Роберта уронила пистолет и опять зашлась криком.

Леонора подняла кулак с зажатым в нем осколком стекла и, не обращая внимания на боль, попыталась ударить еще раз. Однако Роберта, не отнимая рук от лица, шарахнулась в проход между книжными шкафами, и удар не достиг цели.

Девушка бросила осколок и обеими руками схватила пистолет. Комната плыла перед глазами, шкафы качались, как деревья на ветру. Ей не добраться до ключей, и она не сможет вести машину… Но если дойти до потайной лестницы и забаррикадироваться там… Только бы не заснуть.

– Леонора, – позвал Томас.

Она вгляделась в фигуру, возникшую в дверях. Только он мог закрыть дверной проем почти целиком. Огромное облегчение охватило девушку, и она пошла навстречу Томасу, шепча:

– Я знала, знала, что ты придешь…

Кажется, за его плечом маячил Дэки. Когти застучали по полу – это Ренч.

Роберта закричала снова, но теперь в этом крике была ярость. Леонора с трудом повернула голову.

Женщина двигалась к двери, зажав в окровавленных руках большой осколок зеркала.

– Черт, да она рехнулась, – сказал Дэки. – Надо убираться отсюда по-быстрому.

– Ренч! – рявкнул Томас, подхватил Леонору и выскочил в коридор.

Мимо пронеслось серое тело хищника, которому не нужны дополнительные указания. Роберта закричала снова, но теперь она уже не могла убежать. Раздался удар, книги посыпались на пол, потом еще что-то упало, кажется, тело…

Леонора, чья голова покоилась на плече Томаса, разлепила глаза и посмотрела в дверной проем. Роберта лежала на спине в одном из проходов, прикрывая горло руками. Над ней, низко опустив голову, стоял пес. Все его поджарое тело выражало предельное внимание и готовность в любой момент завершить начатое.

– Ты говорил, что в прошлой жизни он был карликовым пуделем, – прошептала девушка.

– Ну, может, это был пудель с характером, – ответил Томас. – Леонора, – голос его стал серьезным, – да ты ранена!

Леонора хотела сказать, что это не страшно, но поняла, что не может выговорить ни слова. Она так устала. Когда он нес ее к лестнице, девушка взглянула в зеркало, изображение в котором так странно двоилось. На мгновение ей показалось, что там мелькнуло знакомое лицо. Мередит улыбалась ей из Зазеркалья.

« – Теперь ты можешь уснуть. Он будет рядом, когда ты проснешься.

– Я знаю. Мы назовем нашу дочку в твою честь.

– Спасибо. Прощай, сестричка.

– Прощай, Мередит…»

На следующий день они все собрались в доме Томаса. В гостиной пылал камин, и изразцовые плитки сияли, делая комнату уютной и теплой. Дэки и Кэсси сидели рядом на диване и выглядели невероятно счастливыми. Леонора лежала на другом диване и смотрела в огонь. Руки ее были забинтованы, и чувствовала она себя разбитой и усталой. И все же она осталась жива, а врачи в больнице накачали ее какими-то препаратами, и большую часть наркотика удалось вывести из организма, так что она предпочитала думать, что чувствует себя хорошо.

Томас сидел в кресле рядом, а Ренч дремал на полу.

Эд Стовал тоже сидел в кресле. Правда, каким-то удивительным образом он сумел сохранить невероятно прямую спину, а потому выглядел официально, как в тех случаях, когда снимал показания. Впрочем, он подчеркнул, что этот разговор не для протокола, и в доказательство не стал доставать свой блокнот.

– Я не психоаналитик, – говорил Томас, – но уверен, что Роберта Бринкс с самого начала была малость со сдвигом, а потом съехала с катушек окончательно. Один из типичных случаев помешательства, когда человек ведет себя, как все, и никто ни о чем не догадывается, пока он не начнет мостить дорогу трупами.

– Ты так и не объяснил, как вы с Дэки догадались, что я в опасности, – пожаловалась Леонора. – Вы подоспели удивительно вовремя.

– Томас пришел и сказал, что хочет прояснить для себя кое-какие моменты, – ответил Дэки и как бы невзначай положил руку на колено Кэсси.

