— Вы же сами давали задание, — улыбнулся он, заметив мой взгляд, — научиться играть. Прошу оценить!

Он поставил пальцы на струны, и над полянкой зазвучала простенькая весёлая мелодия. Киж играл сосредоточенно, словно выполняя сложную и ответственную работу. С напряжённым лицом и закушенной нижней губой.

Ёшки-матрёшки! Он сделал это! Да, ему было далеко даже до среднего музыканта, и никакой лёгкости игры не наблюдалось и в помине. Но он играл! Заложный покойник сумел научиться чему-то новому, а, значит, не такой уж он мёртвый. Потому что изменяться — это свойство живых, а не мёртвых. Я не стал торопиться делать выводы, но поставил себе зарубку на память.

Едва мелодия смолкла, Таня захлопала в ладоши:

— Здорово! Просто прекрасно!

Киж, не вставая, изобразил поклон.

— Благодарю. Увы, это единственная мелодия, которую пока удалось разучить.

— Отлично, Дмитрий Иванович. Это большой шаг для тебя.

— Я знаю, — Киж кивнул с серьёзным выражением на лице. — Чувствую, что сдвинул внутри себя целую гору.

Пока мы с Таней перекусывали, Киж сыграл нам мелодию ещё дважды. Ему самому нравилось извлекать звуки из струн, и с каждым разом это выходило у него всё легче и легче.

После пикника у меня будто открылось второе дыхание. Я прошёлся по поляне туда-сюда и через пару минут нашёл место гибели испанки. Оно фонило перегаром эфира и старыми эманациями смерти. А вырвав пучок травы, я обнаружил слой чёрной сажи и крохотные угольки.

— Дмитрий Иванович, тащи её сюда.

Киж подхватил на руки труп и, будто пёрышко, перенёс в нужное место.

— Согласитесь, Константин Платонович, — он кивнул на покойницу, — с такой фигурой Диего будет лучше смотреться.

В первый момент я не понял, что он имеет в виду, а когда дошло, то меня разобрал смех. Мёртвая служанка отличалась округлыми формами и женственной фигурой, в отличие от поджарой испанки.

— Боюсь тебя разочаровывать, — я постарался не захохотать в голос, — но вряд ли.

— Откуда вы знаете? Вы же не делали такого раньше.

— Профессиональная чуйка, Дмитрий Иванович. Всё, отходи, а то тебя может зацепить.

Тянуть канал из мира живых за грань оказалось делом непростым. Эфир дрожал, как горячий воздух над огнём, и приходилось постоянно контролировать, чтобы он не сбивал настройки. Вокруг плясали невидимые тени, стараясь толкнуть под руку. То и дело рядом слышался трубный звук, пробирающий до костей. А в ушах громкий «шёпот» бормотал какую-то бессмыслицу.

Но я справился. На долгое мгновение завис между двух миров, словно канатоходец на тонкой нити. Балансируя Талантом некроманта и меняя реальность. А затем резко, как базарный воришка хватает румяную булку с лотка торговки, сграбастал Диего. Протащил её по каналу и с силой впечатал в мёртвое тело. Вбил её в новую оболочку эфирным молотом. Три удара, и я вогнал её, как гвоздь, по самую шляпку в мир живых.

— Хр-р-р-р…

Я покачнулся и открыл глаза. Провёл рукой по лицу, и пальцы стали влажные от крови, текущей из носа.

— Осторожнее, Константин Платонович, — Киж оказался рядом и поддержал за локоть. — Возьмите платок, а то испачкаетесь.

На автомате вытирая кровь, я наблюдал, как на земле ворочается мёртвое тело. Руки и ноги дёргались, будто лапки раздавленного жука. Кожа теряла зеленоватый оттенок, становясь просто смуглой. Лицо плавилось и текло жидким воском, выпуская наружу знакомые черты лица. А фигура, под вздох Кижа, становилась жилистой и подтянутой.

— Жаль, — вздохнул Киж, — все труды насмарку.

Трансформация завершилась. Испанка приподнялась на локтях и села на траве. Огляделась вокруг мутным взглядом и неожиданно разрыдалась. Громко, навзрыд, не сдерживая себя. Слёзы текли по смуглым щекам, она всхлипывала и тёрла лицо ладонями. Я не осуждал и не торопил её — очень нелегко возвращаться из мёртвых. Даже если ты всего лишь поднятый покойник.

