- Фарсида, конечная остановка. Приехали.

В салоне засмеялись, кто-то поаплодировал, а геолог-пенсионер одобрительно пробурчал:

- Дурью мается паренёк. Но посадил красиво.

Через переходник-рукав туристы попали в тесноватый, но светлый зал с искусственной атмосферой и гравитацией, где их встретила строгая сухощавая дама в брючном костюме. Оглядев новоприбывших, она произнесла не без некоторой торжественности:

- Товарищи, приветствую вас на базе 'Фарсида-Гамма'. Здесь расположен гостиничный комплекс с вашими номерами. План базы, информация о питании и других стандартных услугах, а также график экскурсий и коды экстренных вызовов сброшены вам на браслеты-коммуникаторы. Меня зовут Евгения Павловна, я куратор вашего тура. Обращайтесь, пожалуйста, если возникают вопросы. Первая экскурсия - в тринадцать ноль-ноль по местному времени, а пока - заселяйтесь и отдыхайте. Добро пожаловать!

Студентам достались одинаковые одноместные комнатёнки - или, если сказать точнее, отсеки, в которых едва помещались кровать и тумбочка. Зато имелись панорамные окна, и Юра несколько минут наблюдал, как между жилыми и рабочими куполами бродит очередной заплутавший смерч - подслеповато тычется в стены, истончается до прозрачности, но потом снова крепнет, подпитавшись пылью с сухого грунта, и удаляется восвояси. Звуки снаружи не доносились, но Самохин моментально дофантазировал, как пыльный бродяга подвывает и жалуется на скуку, царящую на мёртвых просторах под красноватым небом.

- Ну что, - сказал Юра, постучав к Тоне, - пошли исследовать территорию?

В гостиничном куполе, правда, не обнаружилось ничего по-настоящему интересного. Столовая со стойкой самообслуживания и кассой, кафе-бар с рядами бутылок, мини-спортзал, медпункт и несколько закутков, выполняющих роль гостиных, где стояли мягкие кресла, шахматные столы и громоздкие кадки с пальмами. Если бы не виды из окон, можно было бы без труда убедить себя, что находишься в земном пансионате средней руки.

Первокурсники вознамерились взять напрокат скафандры и прогуляться снаружи. Не тут-то было - снаряжение им не выдали, объяснив, что прогулки без сопровождающих лиц разрешаются только тем, кому исполнилось восемнадцать. Оскорбившись, студенты пошли пить кофе.

- Юр, я всё же слегка побаиваюсь. А вдруг ты на этой горе и правда найдёшь какой-нибудь, как ты выражаешься, артефакт? А он возьмёт и сработает?

- Мне, если честно, не очень верится. Но, согласись, проверка нужна.

- Да я-то согласна - прилетела же с тобой вместе. Но всё равно как-то...

- Вот скоро и проясним. Эта экскурсия у нас первая, гора тут недалеко.

- Да, точно. Не будем себя накручивать раньше времени.

Мандраж, однако, усиливался по мере того, как приближался срок. Наконец ожидание завершилось. Туристы, которых оповестили через браслеты, стали подтягиваться на склад, где выдавались пневмокостюмы - гибкие, почти не стесняющие движений, но всё же тяжеловатые из-за баллонов с газовой смесью. Впрочем, все помнили, что вне купола сила тяжести меньше, и надорваться никому не грозит. Цвет у скафандров был фиолетовый, а на плече у каждого алела нашлёпка - советский флаг.

До 'посадочной площадки пришельцев', которая приютилась на горном склоне и возглавляла список обещанных достопримечательностей, аэрокар добрался за полчаса. Кураторша известила:

- Прямо под нами - щитовой вулкан Павлинья гора. Его высота - четырнадцать, а диаметр в основании - более трёхсот километров...

С высоты Павлинья, вопреки роскошному имени, выглядела как засохшая коровья лепёшка - приплюснутая, коричнево-бурая с зеленоватым отливом.

- Справа - гора Аскрийская, слева - Арсия, а впереди вздымается могучий Олимп, высочайшая вершина планеты. Но к нему мы подлетим позже, пока же - совершаем посадку...

