Юра невольно хмыкнул - снова вспомнился Марк, который при слове 'консервы' моментально трезвеет и напрягает извилины. Как бы он сейчас поступил? И самое главное - как поступит беглый комсомолец Самохин?

Присев на лавку, студент попытался собраться с мыслями.

Спрятаться от людей - это, на самом деле, не выход. Не намерен же он отшельничать до конца своих дней? Да и технически не получится - кто-то всё равно будет знать о его местонахождении, а значит, 'химеры' тоже разнюхают и догонят...

Как ни крути, единственное спасение - активировать амулет, причём как можно скорее.

Юра вытащил трофей из кармана, повертел в руках, потёр - эффект нулевой.

Что же с ней сделать, с этой штуковиной? Дунуть, плюнуть, бросить в огонь?

Или, может, кровью попробовать?

Чувствуя себя до крайности глупо, он поднёс амулет к клейму на ладони, направил остриё точно в центр и надавил. Красная капля выступила на коже - и опять никаких последствий. Клеймо не отозвалось, знакомого жжения не появилось, а металл остался безжизненным и холодным. Почудилось даже, что кто-то рядом издевательски усмехнулся, но Юра не стал оглядываться.

Нет, надо как-то иначе.

Он чувствовал, что решение где-то рядом, простое и очевидное, но нащупать его не мог - и от этого злился на себя ещё больше. Похоже, доверившись студенту Самохину, мать-история несколько лопухнулась...

Потом он сообразил, что его уединение кончилось.

Вдоль низенького штакетника, отделявшего дворик от переулка, шёл человек - незнакомый мужчина в щегольском кожаном пальто. Поравнявшись с калиткой, он аккуратно приоткрыл её, шагнул внутрь.

Чувствуя лёд в груди, Юра прикоснулся к браслету:

- Фархутдинов, слышите меня?

- Да, на связи.

- Вы предлагали помощь? Самое время. Ко мне тут подходит тип...

Он замолк. Наяву 'химеры' ещё ни разу не смотрели ему прямо в глаза - и вот теперь это случилось впервые. Результат оказался кошмарнее, чем во сне. Тяжесть, заполнив каждую клетку тела, не давала даже вздохнуть, и свет осеннего дня стал меркнуть. Сквозь мутную пелену Юра едва сумел различить, как охотник приблизился и остановился напротив.

***

Глазницы 'пустышки' - две ямы с гнилой водой, а больше нет ничего: весь мир покрыт асфальтово-чёрным мраком. Время остановилось, застыло бездарным кадром; истлели звуки, угасло дыханье ветра. Мысли залипли и потускнели, разум стал бесполезен.

Потом вдруг звуки вернулись.

Юра услышал (точнее, в первый момент не услышал даже, а угадал, ощутил на грани восприятия) мягкий гул, доносящийся откуда-то сверху. Раздался тихий щелчок, и в мире возобновилось движение - заевший киноаппарат заработал. Мрак отступил, проявились краски, а гипнотические ямы-глазницы исчезли из поля зрения.

Он осторожно повертел головой, осмысливая картину.

Незнакомец ничком лежал на земле, а в переулок опускался аэрокар с хищными обводами корпуса. Люк в борту был открыт, в проёме виднелся человек в камуфляже - в руках он держал оружие, похожее на снайперскую винтовку, только ствол был неестественно укорочен.

Для нормальной посадки тут не хватало места - аэрокар с хрустом смял забор и зацепил кормой ближайшую яблоню, обломав с полдюжины веток. Спецназовцы, поводя стволами, выпрыгивали из люка, рассредоточивались. Фархутдинов быстро подошёл к Юре и, взглянув на 'пустышку', спросил:

- Вы целы?

- Кажется, да. Вы его убили?

- Не говорите глупостей. Усыпили и обездвижили. Видите?

Только теперь студент обратил внимание, что в шее у незнакомца торчит миниатюрный шприц-дротик с красным стабилизатором.

- Гуманно, - буркнул Самохин.

- А вы чего ожидали? Что мы ему голову с плеч снесём? Это же человек, просто он был не в себе, под чужим контролем.

- Когда проснётся, станет опять нормальный?

- Надеюсь. Но мы его, естественно, изолируем и проверим.

- Как они это делают? - спросил Юра. - 'Химеры', я имею в виду?

- Этого мы тоже не знаем - и, боюсь, узнаем не скоро. Какая-то дистанционная технология, совершенно недоступная нам...

