– Слушаюсь, сир. Я отбуду на Икс немедленно. Несмотря на владевшее им беспокойство, Фенрингу не терпелось повидаться с мастером-исследователем и поквитаться с ним за Зоала.
– У меня есть и личное дело к Аджидике, хм-м.
Два полка свежего пополнения сардаукарской гвардии с Салусы Секундус, с грохотом печатая строевой шаг, маршировали по бульвару перед императорским дворцом. Этот марш впечатлял и вселял уверенность. Эти солдаты, ведомые закаленными в боях ветеранами, защитят Кайтэйн и заставят утихомириться буянов Ландсраада.
В виду своих преданных войск Шаддам нанес еще один формальный визит в Зал Речей, надев все свои императорские регалии. Пользуясь суверенным правом сюзерена, Шаддам созвал экстренное заседание Ландсраада, предупредив, что его советники составят списки тех представителей Великих Домов, которые не сочтут нужным откликнуться на приглашение.
Выпрямив спину, Шаддам сидел в обитой бархатом карете, запряженной хармонтепскими львами. Впереди высился огромный, как гора, Большой Замок, уступавший размерами только императорскому дворцу. Глядя в вечно безоблачное небо Кайтэйна, Шаддам мысленно повторял речь, которую ему предстояло сейчас произнести. Как стая акул чувствует каплю крови в море, так и эти мерзавцы в Ландсрааде почувствуют малейшую слабость в речи императора.
Я император миллиона миров. Мне нечего бояться!
Когда процессия приблизилась к украшенному соцветием флагов зданию Ландсраада, ученые львы улеглись, подогнув под себя лапы. Сардаукары сомкнули строй, окружив дверь так, чтобы император мог беспрепятственно войти под свод входной арки. На этот раз Шаддам не взял с собой умную советчицу-жену. Сейчас он не нуждался в моральной поддержке Гильдии или ОСПЧТ. Я – самодержавный правитель. Я все могу сделать сам.
Запели фанфары, глашатаи возвестили собравшихся о прибытии императора. Обширный зал был разделен на ложи и секции, в некоторых местах виднелись приподнятые над полом кресла и длинные скамьи. Некоторые были искусно и прихотливо украшены, другие отличались подчеркнутой простотой или выглядели заброшенными из-за редкого использования. Наложница герцога Лето Джессика сидела рядом с послом Каладана, символизируя присутствие Дома Атрейдесов. Шаддам попытался определить, где находятся пустые места, чтобы узнать, представителей каких Домов нет на заседании.
При появлении императора раздались довольно напряженные и жидкие аплодисменты. Пока глашатай перечислял титулы «Защитника империи», Шаддам еще раз мысленно отрепетировал свою речь и ступил на подиум.
– Я явился сюда, чтобы оповестить своих подданных об очень важном деле.
Шаддам заранее тайно приказал, чтобы громкоговорители отрегулировали на повышенную силу звука, когда он начнет говорить, поэтому его слова громом отдавались сейчас под сводами зала.
– Я – ваш император, и мой долг и ответственность заключаются в неукоснительном и полном исполнении законов империи. Я обязан проводить эту линию неуклонно, со всей силой и твердостью.
– Но нельзя произвольно изменять законы! – крикнул какой-то диссидент, чей голос прозвучал жалко и не правдоподобно тихо под исполинскими сводами зала заседаний Ландсраада. Сардаукары, особенно новобранцы, кинулись разыскивать недовольного, который безуспешно старался затеряться в бесконечном океане лиц.
Шаддам нахмурился, излишне затянув паузу. Присутствующие уловили его нерешительность. Это нехорошо.
– Мой досточтимый предок, кронпринц Рафаэль Коррино, говорил: «Закон – это окончательное знание». Да будет известно всем вам, здесь присутствующим, – Шаддам сжал кулак, но вспомнив напутствие Фенринга, постарался не показать агрессивности и сохранить отеческий тон, – что я закон империи. Я утверждаю кодексы. Я имею на это право и несу за это ответственность.
Собравшиеся отпрянули от одинокого диссидента и на него набросились сардаукары. Шаддам сделал знак своим людям оставить несчастного в покое. Нельзя допустить кровопролития хотя бы на время произнесения речи.
