Доктор Донников, конечно, не отказался бы от такой помощницы в гараже. Однако он отпустил птицу на волю, потому что считал себя не вправе эксплуатировать живое существо.

Но галка, благодарная человеку за спасение и участие, принялась теперь ежедневно заботиться о порядке на ветеринарном дворе. Каждое утро участок вокруг дома был так чист, будто его всю ночь скреб и отшаркивал взвод дворников. Завидя доктора, черная галка кричала ему с тополя: «Убирай — не убирай — никакого тебе порядка! Привет мастерам машинного двора! На первый-второй рассчитайсь! Ура!»

— Спасибо за службу! — отвечал на то дядя Митя и всегда угощал птицу чем-нибудь вкусным.

— Вот, Фая, учись, — говорил, вздыхая, доктор своей помощнице. — Такая же чистота и порядок должны быть у нас в комнатах. Многие болезни животных, птиц, а также человеческие недуги можно победить самым простым лекарством — образцовой чистотой. Главное снадобье любого ветеринарного врача — чистый воздух, чистая вода и яркое солнце. Чаще надо проветриваться, Фая!

Доктор Донников шел по дороге к ферме. Прыгая через лужи и канавы, он осторожно придерживал руками тяжелую сумку. В ней лежала масса интересных и нужных вещей, пригодных на все случаи ветеринарной жизни. Тут был безыгольный шприц-пистолет, хранились разнообразные скальпели и пинцеты, зажимы, резиновые жгуты, ножи для зачистки копытного рога, банки со всевозможными мазями, растворами и порошками, флаконы со сладкими и кислыми витаминными настойками.

Дядя Митя давно уже не пользовался обычным шприцем при работе с животными. Конечно, укол для быка, у которого толстая кожа, не то что для человека.

И все же безыгольный пистолет делал свое дело много быстрее и безболезненно. Некоторые животные вообще ничего не ощущали при операции.

Безыгольный пистолет дядя Митя получил в Москве на ВДНХ страны за отличную работу в колхозе. Инструмент этот — давняя мечта колхозных ветеринарных врачей. Он почти ничем не отличается по внешнему виду от настоящего пистолета, покрытого никелем, с мощным стволом и насечкой на рукояти. Но вместо патрона с пороховым зарядом ветеринарное оружие заряжают капсулой с лекарством или витаминным раствором. Человек нажимает спусковое устройство — выстрел. Струя из капсулы, с огромной скоростью вылетая из ствола, пронизывает кожу любой толщины, даже такую, как у слона, бегемота или носорога.

Правда, на конной ферме нынче не требовалось ни пистолета, ни лекарства. Доктор спешил к жеребятам. Они родились весной и вскоре же сильно заболели. Доктор ухаживал за ними: выпаивал им молоко, грел большими лампами, готовил витаминный корм. Теперь, как он знал по опыту, самое тяжелое осталось позади.

А началось-то с пустяка вроде — замаялись жеребята болями в животе. Но это вовсе не безобидная болезнь. Чаще всего и телята, и жеребята, и поросята страдают от болезней живота. У дяди Мити на этот случай есть в запасе верное народное средство. Средство это — разнообразные настои лекарственных, или, как говорят в народе, целебных трав. Доктор самолично готовил такой настой для жеребят, сам поил их, добавляя в молоко матери. У тех животных, кому давали напиток из трав, боли проходили дня за три.

Для выздоравливающих, но еще слабых жеребят доктор прихватил бутылку «живой воды». Наверное, это была та самая живая вода, о которой упоминается в старых русских сказках. Несколько глотков «живой воды» — и возвращаются к больным силы, бодрость и здоровье, и кажется, что солнце начинает светить много ярче и теплей.

Доктор шагал и, время от времени поглядывая на небо, чему-то усмехался. Это было тем более удивительно, что серьезному, занятому человеку просто некогда бывает глядеть в пустое небо. Да и что такого особого можно увидеть днем? Но, верно, колхозный лекарь и исцелитель дядя Митя видел то, чего не замечали обычные люди.

Дмитрий Сергеевич Донников действительно думал о том, что происходит сейчас там, за тысячи в тысячи километров, в молчаливом непроницаемом космосе. Думал о предстоящей встрече во дворе ветеринарной амбулатории нынешней или завтрашней ночью. И то, о чем он замечтался, было ни на что не похоже, не встречалось еще в обычной жизни.

