Ромбур покачал головой, поднял искусственную руку и принялся задумчиво рассматривать неровную культю.

– Если мы даже одержим здесь полную победу, Шаддам, может быть, найдет способ уклониться от ответственности. Если ставки были очень высоки, а скорее всего так оно и было, он попытается манипулировать Ландсраадом, чтобы настроить его против нас.

Дункан жестом указал на множество мертвых тел и на одетых в белую форму медиков Дома Атрейдесов, которые оказывали помощь раненым.

– Смотри, сколько убито имперских солдат. Думаешь, Шаддам не обратит на это внимания? Если он не сможет спрятать концы в воду, то отыщет какой-нибудь лживый повод, оправдывающий присутствие здесь сардаукаров, и обвинит нас в измене.

– Мы сделали то, что должны были сделать, – твердо возразил Ромбур.

– Тем не менее Дом Атрейдесов осуществил военную акцию против имперских войск, – вступил в разговор Гурни. – Если мы не сможем обернуть это дело против самого Шаддама, он, вероятно, конфискует Каладан.

Попавший в ловушку, беспомощный и брошенный на Арракисе император, пришедший в неописуемое бешенство оттого, что рухнул его план, а сам он опозорился перед собственными сардаукарами, отдал самый трудный в своей жизни приказ. Сжав челюсти и скривив губы, он обратился к старому Зуму Гарону.

– Прикажите флоту отойти. – Он тяжело вздохнул. – Я отменяю бомбардировку.

Когда флот поднялся на более высокую орбиту, Шаддам посмотрел на своих офицеров, обдумывая возможные решения. Сардаукары сохраняли бесстрастность, но Шаддам понимал, что они обвиняют его во всех своих бедах. Даже если он посадит корабли на поверхность планеты, то столкнется с непокорным бароном Харконненом.

Я становлюсь посмешищем империи.

После продолжительного неловкого молчания Шаддам пресек все возможные вопросы, сказав:

– Ждите дальнейших распоряжений.

Они прождали целый день.

Все коммуникационные системы были отключены. Хотя на флоте остались средства собственной связи, корабли могли контактировать лишь между собой при полной невозможности осуществить выход в космический эфир. Это западня.

Шаддам заперся в командирской каюте, не в силах смириться с тем, что сделала Гильдия. В любую секунду ее флот мог вернуться, чтобы узнать, не стал ли император более покладистым.

Но часы шли, и надежды таяли.

Наконец, когда император был уверен, что сардаукары находятся на грани бунта, в небе появился одинокий лайнер, который затем повис над кораблями имперской армады.

Шаддаму пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от непристойных выкриков в адрес Гильдии и требований немедленно вернуть его в Кайтэйн. Все аргументы, приходившие на ум, звучали беспомощно и по-детски. Поэтому император решил дать Гильдии высказаться первой, выставить свои требования. Он надеялся, что сможет вынести их наглость.

Грузовой люк лайнера открылся, и из него вылетел одинокий челночный корабль. На мостик флагмана пришло сообщение: «Мы прислали челнок за императором. Наш представитель доставит его на борт лайнера для ведения дальнейших переговоров».

Шаддам хотел раскричаться на легата, настоять на том, что никто, даже Космическая Гильдия, не смеет требовать его присутствия на встрече. Но он смолчал. Вместо этого униженный правитель проглотил оскорбление и ответил, стараясь сохранить императорский тон:

– Мы будем ждать прибытия челнока.

У императора было достаточно времени для того, чтобы надеть официальный ярко-алый мундир, украсив его всеми подобающими регалиями. Когда Шаддам приготовился к встрече, челнок приблизился к флагману. Император подошел к причальному отсеку. Его царственная фигура должна была заставить трепетать любого подданного. Испытывая неловкость, он вспомнил своего предка, Мандия Грозного, чью пыльную могилу он не раз видел в дворцовом некрополе.

