Моя мелочь креативная обошла защиту дяди? Скорее поверю, что ангелы и демоны от одного предка произошли — и те и другие крылатые.

«Да что ж вы все сговорились, что ли? Это он тебя в гости так пригласил, — передразнила кого-то пироженка. Взмахнула рукой. — Он же старый. Он старше моего отца. Я вам не специалист по древностям!»

Сравнение дядюшки с древностями повеселило, но я запоздало понял: что-то упустил.

«Ему больше пяти сотен лет!» — продолжала возмущаться Дэна, перед глазами то и дело мелькали наши руки, ноги, ботинки. Фоном служило здание гостиницы, к которому мы шагали. У крыльца стояли несколько ездовых ящериц, пара самоходок, три демона из низших и одна демонесса.

«Стой!»

Успел.

Охотница замерла.

«Макушка, ты — мужик! Чего вопишь, как дама?» — сердито пробурчала охотница.

«Я не воплю, а командую. Разворачивайся и шагай отсюда. Пока нас не женили».

Пироженка нахмурилась, присмотрелась к демонессе. Израида раздавала приказы низшим. Судя по сетям, ловушкам, капканам — естественно, магическим, — замуж за меня она очень хочет.

«У них тут что, слет наших поклонников намечается?» Дэна круто развернулась и вразвалочку покатилась обратно.

«Ну и что опять тебе идти мешает? — Мне казалось, мы с этим вопросом уже разобрались. — Ставь ноги ровнее!»

— Не могу, — процедила себе под нос охотница. — У меня вся кожа зудит.

Моментально вспомнил все шампуни, мыла и бальзамы, которые израсходовала на себя… на меня охотница. Хорошо хоть только попрыщило. Могла ведь и шкура слезть, ходил бы, как линяющий наг.

«Это не они!»

«Скажи еще, это мое тело само решило пупырышками пойти». Я показал на красные полоски с выпуклыми бугорками, появившиеся на наружной стороне кисти.

«А если и так? В конце концов, у тебя вторая ипостась появляется!»

Захотелось ругаться — долго, смачно, со вкусом. Поперхнулся второй фразой, поняв, что пироженка заинтересованно прислушивается, хмыкает. Нашла бесплатный цирк!

Дэна

Хрис пару раз ругнулся и замолк. Не успела спросить, чего это он дар речи потерял, я нового, считай, и не услышала, как меня с радостным рыком сцапали за грудки и заволокли в подворотню.

— Ну, здравствуй, полукровка! — прорычал Коеен, прижимая меня спиной к стене, так что лопатками все кирпичики почувствовала. Каменщик, кстати, схалтурил, парочка выступала почти на палец.

«Хватит на него глаза таращить! Поздоровайся, что ли».

«Издеваешься? — прохрипела я, пытаясь освободить свою шею из лапы оборотня. — Меня сейчас придушат!»

«Надо же как-то выяснить, что ему от нас нужно. Явно же не вора поймал».

«Почему ты так решил?»

Коеен говорить не спешил, разглядывал меня с гастрономическим интересом. Надеюсь, среди его родственников нет каннибалов с пустошей?

«Он нас полукровкой назвал».

Я даже пнуть нормально охотника не могу! Держит меня на вытянутой лапе, как котенка! Почему макушка не двухметровый разворот с пламенным взглядом?

«Разворот? Пламенный взгляд? Я?»

«Да! У тех, кто записывал твои приметы, бурная фантазия». А у художников проблемы с восприятием реальности, раз такую рожу намалевали, но я тебе об этом не скажу. Приберегу на потом.

— Слушай сюда, почти демон! — Коеен приблизил лицо к моему носу.

«Приготовься, сейчас у тебя будет первый в жизни мужской разговор».

«К чему готовиться? К тому, что мне набьют морду?» — хотелось зажмуриться, но я стоически выдержала тяжелый взгляд охотника.

«Пироженка, не путай мордобой и мужскую задушевную беседу».

«А есть разница?» — задушевно, в смысле придушенно прошептала я.

«Да. Тебе вначале объяснят, что хотят, а потом для профилактики набьют морду — немного, чисто символически. Так что кивай и сильно не сопротивляйся».

«Да у тебя опыт… Ай!»

Меня провезли спиной вверх по стене и, глядя снизу на радостный оскал, появившийся оттого, что каменщик вообще халтурщик редкостный, прорычали:

— Чтоб я тебя рядом с Дэнкой не видел, ущербный!