– Мне просто хотелось понять, кто кого шантажировал, – пояснил Томас. – Дэки залез в банковскую историю Роудса и обнаружил несколько крупных денежных отчислений, сделанных за последний год. Средства переводились на номерной счет в оффшорном банке. Сначала мы решили, что таким образом Роудс размещал деньги, полученные от профессора Керна.

– Но Томасу хотелось быть уверенным на все сто, и он велел мне посмотреть банковскую историю Керна, – продолжал Дэки. – Мы хотели проверить, совпадают ли суммы.

– И они не совпали? – спросила Кэсси.

– Нет, – подтвердил Томас. – Вообще Керн не делал больших отчислений. Но небольшие суммы переводились на тот же оффшорный счет с завидной регулярностью – первого числа каждого месяца.

– И переводы эти делались в течение многих лет, – подхватил Дэки. – А оффшорный счет появился лишь три года назад. До этого момента деньги поступали на счет в один из калифорнийских банков. Там не было имени, но мы смогли докопаться до номера социальной страховки.

– И это был номер Роберты Бринкс? – спросила Леонора.

– Да. – Томас протянул руку и потрепал Ренча за уши. – Керн платил ей почти тридцать лет.

– Значит, он платил Роберте, а вовсе не Роудсу? – переспросила Кэсси.

– Те два денежных перевода, которые Роудс сделал на счет Роберты в этом году, не имели отношения к шантажу, – сказал Эд. – Это была плата за наркотики.

– Мы долго соображали, что к чему, а когда, наконец, разобрались, что Керн платил Роберте в течение тридцати лет, это был настоящий шок! – воскликнул Томас. – Дело оказалось куда запутаннее, чем мы думали.

– Осмонд Керн начал платить Роберте вскоре после убийства Себастьяна Юбенкса, – сказала Леонора. – И этому может быть только одно логичное объяснение.

Эд Стовал кивнул:

– Роберта знала, что именно он убил Юбенкса и украл алгоритм.

К тому времени как Эд прибыл в Зеркальный дом, Роберта готова была излить душу первому же внимательному слушателю.

Тридцать лет назад она была аспиранткой кафедры английской литературы. Ей приходилось зарабатывать самостоятельно, и она давала уроки, а потом устроилась помощницей к Себастьяну Юбенксу.

– Юбенкс был настоящим параноиком и не разрешал, чтобы в его доме появлялись студенты с математического факультета или хоть мало-мальски разбирающиеся в предмете люди, – сказал Дэки. – Но он рассудил, что девушка, изучавшая английскую литературу, ничего не поймет в его работе, а потому не сможет ее украсть.

– Он ее недооценил, – меланхолично заметила Леонора. – Она была в доме, когда пришел Керн. Спряталась и стала свидетельницей ссоры, а затем и убийства.

– А из-за чего они поссорились? – спросила Кэсси.

– Грейсон говорил, что Керн смог оценить потенциал сделанного Юбенксом открытия, – сказал Эд. – Он считал, что раз он некоторое время работал вместе с Юбенксом, то имеет право разделить с ним славу. Потребовал, чтобы алгоритм был опубликован и подписан двумя именами. Но Юбенкс вовсе не желал публиковать его. Он считал, что алгоритм – лишь первая ступень работы гораздо более важной. Они поссорились, и Себастьян Юбенкс схватился за пистолет. Но в драке победил Керн, и Юбенкс погиб. Керн был растерян и подавлен содеянным, тут-то на сцене и появилась Роберта, которая заверила Керна, что она обо всем позаботится.

– И она выполнила свое обещание, – заметил Томас. – Она отвезла Керна домой. На следующий день пришла к нему на работу. Он все еще был не в себе и близок к панике. Она предложила ему опубликовать алгоритм и подписать его. Это прославит профессора Керна и принесет ему деньги.

– И Керн попался, – мрачно подытожил Дэки. – Он опубликовал работу. И тут Роберта нанесла ему еще один визит. И изложила свои условия: она будет хранить тайну, если он будет платить деньги. Кроме того, она обезопасила себя, поместив в банковскую ячейку запись происшедших событий и заметки Юбенкса, которые доказывали, что именно он разработал пресловутый алгоритм.

– То есть случись с ней что-нибудь, и Керн тотчас лишился бы всего, – уточнила Кэсси.