Вслед за ним из щели осторожно выбралась Джессика. Прислушалась.

Тумп… Тумп… Тумп… Тумп…

Наконец звук смолк.

Пауль нашарил трубку своего дистикомба, глотнул водяной конденсат.

Джессика смотрела, как он пьет, но словно не видела — она еще не отошла от усталости и пережитого ужаса.

— Он точно ушел? — шепотом спросила она.

— Его кто-то позвал, — ответил Пауль. — То есть не «кто-то». Фримены.

Понемногу она приходила в себя.

— Он огромен, чудовищен…

— Ну, не так огромен, как тот; что слопал наш топтер…

— А это действительно были фримены?

— Они пользовались манком.

— Почему они помогли нам?

— Может, они вовсе не помогали. Просто позвали червя.

— Но зачем?

Ответ был где-то рядом, на грани понимания… но так и не пришел. Было что-то… видение… что-то связанное с телескопическими, снабженными крюками небольшими штангами — «крюками Подателя».

— Зачем им звать червя? — повторила Джессика… Ледяное дыхание страха коснулось разума Пауля, и лишь с большим трудом удалось ему заставить себя отвернуться от матери и посмотреть вверх, на гребень стены.

— Надо бы найти дорогу наверх еще до света. — Поднял руку, показал: — Помнишь, мы пробежали мимо шестов? Смотри, вон еще такие же.

Она проследила за его рукой. Действительно, шесты, изъеденные ветром, стояли вдоль почти незаметного узкого карниза, который высоко вверху изгибался и переходил в трещину.

— Шесты отмечают путь наверх, — сказал Пауль. Он вскинул на плечи рюкзак, подошел к основанию стены. Полез вверх.

Джессика постояла, собираясь с силами, и последовала за ним.

Они карабкались по склону, следуя указательным шестам. Наконец карниз сузился до совсем уже крохотного выступа перед уходом в темную расщелину.

Пауль нагнул голову, заглянул в тень. Опора под ногами на узком карнизе была ненадежна, но он из осторожности медлил. В расщелине было темно, хоть глаз выколи. Правда, вверху, куда она уходила, горели звезды. Он прислушался, но не услышал ничего подозрительного: сыплется песок, негромко трещат насекомые, суетливо топочет какая-то мелкота. Осторожно пошарив ногой, Пауль ощутил припорошенную песком скалу. Он медленно, дюйм за дюймом, обогнул нависший над карнизом выступ и махнул матери — «за мной». Ухватил ее за полу и придержал, пока она обходила выступ.

Звезды смотрели в щель меж каменных стен. Пауль почти не различал фигуру матери — так, смутный серый призрак, почти невидимое движение во мраке.

— Фонарик бы зажечь… — шепнул он. — Жаль, нельзя.

— У нас есть не только зрение, — напомнила Джессика. Пауль передвинул ногу дальше вперед, перенес на нее вес, пошарил второй ногой — и наткнулся на что-то. Подняв ногу, обнаружил, что это ступенька, и поднялся на нее. Протянул руку назад, поймал руку Джессики и потянул за собой.

Еще ступенька.

«Удобная и ровная, — добавила про себя Джессика. — Без сомнения, дело рук человека…»

Она поднималась вслед за почти невидимым сыном, ногой нащупывая ступени.

Стены постепенно сблизились — теперь лестница была узкой, еле пройти; плечи почти касались стен. Наконец она вывела их в узкое ущелье с ровным полом, которое, в свою очередь, открывалось в неглубокую, залитую лунным светом котловинку.

Пауль вышел на край котловинки, огляделся и прошептал:

— Как красиво!..

Джессика, стоявшая за его плечом, могла лишь молча с ним согласиться.

Как бы она ни устала, как бы ни раздражали катетеры, носовые фильтры и наглухо застегнутый дистикомб, как бы она ни боялась и ни мечтала об отдыхе, — красота котловинки захватила ее.

— Как в сказке, — прошептал Пауль. Джессика кивнула.

Перед ними расстилалась целая рощица пустынной растительности — кусты, кактусы, крохотные розетки зеленых листиков. Дул ветерок, и листья трепетали в лунном свете. Стены котловинки по левую руку были зачернены тенью, справа — озарены луной.

— Наверняка тут живут фримены, — проговорил Пауль.

— Да, такое количество растений без человеческого ухода не выживет, — согласилась Она и, сняв колпачок с питьевой трубки, глотнула воды. Теплая, с еле заметным горьковатым привкусом влага смочила горло, сразу освежив ее. Когда она закрывала трубку, под колпачком захрустели попавшие в него песчинки.

Внимание Пауля привлекло движение — справа от них, на расстилающемся внизу дне котловинки. Сквозь кусты дымника и поросль травы виднелся освещенный луной клин песка, а на нем — хоп, хоп, прыг-скок, хоп-скок, хоп — резвились какие-то крошечные зверушки.

— Мыши! — прошептал он.

Хоп-хоп-хоп — они то скрывались в тенях, то снова выпрыгивали на свет.

Беззвучная тень упала с неба на зверьков. Пронзительный птичий крик, хлопанье крыльев — и серая птица призраком поднялась над котловинкой с темным комочком в когтях.

Весьма своевременное напоминание, подумала Джессика.

Пауль все смотрел в котловинку. Глубоко вздохнув, он почувствовал чуть резковатый запах шалфея, струящийся из ночной тьмы. Хищная птица… Он принял ее как реальность Пустыни, естественный порядок вещей в ней. После атаки хищника в котловинке наступила такая несказанная тишина, что казалось, слышно было, как льется на стоящие на страже кусты сагуаро и ощетинившегося зелеными копьями красочника молочно-голубой свет луны. И тихое пение этого света было, наверно, древнейшей, первозданной гармонией Вселенной.

— Пора, пожалуй, найти место для палатки, — нарушил наконец молчание Пауль. — А завтра с утра попробуем найти фрименов, которые…

— Чаще всего незваные гости не слишком радуются, найдя фрименов! — прервал его слова тяжелый мужской голос, раздавшийся откуда-то сверху и справа. — Только, пожалуйста, не надо бежать, пришельцы, — добавил голос, когда Пауль дернулся было обратно к проходу. — Если вы побежите, только растратите зря влагу своих тел.

«Им нужна вода нашей плоти!» — с ужасом подумала Джессика. Ее мышцы пришли в полную готовность, мгновенно преодолев усталость. Внешне, впрочем, это было невозможно заметить. Определив направление на голос, она невольно поразилась: вот это мастера! Даже она не слышала, как фримены подобрались так близко. Тут же она сообразила, что владелец голоса был неслышим потому, что звуки его движения были неотличимы от обычных звуков пустыни.

Второй голос откликнулся со стены котловины, слева:

— Кончай с этим, Стил. Берем их воду — и идем дальше. Времени до рассвета осталось немного.

Пауль, не так хорошо, как мать, подготовленный к неожиданным опасностям, был раздосадован: он замер, он пытался даже бежать, он позволил панике, пусть даже на миг, захватить себя!.. Теперь он усилием воли заставил себя действовать так, как его учили: расслабиться, затем от настоящей расслабленности перейти к кажущейся и быть готовым в любой миг нанести удар в любом направлении.

Но он все еще чувствовал страх. И знал его причину: он по-прежнему не видел будущего… и того, что происходило сейчас, он раньше не видел… а их окружали фримены, которым нужна лишь вода двух беззащитных тел.