Велес остановился, только когда в помещении прекратилось всякое движение. Тяжело дыша, он осматривал окровавленные куски мяса у своих ног, некогда бывших людьми…, впрочем, бывших людьми, когда-то очень-очень давно.

В зал пулей влетел Филя. Открыл рот, желая что-то сказать. Так и застыл мгновенно побелев. Ужасный монстр, покрытый кровью, с перекошенной яростью физиономией, поигрывая сильно раздувшимися мышцами, медленно повернулся к нему.

– Я очень рад, Филя, что вы не покинули свой пост и не оставили меня в этом ужасном месте, совсем одного. – Мягко проговорил маньяк с иконкой на груди.

– Т-т-там м-м-мусора п-пр-прррр….

– Приехали? – Велес, уже спокойный и по обыкновению очень добрый, удивлённо вскинув брови, осмотрелся. Глянул на себя. – Ой! Какая неприятность: я весь в крови!

– Он-н-ни п-по л-лестниц-це, п-подн-нимаются…

– Правда? – Велес подошёл к перепуганному насмерть панку. – Филя, когда очнёшься, скажешь, что ворог был в маске и совершенно вульгарно матерился, пропитым басом. Кроме того, ты подробно опишешь им, какую-нибудь татуировку на спине ирода, так подло поубивавшего несчастных, юных и обколотых в хлам, насильников и убийц. Понял?

– К-когда оч-чнусь?

– Да.

Велес нанёс два удара, слившихся в один. Филя потерял сознание, и лишь придя в себя, обнаружит, что у него сильно болит челюсть, а его левая рука выбита из плечевого сустава.

Выпавший из рук парня галстук, Велес аккуратно свернул и сунул в карман. После оторвал от трупа поприличнее, кусок относительно чистой ткани. Повязал на лицо, на манер ковбойского платка. Удовлетворённо осмотрел поле битвы. В сей счастливый миг, в помещение ворвались два общественно опасных типа, с оружием в руках и в традиционной манере доблестной милиции орущих какой-то странный бред на счёт рук за головой и лиц уткнувшихся в пол. На пороге они замерли, открыв рты. Стволы автоматов повело: отчего-то руки дрожали.

Велес изобразил любимый жест подлых америкосов и сиганул в окно.

Сержант Петренко зябко поёжился. Стараясь выглядеть мужественно, он смотрел по сторонам, взглядом Тараса Бульбы пред боем с подлыми царскими прихвостнями, но получалось, почему-то, не слишком хорошо. Высыпавшие из подъездов местные жители хищно поглядывали на милиционера. Тот крепче сжимал автомат. Очень уж чётко читалось в глазах местных обитателей, что на господина Петренко им положить и растереть, а вот его симпатичная форма, этот чудный автомат и милицейская, новенькая машина, совсем недавно подаренная муниципалитетом – вот это их и правда очень интересует.

Была бы ночь, господин Петренко… – читалось в иных печальных взглядах, – мы бы стали богаче на приятно хрустящую пачку зелёных банкнот.

Сержант потел и жался к машине, проклиная мэра, собравшего всю эту мразь в одном месте. С ними тут что-то стало: от близости друг к другу, эти животные быстро утратили то немногое человеческое, что в них было…, а может, это близость Зоны сыграла свою решающую роль. Ведь никто не знал как она влияет на людей, за границей Кордона. Излучение, меняющее всё живое в самой Зоне, сюда вроде не доходит, но кто знает? Вдруг, учёные и политики лгут? И на самом деле влияет? Вот, эти люди – по натуре зверьё, может, совсем озверели они, как раз из-за Зоны? Неизвестно. Но народ собранный здесь, всегда славился своими преступными наклонностями – обитая среди нормальных обыкновенных граждан. И вот мэр собрал их здесь и вскоре, милиция получила район полный не преступников, а беспощадных и хитрых зверей. Уже полгода они сюда старались не соваться. Только трупы вывозили. Вот и сейчас, они приехали в этот гадюшник, в наивной надежде быстро забрать труп девки и убраться поскорее. «Скорая» сюда ехать вообще отказывалась, в категорической, ничем не прикрытой, откровенно матерной форме. Даже когда капитан пригрозил им арестом, эскулапы не изменили своего решения, надо заметить крайне борзого решения – так как ехать их просили не какие-то там граждане, а самые настоящие милиционеры.

