Он сделал короткое движение кистью, и жгутик шлёпнулся на прилавок - прямо перед мотоциклисткой. Едва коснувшись поверхности, 'змейка' распрямилась, замерла на долю секунды...

...и метнулась к Эле, стоящей рядом.

Та завизжала, но визг тут же сменился хрипом - 'змейка', проскользнув под одеждой, сдавила горло. Взгляд у Эли мгновенно остекленел, и она, как подкошенная, повалилась на землю.

Чёрная удавка всё глубже впивалась в кожу.

Марк, опомнившись, упал на колени рядом с девчонкой, резко отодрал жгут и отшвырнул подальше, но было поздно. В отличие от обычных 'змеек', чёрная тварь, похоже, не знала меры - вены у жертвы вздулись и потемнели, словно вместо крови по ним потекли чернила, а тело корчилось в судорогах.

Разум сыщика сложил-таки два и два: 'змейка' нападает на тех, у кого в организме есть подземный токсин, - отсюда её странный окрас. Добычей должен был стать он, Марк, но подвернулась Эля, которая тоже заражена и, как назло, стояла чуть ближе...

Судороги прекратились, тело обмякло.

Марк сидел над ней и молчал.

Он предпочёл бы сейчас, чтобы голова перестала соображать, но та с безжалостной ясностью раз за разом выстраивала логическую цепочку - незатейливую, как надпись на надгробной плите.

Несколько дней назад он впрыснул Эле токсин - очень большую дозу по меркам обычного человека. Причём, что самое главное, это был чистый, неразбавленный концентрат - точно такой же, как плещется в его собственных венах. С тех пор девчонка следовала за Марком, будто привязанная, а он снисходительно принимал её помощь. И даже сегодня, собираясь на заведомо опасное дело, не стал её прогонять. Гадал - какая у неё роль? А роль оказалась совсем простая, пустяковая, столь же глупенькая, как и она сама. Всего-то - погибнуть вместо него...

- Марк, - сказала Римма, - пошли, надо уходить. Ей уже ничем не поможешь.

Он медленно поднялся, повернул голову. Бабай исчез, сумка тоже.

- Где этот говнюк?

- Смылся, как только она упала. Он, по-моему, сам охренел, да и я, если честно, тоже. Зачем он её убил?

- Он был уверен, что сдохну я. Или, может, не сдохну, а только сознание потеряю. 'Змейка' перестаралась - эксклюзив же, мля, необкатанная модель...

Римма покосилась на него с беспокойством:

- Ты пойми правильно - я вообще такого не ожидала. То есть знала, конечно, что Бабай - сволочь, но чтоб вот так... Отец, наверно, предугадал, что мы можем сюда прийти за оружием, ну и передал этому инструкции... Или, к примеру...

- Замолчи. Хватит.

- Хреново вышло - в итоге мы с пустыми руками. Пистолет на вокзале мент отобрал, а 'змеек' теперь фиг раздобудешь...

Марк посмотрел на неё в упор, и она непроизвольно отступила на шаг.

- Всё это уже неважно, - сказал он.

- То есть?

- 'Змейки' нам ни к чему. Я понял, как поступить.

Он действительно понял, и дело тут было не в озарении. Решение, собственно говоря, и так маячило перед носом, но прежде Марк старательно притворялся, что не замечает его. Тешил себя надеждой, что какой-нибудь новый козырь появится по дороге в посёлок, хотя прекрасно знал, что главные козыри давно у него в кармане. Целая колода тузов - надо лишь решиться на их использование.

Ну да, ну да, сегодня он уже применил три семени - ещё одна такая же доза с большой вероятностью просто его прикончит. И даже при самом благоприятном раскладе его ждёт чудовищный многодневный 'отскок'.

Проблема в том, что иначе никак не выйдет. Драку с таким врагом как Кузнецов-старший нельзя выиграть одной левой. Он, Марк, уклонялся от этой мысли, строил хитрые калькуляции, но они разбились о смерть девчонки, как дрянное стекло о камень.

Выбор сейчас простой. Либо рискнуть, поставив на карту всё с минимальными шансами на успех, либо сидеть, трусливо забившись в норку, и ждать пока Кузнецов найдёт его сам. Третьего не дано - судьба их рано или поздно сведёт, безжалостно столкнёт лбами.

И если даже Эля не пожелала прятаться...

- Пошли, - сказал он, - прищучим твоего папу. Использую семена.

- Ты же говорил, что они...