Император был страшно удивлен, увидев, что из челнока выходит граф Хазимир Фенринг, и жестом пригласил его на флагман. Всем своим видом граф призвал Шаддама к молчанию. Рядом с Шаддамом стоял верховный башар Зум Гарон, решивший сопровождать императора в качестве личного телохранителя. Однако Фенринг попросил ветерана удалиться.

– Это будет частная встреча. Я хочу разобраться, что можно сделать для императора в данной ситуации и как провести переговоры между ним и Гильдией с наименьшим для нас уроном, хм-м-м.

Шаддам кипел от ярости и стыда, понимая, что худшее еще впереди…

Когда челнок отвалил от борта флагмана, Шаддам и Фенринг устроились в удобных креслах и некоторое время смотрели на усеянный звездами небосвод. Десять тысяч лет Дом Коррино управлял этим миром. Внизу виднелся безобразный коричневый, надтреснутый шар Арракиса, безобразная бородавка на тщательно ухоженном лице империи.

Шаддам подозревал, что все их разговоры будут записаны подслушивающими устройствами Гильдии, поэтому Фенринг заговорил на условном языке, который он сам придумал, когда он и император были еще детьми.

– На Иксе произошла катастрофа, сир. Я вижу, что и здесь вы попали не в лучшее положение. – Он задумчиво потер подбородок. – Аджидика обманул нас, как я вас и предупреждал.

– А как же амаль? Я же сам его пробовал! Все докладывали мне, что он совершенен: мастер-исследователь, командир сардаукаров и даже ты.

– Это был не я, сир, а лицедел. Амаль никуда не годен. Испытания привели к катастрофе двух лайнеров Гильдии. Я сам видел, как мастер-исследователь умер в судорогах от передозировки амаля, хм-м.

Шаддам отпрянул, краска схлынула с его лица.

– Боже мой, что я мог сделать с Арракисом!

– Амаль отравил ваших сардаукаров на Иксе, что помешало им полноценно сопротивляться нападению Атрейдеса.

– Атрейдеса? На Икс? Что такое…

– Ваш кузен герцог Лето использовал свою армию для того, чтобы восстановить на Иксе династию Верниусов, и посадил в Гран-Пале принца Ромбура. Тлейлаксы, а заодно и ваши сардаукары, полностью разбиты и уничтожены. Но как бы то ни было, я сумел сровнять с землей исследовательский павильон и производственные помещения. Не осталось никаких следов и улик, позволяющих выдвинуть обвинения против Дома Коррино.

Шаддам побагровел, не в силах понять, насколько тяжелое поражение он потерпел.

– Будем надеяться.

– Кстати, вам придется сказать верховному башару, что его сын был убит в сражении.

– Сплошные несчастья. – Ястребиное лицо императора постарело на несколько лет, став вытянутым и изможденным.

– Значит, у нас нет никакой замены пряности?

– Хм-м, нет. Нет даже отдаленной возможности ее создать.

Император откинулся на спинку кресла и начал смотреть на приближавшийся силуэт лайнера Гильдии.

Фенринг не скрывал своего недовольства и отвращения.

– Если бы вам удалось исполнить свой глупый план и опустошить Арракис, то вы положили бы конец не только своему правлению, но и всей империи. Вы бы отбросили нас во времена, предшествовавшие Джихаду, когда межзвездные путешествия были очень медленными и несовершенными.

Тон графа стал наставительным. Укоряя Шаддама, он выставил вперед палец:

– Я много раз предупреждал вас не принимать таких решений, не посоветовавшись предварительно со мной. Вы понимаете, что это было бы вашим падением?

Челнок исчез в чреве лайнера, который проглотил суденышко, как кит мелкую креветку. Никто из представителей Гильдии не вышел встречать императора всей Известной Вселенной, никто не проводил его в каюту.

Пока Шаддам с Фенрингом сидели в своем челноке, ожидая начала переговоров, навигатор включил двигатели Хольцмана и свернул пространство, чтобы доставить обратно в Кайтэйн впавшего в немилость императора, которому предстояло ответить за последствия принятых им решений.