Из подъезда выглянул сухопарый дедок - обозрел диспозицию и прокаркал:

- В чем дело, товарищи? Что случилось?

- Всё в порядке, товарищ, не беспокойтесь, - сказал комитетчик казённо-доброжелательным тоном. - Проводится оперативно-профилактическое мероприятие, ущерб будет компенсирован.

- Но как же...

- Вернитесь, пожалуйста, в свою квартиру. Не затрудняйте работу правоохранительных органов.

Пенсионер обиженно скрылся. Другие зеваки, уже успевшие нарисоваться в окнах, под взглядом чекиста тоже ретировались. Юра тем временем, ощущая ломоту во всем теле, поднялся с лавки. Мысли постепенно приходили в порядок, но язык всё ещё ворочался с некоторым трудом:

- Эта их 'дистанционная технология'... Они ведь могут любого так оседлать - одного из ваших бойцов, к примеру, или сразу вас самого...

- Нет, этого не будет, - спокойно возразил комитетчик. - У нас тут задействована спецгруппа, каждый боец имеет нейрохимический блок. Есть такая методика, разработана для секретоносителей высокого уровня - не позволяет подчинить разум.

- 'Химеры' явно сильнее. Думаете, не взломают вашу защиту?

- Даже если взломают, человек просто отключится. Не сомневайтесь.

- Да какие уж тут сомнения, - саркастически сказал Юра.

Фархутдинов посмотрел на него внимательно:

- Давайте я скажу прямо. Ситуация напряжённая и опасная, но ещё не критическая - я до сих пор надеюсь, что у вас всё получится, и не даю отбой. Однако в любой момент мы можем эвакуировать вас на нашу загородную базу, там защита на порядок серьёзнее. Если хотите, вылетаем прямо сейчас.

- Что, вот просто возьмёте и пожертвуете вожделенным чудом?

- Во-первых, чудо не получится из-под палки. Хочу я этого или нет, всё зависит от вашего психологического настроя. Во-вторых, кто мешает вам искать решение там, на базе? Теперь у вас есть материальный ключ - предмет, который принёс Кирилл. Осталось только придумать, как им распорядиться.

- А если не придумаю, так и просижу в вашей клетке до посинения?

- Это не клетка - комфортабельные апартаменты...

- Перестаньте. Вы поняли, что я имею в виду. Но дело даже не в этом... - Юра, прислушиваясь к себе, подбирал слова. - Сидя взаперти, я ничего не смогу. Я просто чувствую, знаю - надо быть здесь, в эпицентре, тогда есть шанс... Осталось сделать последний шаг, и я всё пойму... Но для этого надо чуть абстрагироваться, взглянуть на ситуацию сверху. Жаль, пока что не получается...

Комитетчик на миг задумался:

- Взглянуть на ситуацию сверху? В метафорическом смысле это, конечно, трудно, зато в прямом - без проблем. Можем взлететь над городом, увидите демонстрацию с высоты. Вдруг наведёт на какие-то размышления? Или, если хотите, подключимся к камере беспилотника.

Юре вспомнилось, что неделю назад, в начале этой истории, он уже забирался на самый верх, когда катался с Тоней на колесе обозрения. Она тогда, любуясь видом, сказала: 'Мы, если вдуматься, живём в сказке'. А он согласился: 'Ощущение, что кто-то всё это выдумал'...

- Да, пожалуй, - сказал Самохин. - Подключитесь к дрону, будьте добры.

Фархутдинов достал планшет, повозил пальцем по экрану, набрал пароль:

- Вот, держите.

Юра принял планшет. На экране - панорама из поднебесья: поток демонстрантов движется по проспекту, изливаясь на центральную площадь. Рдеют флаги, банты, знамёна, плакаты и транспаранты, полыхают ярким огнём, в котором смешались все мыслимые оттенки и варианты красного - алый, багряный, маковый, карминный, бордовый, винный, ализариновый, вишнёвый, малиновый, гранатовый, рубиновый, амарантовый. Река раскалённой лавы, прожигающая дорогу сквозь каменный лабиринт...

- Знаете, - сказал Юра, - вблизи и издалека всё это воспринимается совершенно по-разному. Стоишь в колонне - вокруг обычные люди, а вот так посмотришь со стороны - даже жуть берет. Я бы на месте 'химер', пожалуй, тоже забеспокоился. Сидят сейчас, наверно, и вздрагивают, представляя линию партии в масштабах Галактики...