Интересно, что же или кто навещал ветеринарного доктора глубокими, сонными ночами? Привидение или инопланетяне?

Начкон Жуков поджидал дядю Митю у ворот конной фермы. Главный специалист по выращиванию, разведению и обучению лошадей — от крестьянской работы до бегов на отечественных и западных ипподромах — в обычной жизни именовался начконом — начальником конной части. В этом названии слышались отзвуки прошлых времен, когда конница решала все и на поле боя, и в мирной жизни, пусть в мирной жизни она и называлась просто — тягловая сила. Тогда начкон был значительной фигурой на конных заводах и фермах страны.

— Ну, как там малыши? — еще издали поинтересовался дядя Митя, потому что ему было всегда приятно поговорить с начконом о лошадях.

Начкон Жуков, загнав на время улыбку под пушистые, с сильной проседью усы, отвечал вежливым густым басом:

— Заботами вашими, Дмитрий Сергеевич, — прекрасно. Да вы сами посмотрите. Жеребятки — огонь и молния! Сейчас резвятся в леваде, вихреногие, застоялись в болезни-то!

Дядя Митя с начконом прошли в конюшню. По обеим сторонам прохода тянулись денники, а в простенках висели тяжелые кожаные уздечки, недоуздки, вожжи, потники и седла.

Денник — это дощатая или кирпичная комната для лошади, с крепким деревянным полом, с кормовым стойлом и поилкой. Кони обычно живут в денниках зимами. Летом конский косяк перегоняют на дальние пастбища, а в конюшне остаются рабочие лошади, малыши да рысаки, которых наездники готовят к спортивным состязаниям. На кормовых столах желтели горки овса и краснела крупная морковь. Конюхи разносили охапки душистого сена. Но носить было не трудно, потому что в конюшне сейчас стояло всего два десятка лошадей. Остальные кони гуляли на вольных выпасах далеко от Кордона.

Поговаривали, что иногда ночами в конюшне слышалось многоголосое мелодичное ржание стоящих взаперти коней. Оно проникало сквозь дверные и оконные щели и заполняло окрестности. И в ответ неслось ржание с дальних травяных холмов: вольные кони успокаивали товарищей, и в гривах их сверкали под мягким сиянием луны капли росы, на копытах плавилась от бешеного дробного бега желтая глина.

Дядя Митя и начкон скоро очутились у левады — большого ровного луга, огражденного березовыми жердями.

Два жеребенка, завидя знакомых людей, тотчас заскакали по большому кругу левады. Порой они тормозили на полном ходу, кидались вбок и назад и смешно трясли головами с нежной гривой. Но в них все яснее видели специалисты будущих рысаков.

— Радуются, малые, как вас заметили, — пояснил, отмахиваясь от слепней, начкон.

— Давно жеребята на прогулке? — спросил доктор, любуясь молодыми рысаками.

— Да с утра самого, — ответил пышноусый начкон Жуков. — Сводил их, как приказали, уже и в «солнечную баню». До чего полюбились лошадкам эти самые бани — ну, век не додумался бы!

«Бани» — это выкрашенные черной краской бочки с водой, поднятые высоко вверх. Черный цвет быстро вбирает солнечные лучи, и резервуары с водой постепенно нагреваются. В жаркую погоду коней обливают теплой водой. Такой душ, массирующий кожу, укрепляет здоровье и нервы лошадей. Кони — животные нервные, чуткие. Работать с ними могут только сильные и ласковые люди, притом гораздые на выдумку.

Начкон Жуков приблизился к ограде и, смешно надувая толстые щеки, засвистел. Таким тихим сигналом наездники обычно подманивают к себе лошадь.

— Те-ткле, те-ткле, — и дядя Митя подзывал жеребят каким-то птичьим заговором. — Не бойтесь, серенькие, подходите. Имеется для вас сладкое на десерт!

Правда, серенькие и не думали пугаться. Им, видно, надоело бегать по кругу, и они внезапно очутились перед людьми. В зеркальных черных глазах маленьких лошадок четко и выпукло отразились крошечные фигуры людей, крошечные конюшни и постройки, крошечный лес на горизонте с крошечными круглыми облаками над ним.