– Некоторые благородные семьи были наказаны за неподчинение имперскому закону. Никто из присутствующих не может сказать, что виновные партии Зановара или Ришеза не сознавали преступности своих деяний. – С этими словами Шаддам ударил кулаком по кафедре. Под сводами зала раздался не правдоподобно громкий грохот. По аудитории пробежал ропот, но никто не дерзнул возразить открыто.
– Если законы не поддерживать силой, если их нарушители не будут страдать от последствий нарушения, то порядок в империи выродится в хаос и анархию.
Шаддам горел от сознания своей правоты. Стараясь удержать закипавший гнев, он приказал начать демонстрацию голографического фильма.
– Смотрите все, что происходит на Биккале.
В воздухе возникло трехмерное изображение высыхающих джунглей и отравленных лесов. Беспилотные суда провели съемку поверхности несчастной планеты, передавая на борт военного флота картины бедствия. По зеленому покрову Биккала распространялась поразившая растения болезнь.
– Как вы видите, этот беззаконный мир страдает от болезни, поразившей ее зеленый покров. Как ваш император – для защиты всех вас – я не смею допустить нарушения наложенного на Биккал карантина.
Было видно, что зеленые листья сменили цвет, став темно-коричневыми и пурпурно-черными. Начали голодать животные; стволы деревьев превращались в гелеобразную массу и падали.
– Мы не можем рисковать и допустить, чтобы эта зараза распространилась по всей вселенной на другие планеты. Верные мне планеты. Я установил кордон вокруг Биккала. Даже после того, как болезнь пройдет, потребуются сотни лет для восстановления экосистемы планеты.
Шаддам не стал смягчать удар, рисуя перспективы непокорного семейства.
После начала осады жители Биккала приложили лихорадочные усилия. Они жгли джунгли и разбрызгивали над деревьями едкие кислоты, пытаясь изолировать очаги болезни. Все было тщетно. Зараза продолжала распространяться. Небо заволокло дымом страшных лесных пожаров.
Потом появились кадры, запечатлевшие верховного магистра, умоляющего о помощи. Он произносил речь за речью, обращаясь к сардаукарам, но его никто не слышал. Верховный башар запретил жителям покидать планету.
После завершения показа, оказавшего гнетущее впечатление на аудиторию, наступило молчание. В тишине эрцгерцог
Эказа Арман попросил слова от лица оппозиции. Учитывая то жестокое обхождение, которому подвергся некий диссидент, Шаддам весьма удивился, что, набравшись мужества, слова попросил именно Арман, благонамеренный эрцгерцог послушной планеты.
Император вспомнил недавнее донесение, в котором его извещали о том, что Дом Эказа арестовал и казнил двадцать грумманцев, участников подпольных банд, целью которых была организация фальшивых складов незаконно добытой меланжи. С помощью этой фальшивки можно было обвинить Эказ в нарушении законов и навлечь на него кару императора. Вероятно, этот разнузданный виконт Моритани узрел в этом единственную возможность уязвить соперника и остаться при этом безнаказанным. Интересно, что скажет эрцгерцог Арман Эказ?
– Со всем моим уважением к вам, ваше высокочтимое императорское величество, – сильным голосом заговорил высокий седовласый аристократ, встав со своего места в зале, я принимаю и готов одобрить стремление укрепить имперские законы и наложение карантина на Биккал. Вы есть величайшее воплощение справедливости в Известной Вселенной. Вы лично оказали громадную услугу Дому Эказа, сир, когда защитили нас от агрессии со стороны Дома Моритани Грумманского.
Но я хочу тем не менее задать вам вопрос, только лишь для того, чтобы вы имели возможность прямо на него ответить и чтобы мои достоуважаемые коллеги в этом высоком собрании не попадали в неловкое положение, выказывая свое непонимание ваших замыслов.
Шаддам напрягся, когда эрцгерцог широким жестом обвел зал.
– Из-за ужасов, которые навлекло на нас использование мыслящих машин во время Великого Джихада, Великая Конвенция запретила использование биологического оружия, так же как она ограничила и применение оружия атомного. Вероятно, вы сочтете для себя возможным как-то прокомментировать эти факты, ваше императорское величество, поскольку многие из нас не понимают, как вы могли решиться поразить непокорных биологическим оружием и не нарушить при этом установлений и ограничений Великой Конвенции.