- Всё верно. Если помру, сэкономишь мой гонорар.

После гниющего полумрака, заполнившего контейнерный городок, уличный свет резанул глаза. Марк и Римма, став на обочину, принялись ловить тачку, но безуспешно - видимо, их злые физиономии отпугивали потенциальных извозчиков. Наконец притормозил дедок на голубовато-серой 'победе'.

- В Плакучую Балку, - распорядился Марк.

Шофёр посмотрел на него с сомнением, но возражать не стал - машина покатилась по улице, разбрызгивая солнце из луж, а сыщик сидел и думал, что хорошо бы сейчас заснуть, задремать, отлучиться на пару минут в благословенный край, где обитают тени, пусть даже край этот нереален.

Там, в мире грёз, происходит то, чего быть не может. Здесь - то, чего быть не должно, ни при каких условиях. Такое вот сосуществование сна и яви - дихотомия, чередование двух взаимоисключающих версий. Конструкт, уязвимый с двух сторон сразу. Двуязвимый...

Марк усмехнулся. Словотворчество и потуги на философию - защитная реакция гнилого интеллигента на обстоятельства, которые ему неприятны и неподвластны. Плюс, естественно, водка - лучший антисептик при встрече с ядовитой реальностью.

'Победа' миновала блочные новостройки, похожие на костяшки от домино, которые кто-то выстроил в ряд, и вырвалась за городскую черту. Дорожный указатель оповестил, что до поворота к посёлку осталось три километра. Марк вспомнил, что во сне Плакучая Балка - место расположения космодрома. Стало смешно и тоскливо одновременно.

Промелькнула куцая лесополоса, и посёлок открылся справа, заблестел благородно-красными крышами. Даже деревья тут смотрелись наряднее и почти не растеряли листву.

Шофёр завертел рулём. Покрытие под колёсами сразу стало ровнее, как будто машина съехала не на скромную подъездную дорогу, а на киношный американский хайвэй. Дедок сквозь зубы пробормотал что-то вроде: 'Устроились, бандюганы'. Римма вежливо попросила:

- В дальний конец, пожалуйста.

Дом её сволочного папы стоял, как выяснилось, чуть на отшибе и был огромен даже по местным меркам. Со всеми своими башенками и выступами он напоминал ударный авианосец, оторвавшийся от эскорта.

Шофёр, повинуясь указаниям Риммы, сделал небольшой крюк, чтобы высадить их не перед главным входом, а с другой стороны. Дождался, пока они вылезут из машины, неприязненно фыркнул выхлопной трубой на прощание и укатил.

Заговорщики подошли к калитке. Впрочем, назвать её так можно было лишь с некоторой долей условности - дубовая дверь в кирпичной ограде, несмотря на небольшие размеры, выглядела непрошибаемой. Сама же ограда имела в высоту не меньше трёх метров и увенчивалась металлическими шипами - натуральная крепостная стена.

- Ну что, Пинкертон, заходим?

- Нет. Я скажу, когда.

Прислонившись к стене, он вытащил из кармана три семени. Вспомнил, как неделю назад собирал их с дерева - заполучил тогда, если не изменяет память, семнадцать штук сразу. Забавно, кстати: это точно соответствует числу лет, прошедших после Нуля. При желании можно было бы усмотреть здесь глубокий смысл, многозначительную и страшную аллегорию, но он уже слишком устал от всей этой хрени. Поэтому в кои-то веки поступит как нормальный вменяемый человек, то есть наплюёт и спишет на совпадение...

Сообразив, что, переливая мысленно из пустого в порожнее, он только тянет время, откладывает момент, когда придётся приступить к делу, сыщик вздохнул и принялся расстёгивать куртку, потом рубашку. Стылый воздух толкнулся в грудь, заставил поёжиться.

Да, семена за эту неделю расходовались прямо-таки с пулемётной скоростью - в других обстоятельствах хватило бы на несколько месяцев. И вот теперь расследование подходит к финалу.

Хотя какое, нафиг, расследование? Настоящий Пинкертон, увидев все эти пляски с бубном и беспорядочные метания, лишь презрительно рассмеялся бы. Да и то сказать - сыщика привела сюда не какая-нибудь дедукция, не кропотливая работа с уликами и даже не пресловутая интуиция, усиленная подземной отравой. Без всякой интуиции было ясно, что все ответы - у Кузнецова, просто Марк боялся за ними сунуться. И до сих пор не решился бы, если бы не сцена на рынке...