— Меня? — пискнула я.

— А других полудемонов с ней рядом нет! — оскалился Коеен. Замахнулся, глянул на мое откровенно озадаченное лицо и уронил полукровку на мостовую.

«Что это было?» — прошипела полукровка, таращась на брезгливо скривившегося охотника, демонстративно отряхивающего руки.

«Оборотень».

«Хрис!»

«Ладно, нам только что посоветовали держаться от нас подальше».

Я это поняла. Неясно другое — какого лысого он мне угрожает?

«То есть раньше кавалеры от тебя не сбегали?»

«Без моего участия — нет».

«Есть два варианта. Кошак тайно в тебя влюблен».

«Поэтому продолжает лапать все, что в юбке и без меча? Не фантазируй, у оборотней все четко: нашел свою — и гоняется за ней. Не нашел — гоняется за всеми. Какой второй вариант?»

«Тебе не понравится».

«Мама!»

«Или папа».

«Мама!»

Чем больше я смотрела на охотника, очевидно оставшегося, чтобы убедиться, что до тормоза, то есть меня, дошло, тем больше злилась.

А потом наступила ночь. Когда секундное затмение прошло, я оказалась сидящей на спине оборотня. Сиделось мне неплохо. А вот Коеену лежалось мордой на мостовой не очень. Мои когтистые чешуйчатые пальцы держали его за шею, ноги упирались в спину. Кажется, не просто так упирались, а одно колено давило на какую-то особо чувствительную точку, потому как руками шевелить охотник даже не пробовал.

«Дэна, спокойно! Осторожно слезай с него. Хотя нет… стой! Вначале скажи ему, что ты все понял».

И это у меня женская логика?

«А ничего, что я только что уложила его мордой на мостовую? Никакого противоречия? Может, еще и извиниться?»

О, коготки растут! Хорошо!

«Пироженка, успокойся. Ты сейчас первую в жизни голову от тела отделишь!»

Я поспешно ослабила хватку. Попыталась втянуть когти. Ну, в общем, длина коготков изменилась. В большую сторону. Пальцам на ногах тоже стало подозрительно тесно в ботинках.

«Кончай экспериментировать! Ты мне договорить не дала. Ты его поняла, но девушку не бросишь, ясно?»

«Нарываемся на неприятности? Он же не отстанет, пока нас не убедит в обратном». Вот мамуля! Не могла выбрать мне в надсмотрщики кого-нибудь менее упрямого! Коеен на то и один из лучших охотников, что за «головой» гоняется до тех пор, пока та сама не сдастся. Исключение разве что Хрис. Так что если кота озадачили избавить меня от непроверенных родней особей мужского полу поблизости, то быть им битыми и царапанными.

А я гадала, отчего во время обучения коллеги издалека меня взглядами изучали, подмигивали, но на свидание не приглашали. Думала, присматриваются. Оказалось, это за мной присматривают.

«Кончай медитировать! Хороший выбор, одобряю».

«Да что ты говоришь, мамочка!»

«А что? Головастый мужик. Слово держит. Мозги хоть и набекрень, но, когда надо, работают отлично. Если настоящая любовь-морковь случится, мешать не станет».

«Ой ли?»

«А ты проверь».

«Как?»

«Передай ему, что я сказал».

«Про огородные чувства?»

«Про то, что ты поняла!»

Коеен трепыхнулся, отвлек.

«Ну? Струсила?»

«Я? Пф! Смотри!»

— Я тебя понял. Дэну я не брошу, — прошептала я, склоняясь к острому уху оборотня.

«Отпускай кису на волю!»

Отпустила.

«И что я должна увидеть? Как нас сейчас по мостовой раскатают?»

«Да погоди ты, не беги впереди дракона!»

Охотник развернулся в прыжке, оскалился. И расхохотался:

— Молодец, демоненок!

Похлопал меня по плечу и напевая, слегка прихрамывая и потирая шею со следами нашего общения, удалился.

«Э-э-э?» Я показала пальцем на оборотня.

«Поздравляю! Нас только что одобрили в качестве твоего кавалера».

«Нас?»

«Если быть точным, меня».

«Да ты сама скромность», — усмехнулась я, разглядывая когти и чешую. Симпатично — когти черные, а чешуя темносерая с алыми разводами.