— Мяу!

Мурзилка важно, будто император перед гвардией, прошествовал к Диего. С интересом осмотрел рыдающую женщину и недовольно дёрнул хвостом. Резко поднял лапу и шлёпнул её по щеке. Она вздрогнула и замолчала, непонимающе глядя на кота.

— Мья-а-у, — недовольно вякнул тот, развернулся и, задрав хвост трубой, удалился обратно в дормез.

— Диего де Кастро, — обратился я к испанке, — подтверждаешь ли ты свою клятву?

Она повернулась и встретилась со мной взглядом. Её лицо окаменело, и только уголок рта нервно дёргался.

— Я, — она поднялась на ноги, неотрывно глядя на меня, — Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио, клянусь своей душой служить Константину Урусову. У меня нет иных обязательств, кроме этой службы, и нет другого господина, кроме Урусова.

— Клятва принята. Твоя душа будет залогом её выполнения.

Диего склонила голову, соглашаясь со своей судьбой. И тут же скривилась, увидев на себе простое платье.

— Mierda! — она кинула на меня недовольный взгляд. — Мне нужно переодеться.

— Все вопросы решишь со своим командиром. Дмитрий Иванович, забирай свою протеже.

К нам подошёл Киж, улыбающийся во все тридцать два зуба.

— Мария, как я рад тебя видеть!

— Vete al infernо!

— Вижу, ты тоже скучала по мне. Ничего, теперь мы будем много времени проводить вместе.

— Besa mi culo!

— Ах, Мария…

— Диего! — она зарычала. — Называй меня Диего!

— Посмотрим на твоё поведение, — хмыкнул Киж. — Хорошее отношение ты должна заслужить.

— Закончили препираться, — я прервал их любезную беседу. — Поехали, время не ждёт.

Через четверть часа два наших дормеза выкатились на дорогу и двинулись в сторону Москвы. В первом ехали мы с Таней, а во втором Диего с Кижом.

— Костя, ты уверен, что Диего не выдаст нас инквизиции? Она ведь уже пыталась убить тебя.

— Уверен, — я усмехнулся. — Во-первых, инквизиторы поднятого мертвеца сначала сожгут на костре и только после этого будут слушать. А во-вторых, у меня есть гарантии верности нашей испанки.

Я не стал говорить Тане, что с первого же момента заметил на Диего печать Хозяйки: эфирный ошейник, охватывающий шею. Сложный полуразумный конструкт, следящий за мыслями. Стоит ей даже задумать дурное, и он вырвет душу из мёртвого тела. И что самое забавное — Диего даже не подозревала о его существовании, со смертью утеряв Талант и способность чувствовать магию.

В Москве мы остановились переночевать в моём особняке. Спешка спешкой, но спать приятнее на нормальной постели, а не на узком сиденье дормеза. Таня со мной была полностью согласна, тем более что ночь мы провели вместе.

Эпидемия в Первопрестольной практически закончилась. Ещё оставались по лечебницам больные, но новых случаев заражения не происходило. Даже кордоны на выезде из города были сняты, и жизнь в Москве возвращалась в прежнее русло.

— Константин Платонович, разрешите, мы с Диего покинем вас до утра? — спросил Киж, едва мы с Таней вышли из экипажа. — Решим вопрос с одеждой для неё и немного прогуляемся.

Уж не знаю, что там произошло между ними во время поездки, но ругаться они перестали. Испанка больше не смотрела на него волком, а из голоса пропала злость. Он же прекратил её дразнить и подначивать.

— Хорошо, можете быть свободны.

Взяв двуколку, мёртвая парочка укатила по своим делам. А мы с Таней съездили в гости к Орлову, поужинали с ним, а затем провели чудесный вечер вдвоём.

Уж не знаю, где Киж нашёл ночью портного, но утром Диего щеголяла в привычной для неё мужской одежде, причём пошитой даже с некоторым шиком. Вместе с костюмом она обзавелась шпагой и «громобоями» в кобурах на поясе.

Один из дормезов мы оставили в московской усадьбе. Киж и Диего попросились ехать дальше верхом, и я поддержал их желание. Они выглядели как вооружённая охрана и грозным видом отбивали охоту всякому сброду устраивать нам неприятности. Справиться-то я могу с кем угодно, а вот останавливаться из-за разбойной шушеры не хотелось.