А тут ещё дикие вопли из окна. Пришлось реагировать. Конечно, плевать, уехали бы, но из окна кто-то выпал и истошно вопя, упал рядом с ними, забрызгав кровью новые ботинки лейтенанта Пономаренко. А ведь они у него замшевые – кровь теперь не отстирать, не попортив самих ботинок. Десятая часть зарплаты лейтенанта коту под хвост – ужасный случай, вопиющий. Так что, отвернуться от такого чудовищного преступления они конечно, не могли. А посему, Петренко остался на улице охранять тачку, а напарники кинулись задерживать то животное, что своими чудовищными деяниями подло испортило ботинки лейтенанта…, то есть, конечно же, свершившее жестокое преступление против личности и здоровья честных граждан…

Наверху что-то странно хрустнуло. Сержант поднял голову и повернулся на звук. Тупо моргая, он смотрел как по вдоль балконов, неестественно медленно падает перемазанное свежей кровью мускулистое тело. Не сразу дошло, что сие тело не падает, а, странно отталкиваясь от выступов и поручней самих балконов, быстро спускается вниз. Сержант вскинул автомат, только когда человек уже стоял на земле. К сожалению, человек двигался чрезвычайно быстро: он успел сократить разделявшее их расстояние, ещё до того как сержант вжал спуск. Петренко полетел наземь, чувствуя дикую боль в объёмистом брюхе. Автомат остался в руках страшного человека. Человека ли? Сержант не был в этом уверен.

Велес поднял калаш и дал очередь по окну, где сверкнули белые лица милиционеров. Бросил оружие в машину и, с удовлетворением, отметив наличие ключей в замке зажигания, плюхнулся за руль.

– Бля! Да я прям Бэтмэн, блин! – Воскликнул Велес улыбаясь. Дал газу, намеренно тронувшись с шикарной пробуксовкой, безнадёжно портя покрышки.

Прибавляя газу, он последний раз глянул на местность, посмотрев в зеркало заднего вида. Сержанта обступали люди. Медленно, странно оглядывая стонущего милиционера. В их взглядах читалась жажда – Велесу была знакома эта жажда: они хотели видеть кровь и смерть.

Машина остановилась. Открылась дверь. Человек, перемазанный кровью, вышел и дал длинную очередь над белым от ужаса ментом. Миг и на улице стало пусто. Милицейский сержант, невредимый лежал на земле, впервые в жизни молясь богу.

Велес прыгнул в тачку и поспешил уехать. Десятки хищно блестевших глаз провожали его. Многие обладатели глаз, почему-то, вдруг почувствовали, что для них скоро начнутся серьёзные неприятности. И они были правы, чёрт возьми!

Велес остановил машину, свернув в глухой просёлок, где отродясь не водилось постов ДПС и других бандитского вида личностей. Собрался позвонить Лому и тут, с удивлением понял, что мобильника у него нету. А ведь у сержанта того, наверняка телефон был!

Впрочем, Святые с иконы, видимо хранили Велеса – в бардачке нашёлся забытый кем-то мобильник.

Через два часа, Велес уже был в гостинице. Чистый, довольный и с любимой местной проституткой в тёплой постельке. А его люди, все, за исключением Кеши и Пупса, оставшихся в мэрии, бегали по городу в пене и мыле, решая подготовительные мероприятия, для предстоящего уничтожения (в основном расселение жителей по детдомам, тюрьмам и психбольницам) района, прозванного жителями города Содом. Часть этих людей (53 мужчины и 22 женщины), пополнили списки без вести пропавших в милицейских сводках (хоть и конвоировали сих людей, при отправке в Прикордонные территории, сотрудники ОМОНа) и стали безликими цифрами в отчётах Змея, которые тот регулярно переправлял мэру, для ознакомления и уничтожения. Змей получил премию, за семьдесят пять душ скормленных Зоне. Премию, которой он не заслужил. Сталкерское воинство вновь получило пополнение, кажется, последнее…

Велес, более известный в сих местах хохляцких, как мэр города Чернобыля-145 Алексей Сергеевич, весело насвистывая, листал объёмистую папку. Папка имела пятьдесят пять листиков, неприятно резавших взгляд белоснежным цветом. Листы были жёсткие, от любого неосторожного движения, мерзко хрустели, и пестрели множеством маленьких символов, которые читать было немного трудновато. Как бы в виде бесплатного бонуса, вся эта масса символов, из которых более половины были цифрами, в итоге сообщала о медленном, но стабильном снижении доходов. Тем не менее, Велес не поддавался на провокацию, и настроение оставалось достаточно весёлым для легкомысленного свиста.