Кинсберг! Этот проклятый деспот! Как она его ненавидела! Уже два года ее судьба была полностью в его руках, с тех пор как случилась история с ее мужем.

Конечно, Мартин Макбрайд был конокрадом. Муж Луа, безусловно, провинился. Но являлось ли это достаточной причиной, чтобы повесить его? А потом он прибыл и сообщил Луа, что на многие годы упрячет ее в тюрьму, если она не будет ему подчиняться.

В этом он, конечно, был прав. У него достаточно доказательств против Луа Макбрайд. Она соучастница в конокрадстве и контрабанде оружия. Их ущелье, Пыльная долина, была пунктом самой разнообразной нелегальной деятельности в обоих направлениях.

Теперь Пыльная долина принадлежала могущественному Кинсбергу. Луа вынуждена была подписать все бумаги. И она сама – всего лишь служащая Кинсберга, его рабыня. Он сделал ее потаскухой.

А людям она должна была рассказать, что ее муж якобы ищет золото в Монтане. Ложь, которую она также поведала Лэсситеру. Луа сделала это из страха. Она знала, что за ней наблюдают на каждом шагу.

Тем не менее она потом решилась сказать Лэсситеру правду. Луа и сама не знала, почему это сделала.

Откуда у нее появилось это самоубийственное мужество? Оно просто нахлынуло на нее. Чувство подсказало ей, что на Лэсситера можно положиться.

Лэсситер был довольно сильно измотан. Он потерял много крови и не особенно уверенно держался в седле.

Они снова сделали остановку. Оглядевшись назад на горный ландшафт, они обратили внимание, что пыльное облако, поднятое преследователями, стало больше. Лэсситер судорожно сжимал обеими руками выступ седла и чувствовал, что долго в седле не протянет.

Но перед ними развернулся лабиринт ущелий и глубоко разрезанных каньонов.

– Там мы можем найти укрытие, – сказала Луа. – Как долго ты еще можешь продержаться, дорогой?

– Пока не упаду с лошади, – ответил он с кривой от боли ухмылкой.

И трудная скачка продолжалась. Еще через час они находились в узком каньоне с почти вертикально поднимающимися вверх скалами.

И вдруг перед ними возникли всадники. Индейцы. Они представляли собой дикое, внушающее страх зрелище. Их лица были раскрашены пестрыми знаками, на головах возвышались самые великолепные уборы из перьев, какие только можно себе представить. Это был совершенно другой головной убор, чем у апачей, команчей, кайова или шайенов, – более пестрый и роскошный.

Индейцы были вооружены луками, стрелами и копьями, но на их седлах висели также современные ружья-винчестеры.

Лэсситер видел все лишь расплывчато, но, несмотря на это, вобрал в себя самые важные подробности.

Воины окружили его и Луа. Они говорили друг с другом на каком-то гортанном диалекте, похожем на тот, который Лэсситер слышал у племен ирокезов на востоке, в районе Онтарио и Гурона.

Лэсситер смог понять некоторые обрывки разговора. Воины совещались, что они должны сделать с обоими бледнолицыми. Наконец, они решили считать пока их своими пленниками. Лэсситер и Луа без сопротивления позволили себя разоружить. Затем два индейца взяли их лошадей за поводья и без слов поскакали вперед.

– Что они замышляют? – спросила Луа со страхом. – Что это вообще за индейцы? Ты имеешь какое-либо представление?

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил Лэсситер, хотя это не соответствовало действительности. Но ему было сейчас не до объяснений о своих предположениях. Каждое слово стоило невероятного напряжения.

Странные индейцы увозили их все глубже в хаос каньонов. Они огибали узкие выступы скал, где лошади могли следовать лишь одна за другой. А индейцы в хвосте колонны заботились о том, чтобы замести все следы. И вот они попали в котловину, которая казалась маленьким раем среди этого сурового горного ландшафта.

Индейцы поставили здесь несколько хижин. Все выглядело так, как будто они живут здесь лишь недавно.

Лэсситер хотел слезть с лошади и потерял равновесие, когда перекидывал ногу через седло. Со стоном он покачнулся в сторону и не мог более предотвратить падение.

