Как только кит перестал чувствовать себя голодным, он успокоился. Он беспечно плавал по морю, совершенно не заботясь о еде. Ведь кухня в его животе работала исправно! С тех пор кит не проглотил даже маленькой улитки. Иногда только, проплывая мимо затонувших кораблей, он глотал несколько банок консервов да обломки досок на растопку.
Одним словом, жилось киту неплохо. Он плавал, ел, спал, а иногда даже всплывал на поверхность и любовался широкими морскими просторами. Вот так…
Однако, подождите. Я забыл рассказать самое интересное. Ведь у нашего кита, как, впрочем, и у всех остальных, над головой поднимался фонтан. Струя солёной воды с силой била из ноздрей и, опускаясь, заливала его маленькие глазки. От этого глаза у кита были всегда чуть-чуть красноватые. И этот добрый кит поэтому мог показаться некоторым очень злым. На самом деле это не так. Вот так!
ИГРУШЕЧНАЯ ЛОШАДКА
(перевод с сербскохорватского)
У Милорада Дамьяновича потерялась игрушечная лошадка. — Лучше бы я сам потерялся, чем лошадка, — говорил Милорад, — потому что я-то знаю дорогу домой, а лошадка — нет.
Душан Радович
ЖАДНЫЙ МЫШОНОК
(перевод с сербскохорватского)
В самом углу чердака валялся старый ботинок. А в ботинке жил мышонок. Самый обыкновенный мышонок с чёрным блестящим носом и с длинным хвостом, похожим на ботиночный шнурок.
По утрам на чердак заглядывало солнце, и его узкие пыльные лучики проскакивали сквозь дыры в ботинок. Мышонок просыпался и шёл завтракать. Завтракал он или нет, обедал или нет, ужинал или не ужинал, но к вечеру непременно возвращался домой — в старый ботинок.
И вот однажды мышонок нашёл на чердаке большой круг сыру. Сыр был слегка приплюснут с боков и покрыт гладкой золотистой корочкой. Мышонок очень сильно проголодался. Он присел на задние лапки и тут же принялся за еду.
Сначала он позавтракал. К этому моменту наступило время обеда. И он пообедал. Тут и ужин подоспел. Мышонок поужинал. Целый день он ел, ел, ел. Грыз, жевал, чавкал, хрумкал. Даже отдохнуть некогда было. И наконец к вечеру прогрыз мышонок в большом сыре дыру. Залез мышонок в дыру и ещё немного поел. Просто так, из жадности. Он давно уже был сыт. И устал. И очень захотел спать. Решил мышонок поселиться в дырке, которую он прогрыз в сыре. Так и сделал. Хороший получился дом, просторный. Только очень вкусный запах у него был. Спать мешал. Но тут уж ничего не поделаешь — сыр всегда вкусно пахнет.
Проснулся утром мышонок и принялся есть сыр, не вылезая из него. Он завтракал, обедал и ужинал и снова завтракал, обедал и ужинал. С каждым днём дырка становилась всё больше и больше. А мышонок радовался, что у него такой удобный, просторный и вкусный дом. Он ел и спал, спал и ел.
Но чем больше становилась дырка, тем меньше оставалось сыра. Ничего не поделаешь, уж такая штука сыр — чем больше его ешь, тем меньше остаётся. И наконец дырка стала такой огромной, как чердак, а сыра не осталось ни крошки.
Не было больше сыра, а была КОШКА!
— Мяу! — сказала кошка и бросилась на мышонка.
А глупый жадный мышонок испугался и пустился наутёк. Шмыгнул он прямёхонько в старый ботинок. И по сей день там живёт. Старый ботинок не сыр — его так быстро не съешь!
КАЧЕЛИ
(перевод с сербскохорватского)
Как стало известно, Милан Миличевич из Миличева села сконструировал качели для троих. Пока двое качаются — третий смотрит на них.
Душан Радович
КРОКОДОКОДИЛ
(перевод с сербскохорватского)
Жила на свете семья: Крокодил, его жена Крокодилица и маленький Крокодокодил — их сын. И вот этот маленький Крокодокодил никого не хотел слушаться.
Как-то раз Крокодил так рассердился на своего маленького сына, что отнёс его в лес на съедение диким зверям. Он оставил Крокодокодила одного и ушёл.
Скучно стало в лесу Крокодокодилу и вдобавок немного страшно.
«Эх, — подумал он, — поскорей бы меня кто-нибудь съел!»
И вдруг он увидел Мышку.
— Мышка, милая, съешь меня поскорей! Как только ты меня съешь, я смогу пойти домой.
Но Мышка услышала Крокодокодиловый голос и шмыг в траву! А Крокодокодил снова просит:
— Съешь меня, ну что тебе стоит!
Тут Мышка из травы пискнула:
— Не могу я тебя съесть!
— Почему?
— Попробовала я как-то одного крокодила. В сарае лежал. Из проволоки был сделан. Весь нос мне исколол.
И Мышка убежала. Прошло немного времени — ползёт Змея. Обрадовался Крокодокодил и говорит:
— Змея, съешь меня, пожалуйста.
Юркнула Змея в сухие листья и спрашивает оттуда:
— С какой это стати я тебя есть буду?
— А я очень непослушный.
— Я послушных-то крокодилов не ем, а тем более непослушного.
И уползла поскорей Змея от Крокодокодила. А маленький Крокодокодил снова остался один. Вдруг он увидел Муравья.
— Муравей! — закричал он. — Съешь меня, пожалуйста! Меня обязательно надо съесть, а то я так и останусь один в лесу.
— Ну что ж, — говорит Муравей, — я голоден и съем тебя, пожалуй. Только… Только где ты?
— Да вот же я, — отвечает Крокодокодил, — под тобой. Ты как раз стоишь на моей ноге.
— Ах так! — обрадовался Муравей. — Тогда я начну есть тебя с этой ноги.
И Муравей принялся за дело. Целый день он ел Крокодокодила, а к вечеру Крокодокодил спросил:
— Ну как, съел меня?
— Нет ещё. Подожди немного, — ответил Муравей.
Так прошла ночь и ещё один день.
— А теперь съел уже? — снова спросил Крокодокодил.
— Не совсем ещё.
И ещё один день прошёл.
— А теперь уже съел? — спросил Крокодокодил.
Надоело Муравью есть Крокодокодила, он и говорит:
— Всё! Съел я тебя целиком. Можешь идти домой.
И обрадованный Крокодокодил побежал к своему дому. С тех пор он стал послушным, чтобы его снова не отдали на съедение диким зверям. И действительно, его больше никто не ел.
ОХОТА
(перевод с сербскохорватского)
Один заяц, убегая от охотника Миленка Костича, поскользнулся и вывихнул ногу. Миленко тут же вызвал «СКОРУЮ ПОМОЩЬ» и отправил зайца в больницу. Они договорились продолжить охоту, когда заяц выздоровеет.
Душан Радович
СКАЗОЧКА ОБ ОДНОЙ НЕПОСЛУШНОЙ НОГЕ
(перевод с сербскохорватского)
Той зимой на улицах Падаевца было особенно скользко. Не проходило и часа, чтобы кто-нибудь не упал. Люди к этому так привыкли, что, упав, не спешили тут же вскочить на ноги, а некоторое время оставались сидеть а снегу, болтая о том о сём.
Один только башмачник Клин не упал в ту зиму ни разу. И от этого он чувствовал себя не совсем удобно, потому что поговаривали даже, будто он намеренно не желает падать, выставляя себя лучше других.