Ступив на поверхность, Юра наконец-то в полной мере прочувствовал инопланетность пейзажа. Юмористические сравнения выветрились из головы моментально. Пологий склон, покрытый застывшей лавой и припорошенный красной пылью, простирался вокруг, насколько хватало глаз: ни конца, ни края. Небо - линялый багрянец с проседью, бессолнечный жуткий свод. Люди - фиолетовые букашки, вши на складчатой шкуре окаменелого исполина...

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Юра присмотрелся к деталям. Площадка, где приземлился аэрокар, располагалась на полукруглом выступе и была сравнительно ровной - но не настолько, чтобы сразу признать её чужим космодромом. На рекламных снимках, где подобрали удачный ракурс, она смотрелась более впечатляюще.

Отвесные стены в пределах видимости отсутствовали - если искать наскальные росписи, то разве что под ногами, разгребая вездесущую пыль. Можно провозиться весь год. Осознав этот факт, студент с далёкой Земли испытал разочарование пополам с облегчением. Оглянулся на Тоню - она развела руками.

Ветер на минуту затих, как будто взял передышку. Юра потоптался на месте, ощущая в теле неуютную лёгкость, - сказывалась слабая гравитация. Он понятия не имел, что следует делать дальше. Разве что пошутить?

Самохин присел на корточки и начертил в пыли окружность с крестом. Тоня, остановившись рядом, снисходительно похлопала его по плечу - остроумное, мол, решение, прямо аж дальше некуда. Он поднялся и улыбнулся.

А в следующую секунду склон ощутимо дрогнул.

***

Юра взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но тут налетел проснувшийся ветер. Бешеный шквал ударил студента в грудь и опрокинул навзничь. Удар о землю получился неожиданно мягким - помогла та самая марсианская лёгкость, да ещё толстенный слой пыли.

Люди вокруг застыли в нелепых позах, как на стоп-кадре. Казалось, кто-то выключил для них время, и теперь оно текло лишь для Юры. Между статуями в скафандрах заплясало веретено новорождённого смерча - призрачно-зыбкое, ржаво-мутное, а из него появились безликие фигуры 'химер'.

Первокурсник лежал, затаив дыхание и не решаясь пошевелиться. 'Химеры' переходили от одного туриста к другому - всматривались пустыми глазницами, потом отворачивались и двигались дальше.

В двух шагах от Самохина один из безликих остановился и повёл головой, прислушиваясь к чему-то. Медленно опустился на корточки - неестественным, механически-отвратным движением, как марионетка, подвешенная на невидимых нитях. Вытянул руку и, по-прежнему глядя поверх лежащего, пошарил в пыли ладонью. Юра понял, что через миг 'химера' его коснётся, и попытался рвануться прочь, но недавняя лёгкость сменилась знакомой свинцовой тяжестью.

Фигура с пустыми глазницами замерла, как будто опять пыталась уловить какой-то далёкий звук. Теперь и студенту послышался чей-то голос, зовущий его по имени. Он напряг слух, потянулся мысленно сквозь пыльную мглу.

- Юра! Юра!

Чувствуя, как от напряжения едва не разрываются мышцы, он шевельнулся и повернул шею, чтобы увидеть, кому этот голос принадлежит. От 'химеры' не укрылось его движение - она опустила безглазый взгляд, уставилась на лежащего. 'Всё', - обречённо подумал тот, но ошибся. Отметина на руке полыхнула болью, и прямо под ним разверзлась земля. Самохин понял, что проваливается в яму, погружается в бездонный колодец, в багрово-серую пыльную глубину, а 'химера' осталась где-то там, наверху, на пологом склоне...

- Юра! Слышишь меня?

Он разлепил веки. Тоня, склонившись, вглядывалась в него, а вместо красноватого неба над ней был светло-бежевый потолок, и мягко горели лампы. Рядом с девчонкой стояла полноватая тётенька в крахмальном белом халате; в руке у неё был шприц.

- Он очнулся! - воскликнула Тоня. - Видите?

- Тише, девочка, тише, - сказала женщина, которую Юра назвал про себя врачихой, - я же говорила - ничего страшного. Полежит денёк и будет как новенький. Как вы себя чувствуете, молодой человек? Тошнота, головокружение?

- Нет, только слабость. Где я? И что случилось?

- Вы на базе, в медблоке. А случилось небольшое ЧП - к счастью, без серьёзных последствий. Какие-то неполадки с вашим скафандром - техники сейчас разбираются. Вы потеряли сознание, но вас занесли в машину и, естественно, сразу же вернули на базу.