Индейцы молча наблюдали за этим.

Луа озабоченно наклонилась над Лэсситером и сказала:

– Повязка снова пропиталась кровью. Пойдем к ручью на той стороне. Я промою тебе рану и наложу свежую повязку.

Индейцы позволили им это сделать.

– Что они хотят? – прошептала Луа озабоченно.

– Вероятно, они поставят нас к столбу пыток, – ухмыльнулся Лэсситер.

– О боже! – задохнулась Луа.

Посреди ночи к Кинсбергу пришли с визитом. Человек неслышно проскользнул в рабочий кабинет, когда он сидел за письменным столом и писал письма. Это были письма к «сильным мира сего», которых он хотел просить о поддержке в борьбе против ужасного мексиканского дьявола дона Яго.

Словно тень, фигура встала у него за спиной, а он все еще не замечал, что был уже не один.

Он непроизвольно вздрогнул, когда чья-то рука легла ему на плечо. Его первым импульсом было желание схватиться за револьвер, лежавший перед ним на письменном столе. Он всегда держал наготове оружие, даже когда ложился в постель, будучи человеком, который постоянно должен опасаться вероломного покушения.

Однако раздавшийся голос заставил его замереть.

– Не беспокойся, – услышал Кинсберг. – Мне никогда не придет в голову напасть на тебя.

Он медленно поднялся и нерешительно повернулся.

– Слава всем святым! – облегченно прошептали его губы. – Это самый прекрасный сюрприз, который ты мне когда-либо могла приготовить.

Какое-то мгновение казалось, что он хотел подойти к стройной фигуре и обнять ее за плечи. Но затем он опустил руки и отступил назад, пока не наткнулся на край письменного стола.

Посетителем была женщина. Высокая и стройная, она была одета в костюм из мягкой кожи косули, который в некоторых местах был украшен пестрыми знаками индейского племени.

Длинные рыжевато-золотистые волосы были скреплены украшенной жемчугом налобной повязкой. За поясом у нее торчали револьвер 44-го калибра, нож и томагавк.

Патрик Кинсберг уставился на нее, словно на призрак.

– Мария! – хрипло проговорил он затем. – Ты не можешь поверить, как я рад.

Он отвернулся и открыл секретер у стены, вынул оттуда бутылку и два стакана.

– За этот испуг я должен выпить, – попытался пошутить он. – Ты выпьешь со мной, Мария?

Она отрицательно покачала головой.

– Пожалуй, нет, я уже за долгое время отвыкла от этого, отец. После первого же стакана я буду под хмельком, что может повредить моей миссии.

Тем не менее он наполнил оба стакана виски марки «Теннесси» и осушил сначала один стакан, а второй взял в руку, которая слегка дрожала.

– Ты стала еще красивее, Мария, – сказал он. – Я должен был бы гордиться тобой, но не могу. Не могу после того горя, которое ты мне причинила. Ты все еще не знаешь, как сильно я страдаю, Мария!

– Я знаю, отец. но не могу вернуть прошлое. За это время произошло слишком многое.

Он плюхнулся в кресло у письменного стола. Его дочь заняла место в кожаном кресле напротив.

– Почему ты пришла? – спросил он сиплым голосом. – Почти два года ты не показывалась! Где ты была все это время?

Она как-то странно улыбнулась. Втайне Мария все еще испытывала к нему любовь, потому что он всегда был хорошим отцом. Но когда она перестала быть маленькой, неопытной девочкой, то поняла: Патрик Кинсберг стал таким влиятельным человеком не только благодаря старанию и способностям. К своему ужасу, она узнала, что за внешним благополучием скрывалось не одно преступление.

– Ты тогда не вернулась с верховой прогулки в горы, – продолжал отец. – Я посылал поисковые отряды, потратил на это много денег и нанял самых дорогих следопытов. Но все было напрасно…

Он замолчал, качая головой. Он все еще не мог поверить, что дочь живая сидит перед ним.

– Но я же передавала тебе послания, и ты не должен был беспокоиться обо мне.

– А где ты была все это время? Может быть, у краснокожих? Об этом можно судить по твоей одежде.