И все же, поскольку из песни слова не выбросишь, следует вернуться к той тенденции в локковском объяснении статуса ощущений вторичных качеств, которая выражается в их односторонне каузальном объяснении. Так как в этом случае отсутствовало разъяснение того, как объективные свойства соотносятся с их восприятиями в ощущениях, то это создавало почву для того, чтобы поставить под вопрос законность допущения причин ощущений. Именно в этом пункте Беркли нашел одну из слабостей в локковской теории первичных и вторичных качеств. В «Трактате о началах человеческого знания» он приходит к выводу, что качества являются ощущениями или идеями, существующими только в воспринимающем их уме (см. 11, стр. 118). Но позиции Локка и Беркли не тождественны.

Когда в философской литературе отмечается, что вторичные качества являются субъективными и согласно Беркли, и согласно Локку, и согласно Галилею, Гоббсу и Декарту, то по существу в этих трех случаях речь идет о трех различных решениях вопроса. Для Беркли субъективность вторичных качеств означала, что они существуют только в ощущениях в том смысле, что не имеют объективных причин, порождающих их. Для Локка субъективность вторичных качеств означала субъективность ощущений вторичных качеств (ощущений красного, зеленого и т. д.). Эти чувственные качества, по Локку, существуют только в ощущениях в том смысле, что объективные причины ощущений, свойства вещей не суть «объективно красное», «объективно зеленое» и т. д., изоморфно похожие на ощущения красного, зеленого и т. д.

Для Гоббса, как и для Галилея и Декарта, субъективность вторичных качеств означала, что ощущения вторичных качеств есть лишь «великий обман чувств» (19, т. I, стр. 448), в то время как, согласно Локку, они являются источником знаний о вторичных, производных от механико-математических свойствах, качествах объектов. Поэтому совершенно прав Б. Э. Быховский, когда утверждает, что в отличие от Беркли «вторичные качества для Локка были не чисто субъективными, а чувственным преломлением объективных» (14, стр. 40–41).

Как отмечает Аарон, именно то обстоятельство, что ощущения вторичных качеств, по Локку, не имеют изобразительного сходства с порождающими их свойствами вещей, оправдывает и делает необходимым переход к тому, что находится за пределами чувств. Это показывает, почему Локка нельзя рассматривать как простого сенсуалиста, ибо сам чувственный опыт не может ознакомить нас с полной истиной о физических вещах. «Если бы это было возможно, — подчеркивает Аарон, — то рассуждение и теоретизирование были бы излишними и мудрость состояла бы в пассивном восприятии всего того, что дают чувства. Дальнейшее исследование становится и возможным, и необходимым. Другими словами, действительность такая, как она есть, как раз не дана в чувственном опыте, и, таким образом, когда ум действует дальше посредством рассуждения, то нет необходимости в том, чтобы он оставлял действительность позади себя. Очень даже возможно, что имеет место то, что он приближается к ней. Ученый может иметь более истинную концепцию физического мира, чем неразмышляющий человек, который удовлетворяется очевидностью чувств, и Локк верит, что дело обстоит именно так» (43, стр. 124).

Локковская теория первичных и вторичных качеств, несмотря на проявившуюся в ней исторически обусловленную ограниченность его материализма, была формой постановки вопроса о соотношении в познании явления и сущности. В этой связи, а также в связи с постановкой вопроса о методах объективного познания природы, эта теория не потеряла своего значения и в наши дни.

Важнейшими в теоретико-познавательной системе понятий Локка являются понятия «причинность», «тождество», «отношение», «единичная материальная субстанция», «материальная субстанция», «номинальная сущность», «реальная сущность». Эти понятия — результат абстрагирующей деятельности разума. Поэтому, когда в «Опыте» идет речь о первичных и вторичных качествах, то они рассматриваются в связи со всеми этими понятиями, в частности в связи с понятием «единичной материальной субстанции», поскольку качества понимаются как объективные свойства материальных тел.

