурый, понимая, что Артем, придя в себя, просто так это дело не спустит на тормозах. Но и вмешиваться было нельзя. Артем стоял перед перекрестком. Выбор оставался за ним. Артам свой выбор сделал, и что перед ним маячило в будущем, знала только Агнесса. И по тому, как она разволновалась, выбор был между плохим и очень плохим.

– Мы не можем сейчас вмешиваться. Ты это знаешь сама. Когда Артем пройдет свой перекресток, можно будет с ним поговорить, – ответил он, понимая, что это звучит не так, как хотела слышать тифлинг.

– Арингил, потом будет поздно, – помертвевшим голосом ответила девушка. – У Артама только два пути: один – в могилу, другой – в свинью.

– Что, один путь так прямо и указывает на свинью? – не поверил ангел.

– Нет, так прямо не показывает. Там туман, но ты слышал угрозы землянина. Такой человек не остановится, пока не исполнит угрозы.

– Это еще не так однозначно, – попытался как-то успокоить ее Арингил. – Не надо сгущать краски. Конечно, многое будет зависеть от Артема. От того, как он воспримет сегодняшнее происшествие. Но я должен заметить, он не такой жестокий человек, как тебе могло показаться. А вот если сейчас выдернем его сюда на переговоры, мы можем совершить непоправимое. Можем вообще потеряться, и нас вышвырнут как профнепригодных. Ты хочешь быть сломанной и вышвырнутой на самое дно? Вместо нас придут другие. А мы навсегда останемся калеками и будем побираться. Для меня уж лучше раствориться в эфире, чем влачить жизнь изгоя. Давай доверимся Артему. – Он подошел к девушке и приобнял ее за плечи.

– В конце концов, это и наша судьба. – Тифлинг прижалась к нему и, тяжело вздохнув, смирилась. – Как у нас говорят, – ответила она, – чему быть, того не миновать. – Впервые кто-то еще, кроме матери, готов был с ней разделить любую участь.

Артем проснулся от того, что ему на лицо текла холодная вода. Он фыркнул, открыл глаза и увидел Свада, который из ладошек лил воду ему на лицо. Голова болела, и во рту был знакомый противный привкус алкоголя.

– Ты чего балуешься? – раздраженно спросил Артем и попытался сесть. Голова предательски закружилась, и он, хватая воздух руками, повалился на спину. Больно ударился затылком и ойкнул. Потрогал голову, и его рука стала мокрой и липкой. Волосы на затылке слиплись.

– Вот гад! – вскипел Артем, понимая, что его опять подставил Артам. Сволочь, вновь напился и куда-то вляпался. Артем полежал, чтобы успокоиться, считая до десяти, и, когда это не помогло, стал считать до двадцати. Но и это не помогало, ненависть к сожителю переполняла его, мешала думать и принимать решение. Оттого, что он не мог добраться до паршивца и хотя бы набить тому морду, Артем стал подвывать. Разные чувства, которым он даже не мог дать определения, разрывали его на части, рвали в клочья сознание и постепенно сводили с ума. Арингил и Агнесса, прижавшись к друг другу, с ужасом смотрели на то, как менялся землянин.

Сначала Артем не сопротивлялся бурному потоку безумия, так ему было легче. Затем, когда оно наполовину захватило его разум и вместо него стал выглядывать дикий зверь, появился слаборазличимый образ человека, идущего к нему. Он шел издалека, выплывая из мути, увеличиваясь в размерах и обретая узнаваемые черты. Наконец он подошел к Артему, и тот узнал убитого бандитами батюшку Алексея.

– Трудно тебе, Артем? – то ли спросил, то ли констатировал чернобородый мужчина со спокойными умными глазами. – А ты сражайся! – сказал он. – Борись! Ты думаешь, что сражаешься с Артамом, сынок? Нет, ты ведешь брань с самим собой. Это твоя обида, твоя ненависть к человеку из этого мира. Твое осуждение его поступков. Ты не хочешь страданий, не хочешь испытывать скорби? Но это невозможно. Смирись, как наш Господь смирился с муками, взойдя на крест, и сражайся за себя, а не с собой. Не с собой!

Образ батюшки стал исчезать. Голос – таять, затихая, и только отголосок остался в памяти – «сражайся за себя», – как якорь, удерживая Артема, чтобы не ухнуть, не упасть целиком в пропасть безумия.

– Как сражаться? – попытался закричать он и не смог. Частичка сохранившегося разума, как прилив, принесла слова молитвы. – «Отче наш…» «Отче наш…» – начал повторять Артем и, как по тонкой веревке, спущенной ему сверху, стал вылезать из поглощающего его болота. – «Отче наш…» – уже в который раз произнес он молитву и увидел сквозь ресницы восход солнца. Услышал пение утренних птах. Почувствовал ветерок, обдувающий лицо, боль в районе затылка и заплакал.

Он плакал от нахлынувших совсем других чувств, чем были прежде. От горя по убитому настоятелю церкви в Широком Карамыше, от радости, что смог справиться и не стать безумным. От того, что он – это вновь он. И много еще от чего, чего он не мог понять и объяснить себе.

– Ну, человек, ты меня и напугал, – услышал он обеспокоенный голос рядом. Повернул голову и увидел сидящего у водопойного корыта для лошадей Свада. Слабо улыбнулся и, собравшись с силами, прочитал заклинание исцеления. Через десять минут он был уже в порядке и, смывая кровь с затылка, слушал историю ночных похождений Артама. Ненависти к нему он уже не испытывал. Артем осознал через откровение, что это его крест, и ему надо донести его до конца. «За себя борись!» – отложилось в памяти, как прибитое гвоздями. Прибитое к живому с болью, с кровоточащей раною, которая саднила и не давала покоя.

Артем прошел на сеновал, надел мантию, нацепил сумку и пошел в зал. Был он там первым и просидел один около часа, пока не стали собираться проезжие. Появился и курносый. Увидел Артема и остановился, словно напоролся на стену. Но Артем улыбнулся и помахал ему рукой.

– Чего тебе? – спросил хмурый парень, имени которого Артам так и не удосужился узнать. Артем достал золотой барет и положил на стол. Глаза курносого на мгновение алчно блеснули и спрятались за равнодушным выражением на лице.

– Хочу отыграться. Вернуть проигрыш и одежду.

Стоявший парень задумался. Затем улыбнулся.

– Хорошо, маг, играем один раз. Если ты выигрываешь, я отдаю двадцать два рукля, семьдесят драхм и твою одежду. Проигрываешь – и с тебя два барета.

– У меня только один барет, – ответил Артем. Он накрыл монету ладонью.

– Ничего страшного. Отработаешь, если что. – Курносый был весел, в его глазах в этот момент как будто заплясали чертики.

– Договорились, – согласился Артем.

Курносый сел, достал колоду и протянул Артему.

– Раздавай, маг.

Он все так же добродушно улыбался. Вокруг них собралась небольшая толпа зрителей.

– Сам раздай, – отмахнулся Артем и стал ждать. Курносый пожал плечами и принялся за раздачу.

Карты Артема лежали перевернутыми на столе, курносый посмотрел свои и спросил:

– Менять будешь?

– Нет, – ответил Артем и продолжал спокойно смотреть на курносого.

– Что, даже не посмотришь? – с интересом разглядывая мага, спросил тот.

– А зачем, я и так выиграл.

– Ну как знаешь, а я поменяю одну.

Он выкинул одну карту и потянулся к колоде. В это время Артем быстро схватил курносого левой рукой за запястье. Вывернул его руку и задрал рукав рубахи. К руке игрока выше запястья была привязана веревочка, под которой были спрятаны карты.