— Как давно она покинула зал? — спросил он.

— Три… от силы четыре минуты назад. — Анри схватился за голову обеими руками. — Но это же просто невозможно. Невозможно!

— Она вряд ли далеко ушла, — сказал Рэнсом, — и не хотелось бы включать сирену, чтобы дать ей понять, что мы уже в курсе… — продолжал он тихим, но свирепым тоном. — Свяжитесь с жандармами. Пусть начнут ее поиски. У нее где-то рядом должна стоять машина. Ну, живее, бегом!

Анри побежал, пошатываясь и спотыкаясь, и стук его каблуков гулким эхом разносился по залам музея. Рэнсом повернулся к директору.

— Как вы отключаете сигнализацию? Директор с видимым усилием закрыл разинутый рот, потом сказал:

— Вон там… там находится пульт, — прошептал он, глядя на Рэнсома полными ужаса глазами. — У меня есть ключ. — Шатаясь, он подошел к стене и стал открывать металлическую панель.

— Отключите основную сигнализацию, — приказал Рэнсом. Директор повернул три или четыре выключателя. Рука его дрожала. Рэнсом подошел к барьеру и перегнулся через шнур.

Тотчас же зазвенел звонок в клетушке Анри.

— Так, и это тоже выключите! По крайней мере, система была в рабочем состоянии. — В голосе Рэнсома смешались злость и досада. Звонок перестал звенеть, и директор направился к американцу.

— Ближе не подходить! — рявкнул Рэнсом. — Мне нужна лестница и два чехла. Пошевеливайтесь!

— Чехлы? Ну, конечно… — бормотал бедняга-директор, проводя рукой по вспотевшему лбу. — Но полиция, мсье? Разве мы не должны связаться с инспектором Форе?

— Принесите, черт возьми, чехлы! — рявкнул Рэнсом. Он уже полностью владел собой, но голос его был как сталь. — А пока вы ходите, я сам позвоню ему отсюда.

Модести Блейз сидела в большом темном соборе, который выходил на площадь. Шесть минут назад она покинула музей.

Даже теперь собор казался слишком большим по отношению к городу, а ведь он был построен триста лет назад. Здесь, в углу последнего ряда, ее практически не было видно в тусклом свете, проникавшем в собор через ряд узких витражных окон. Впереди, на других скамьях, сидело еще человек восемь, и они были заняты своими делами.

Опустившись на колени, она извлекла из-под скамьи большую синюю пляжную сумку, которую спрятала там полчаса назад. В ней находились белые элегантные туфли, белая шляпа с узкими полями, губная помада, пропитанные очищающим раствором салфетки, а также карманное зеркальце с маленькой лампочкой, питавшейся от прикрепленной сзади батарейки.

Она сняла головной платок, к которому, как оказалось, была прикреплена бахрома волос мышиного цвета. Под коричневым нейлоновым балахоном у нее оказалось голубое платье с белым ремнем. Запустив руку под подол, Модести извлекла прокладку с живота, потом оправила платье и туже застегнула ремень.

Коричневый балахон, прокладка, платок, черная сумка, туфли без каблуков — все было запихнуто в пляжную сумку. Вскрыв пачку салфеток, Модести наклонилась, взяла зеркальце и включила лампочку. Шестьдесят секунд спустя желтоватый грим, а также черные усики бесследно исчезли. Она наложила новый слой губной помады, удостоверилась в том, что все в порядке, затем убрала зеркало.

Волосы ее были кое-как заколоты под платком. Теперь она быстро собрала их в тугой пучок, тщательно заколола и надела шляпу.

Минуту спустя Модести Блейз уже стояла на паперти и беседовала с пузатым добродушным священником. Она спрашивала, как проехать из города в деревню Бурнисс. Священник прошел с ней через площадь к ее серому «ситроену», объясняя маршрут и энергично жестикулируя.

Модести села за руль, рассеяно выслушала пояснения священника, поблагодарила его ослепительной улыбкой и не торопясь выехала со стоянки.

Тем временем незадачливый директор музея появился в маленьком зале с двумя сложенными чехлами. Он был уже не таким бледным, но его бил озноб, и он все время покрывался испариной. Рэнсом к тому времени снял шнур. Он взял один чехол и аккуратно расстелил его на полу перед рамой.

— На полу могли остаться какие-то отпечатки, — пояснил он директору. — Надо сохранить их до появления полиции.

— Вы говорили с инспектором Форе? — спросил директор.

— Конечно. Он сказал, что высылает двоих детективов. Я же должен доставить ему раму, чтобы можно было проверить ее на предмет отпечатков пальцев.

— Он сам не приедет? — мертвым голосом осведомился директор.

— Сейчас он занят выставлением оцепления. Важно не позволить этой женщине покинуть город с картиной, — рявкнул Рэнсом. — Ну, а где лестница, которую я просил?

— Сейчас ее принесет Анри, — пролепетал директор, и в проходе тотчас же появился Анри с большой деревянной стремянкой.

— Пожалуйста, отойдите назад, — сказал Рэнсом. Он взял лестницу, осторожно подошел к чехлу под картиной и поставил стремянку. Затем забрался на стремянку и стал заворачивать раму в чехол. Как следует упаковав, он взял раму и спустился.

С ношей в руках он двинулся по проходу. За ним семенили директор и Анри.

— У вас есть машина, мсье? — осведомился директор.

— Да, у вашего служебного входа.

— Может, мне попросить одного из жандармов проводить вас?

— Надеюсь, — мрачно отозвался Рэнсом, — что в настоящий момент жандармы делают все, чтобы найти и препроводить куда следует ту самую особу, которая украла картину мистера Лейтона.