Все это свидетельствует о том, что деление отдельных аспектов локковской гносеологии на различные теории — теорию первичных и вторичных качеств, теорию абстракции — является относительным. В свою очередь названные выше теории являются предпосылкой, фундаментом локковской теории истины. Учет всех этих обстоятельств позволяет избегнуть упрощенного понимания различных теорий, развитых в «Опыте», как самодовлеющих и изолированных друг от друга. То, что теория познания Локка является определенной системой, внутри которой между различными ее частями — более частными теориями — обнаруживается органическая связь, проявляется и в формах критики ее. У Беркли, например, критическая аргументация против теории первичных и вторичных качеств оказалась органически связанной с опровержением локковской теории абстракции, и в особенности теории общих отвлеченных идей. Именно последняя явилась одним из оснований, на котором в «Опыте» держится признание материальной субстанции, названной Беркли трехглавым чудовищем. Именно теоретико-познавательное обоснование понятий или, согласно терминологии Локка, идей единичных материальных субстанций и материальной субстанции показательно как выражение поисков путей объяснения перехода от опытного знания свойств тел к рациональному постижению научных способов классификации объектов материального мира и к пониманию их существенных свойств.

Понимание локковской теории образования абстракций облегчается сопоставлением его классификации идей с характерными для «Опыта» основными способами образования производных (от исходных эмпирических) идей, которые фигурируют в нижней части вышеприведенной схемы как «соединение идей», «сравнение идей», «отвлечение или обобщение» или, короче, «обобщение идей». Прежде всего обратим внимание на тот факт, что в четвертом издании «Опыта» Локк видоизменил классификацию идей.

Если в первом издании классификация идей имела следующий вид:

I — Простые идеи

II — Сложные идеи:

а) модусы,

б) субстанции,

в) отношения,

то в четвертом издании она выглядит так:

I — Простые идеи

II — Сложные идеи

III — Идеи отношений

IV — Общие идеи

Примечательны как совпадения, так и различия в этих классификациях. Совпадение прежде всего обнаруживается в признании простых идей эмпирическим фундаментом всего человеческого знания независимо от того, получены ли эти идеи из внешнего или из внутреннего опыта. Общим является также признание сложных идей как результата модификации того содержания, которое заключено в простых идеях. При этом для Локка характерна тенденция переноса из современной ему механико-математической методологии науки объяснения отношения сложного к простому (тела как механические комбинации атомов) в решение теоретикопознавательной проблемы отношения сложных идей к простым: «…способности человека и образ их действия почти одинаковы в материальном и интеллектуальном мире. Так как материалы в том и другом мире таковы, что не во власти человека их создавать или уничтожать полностью, все то, что он может делать, — это или соединять их вместе, или сопоставлять их друг с другом, или совершенно отделять их» (6, т. I, стр. 181).

Однако Локк понимал, что сложные идеи материальных тел, идеи отдельных материальных субстанций не могут быть получены в результате чисто механического суммирования простых идей, представляющих или репрезентирующих свойства вещей, данные человеку посредством ощущений. Вот почему в четвертом издании «Опыта» наряду с классом сложных идей вводятся два дополнительных класса идей, производных от простых, — идеи отношений и общие идеи. Новая классификация идей отражала стремление Локка выявить такое содержание в производных идеях, которое невозможно свести к простым идеям путем аналитического разложения производных идей. Такой подход к производным идеям, непосредственно связанный с концептуализмом Локка, — общее в знании есть продукт деятельности разума — отнюдь не устранял аналитико-номиналистическую тенденцию объяснения содержания производных идей. Аарон, отмечая изменения в классификации идей, вместе с тем подчеркивает, что в четвертом издании «Локк не переработал вторую книгу „Опыта“ в соответствии с новой классификацией» (43, стр. 113). А это свидетельствует о том, что сохраняется и такой подход к производным идеям, в соответствии с которым они могут пониматься как простые суммы или, употребляя термин Аарона, «композиции» простых идей.