– Это все, господа. Спасибо, что пришли. Вы все проявили похвальную оперативность и здравый смысл в этих печальных обстоятельствах.

Он еще раз сочувственно улыбнулся миссис Огден и удалился. Когда мы выбрались на улицу, я услышал, как миссис Огден безуспешно пытается остановить такси.

– Миссис Огден, – обратился я к ней, – разрешите вас подвезти.

Она задержала взгляд своих подслеповатых глаз на моем лице и, взмахнув руками, нерешительно сказала:

– Мне только до вокзала...

– Я подвезу вас... если вы не имеете ничего против “Фортрака”.

По выражению ее лица было видно, что она никогда не слышала о “Фортраке”, но согласилась бы и на слона за неимением выбора.

Я уговорил Сэнди подбросить Дейва назад в Пикс-хилл, а сам отправился с миссис Огден, которая хоть и не плакала, но пребывала в явном шоке.

– Много времени не потребовалось, верно? – сказала она обреченно. – Ничего значительного, правда? А ведь все-таки человек умер.

– Да, ничего значительного, – согласился я. – Но ведь можно отслужить по нему молебен. Эта идея ее не вдохновила.

– Вы Фредди Крофт? – спросила она., – Правильно, – подтвердил я и посмотрел на нее. – Когда отправляется ваш поезд? – спросил я.

– Еще очень не скоро.

– Может быть, тогда выпьем кофе?

Она вяло согласилась и с безразличным видом уселась в кресло в пустом кафе гостиницы, построенной в стиле лже-Тюдор. Кофе пришлось подождать, но по крайней мере он был свежим. Подали его в кофейнике на серебряном подносе вместе со сливками и чашками в розочках.

Миссис Огден, которая до этого куталась в свое черное бесформенное пальто, начала понемногу оживать и расстегнула пуговицы. Под пальто – черное платье, туфли тоже черные, сумка черная, как и перчатки. Черный шарф. Явный перебор.

– Для вас это, должно быть, ужасный удар, – сказал я.

– Да.

– Дочь вам поможет все пережить.

– У нас никогда не было дочери. Он ее придумывал, чтобы его подвозили.

– Разве?

– Он много чего придумывал. – Я внезапно увидел в ее глазах панику. – Понимаете, он потерял работу.

– Он... работал продавцом? – догадался я.

– Нет. Но он работал в торговле. Заместителем управляющего. Фирму слили с другой. Многие должности были сокращены.

– Мне очень жаль.

– Он никак не мог найти работу. Все-таки пятьдесят четыре года, да и сердце больное.

– Жизнь несправедлива.

– Он четыре года был безработным. Мы истратили выходное пособие и все наши сбережения... строительное общество отобрало наш дом... и... мы не знали, что делать.

И он стал подделывать чеки, подумал я, и забывать платить по счетам в гостинице, и пытаться прожить на мелочевку, которую он получал за свои услуги курьера, стараясь ездить бесплатно, рассказывая душераздирающую историю о свадьбе дочери.

Казалось, жизнь вбила Лин Мелиссу Огден в землю, как колышек от палатки. У нее были седеющие волосы, стянутые на затылке черной лентой. Никакой косметики. Морщины вокруг рта. Старая жилистая шея.

Я сочувственно спросил:

– А у вас есть работа?

– Была. – Серый оттенок кожи делал ее лицо страдальческим. – Я работала у зеленщика, но Кев... он умер, не будет вреда, если я скажу... Кев взял какие-то деньги у них из кассы, и они были очень добры, не стали вызывать полицию, просто сказали, что мне придется уйти.

– Да...

– Мы питались на мою зарплату. – Она дрожала от беспомощного гнева. – И еще ели те подгнившие фрукты и овощи, которые нельзя было продать. Как он мог так поступить?

– Может, ему стоило продать то кольцо, – сказал я. – Я видел у него на пальце – золото с ониксом.

– Подделка, – сказала она устало. – Настоящее он продал много месяцев назад. Он так об этом жалел... Даже плакал, знаете ли. Ну я и купила ему это барахло... но он носил его.

Я налил ей еще кофе. Она с отсутствующим видом сделала несколько глотков и со стуком поставила чашку на блюдце.

– Почему ваш муж хотел попасть на бензоколонку в Чивели? – спросил я.

– Он должен был... – Она замолчала и задумалась, потом сказала:

– Наверное, сейчас это уже не важно. Уж в большую беду он теперь не попадет... Я все говорила, что терпению моему пришел конец, но все терпела и терпела... Мы были женаты тридцать три года... Когда-то я его любила... долго... Потом жалела. Я ведь не могла просто выгнать его, верно? Куда бы он пошел? Он и так неделями дома не бывал, скрываясь от полиции... Не знаю, почему я вам все это рассказываю...

– Потому что вам надо кому-то рассказать.

– Наверное. И сами понимаете, как мы выглядели. Я не могла поделиться с соседями, и у нас почти не осталось друзей. Ведь Кевин брал у них в долг...

И не возвращал. Яснее ясного, хоть она и не произнесла этих слов.

– Так зачем он собрался в Чивели? – снова спросил я.

– Разные люди звонили и просили, чтобы он перевозил что-то из одного места в другое. Я ему говорила, что он может попасть в беду. Понимаете, он мог перевозить части бомб, или наркотики, или что-нибудь в этом роде. Ему часто приходилось возить кошек или собак... это ему нравилось. Он иногда давал объявление в журнале “Лошади и гончие”. Люди оплачивали ему железнодорожный билет, чтобы он отвез их животных, но он билет сдавал и голосовал на дорогах. Я что хочу сказать... у него вовсе не осталось гордости, понимаете? Все пошло прахом.

– Ужасно, – согласился я.

– Мы всегда оплачивали телефонные счета, – сказала она. – Мы всегда аккуратно платили. Я записывала все, что нужно ему передать, а он мне звонил, если можно было воспользоваться телефоном бесплатно. Но так долго продолжаться не могло...

– Конечно.

– Ему повезло, что он умер.”

– Миссис Огден...

– Это правда. Ему было стыдно, понимаете, моему несчастному старику.

Я подумал о той нищете, в которой они жили, и решил, что Кевину Кейту незаслуженно повезло с Лин Мелиссой.

– Но в моем фургоне он никакое животное не вез, – заметил я.

– Нет. – Она посмотрела на меня с сомнением. – Но какое-то отношение к животным это имело. Потому что позвонили по объявлению в журнале. Женский голос. Она хотела, чтобы Кев встретился с кем-то на бензоколонке в Понтефракте, потом поехал в Саут Миммз, а оттуда в вашем фургоне до Чивели.