Ну а потом он обрел свободу только для того, чтобы подставить грудь пуле и покинуть мать и сестер если не нищими, то без опоры и защиты.

Наконец Чарлз осознал, что больше всего его тревожит. Пенни попала в сложную историю, и поблизости нет ни одного мужчины, чтобы позаботиться о ней. Если не считать его самого.

Но он не знал, что она к нему испытывает.

Где-то в глубине сознания тлело подозрение насчет того, почему она не спешит замуж и почему ни один джентльмен не сумел убедить ее пойти к алтарю, но тем не менее он так и не сумел определить, что о нем думает.

Да, она насторожена и колется, как терновник, но готова ли при этом взять его в союзники или, наоборот, не желает иметь с ним ничего общего? Таких, как она, разгадать нелегко.

Зато он точно знал, что испытывает к ней, и это оказалось не слишком приятным сюрпризом. Он воображал, что за тринадцать лет его увлечение прошло. Но нет. Ни в малейшей степени. Колдовство продолжало действовать.

Правда, за последние шесть месяцев они несколько раз виделись, но их встречи всегда проходили в окружении родных, как его, так и Пенни. Никаких бесед наедине. Только сегодня он неожиданно наткнулся на нее, и пламя желания вновь загорелось в нем. Поймало, скрутило, глубоко запустило когти.

И потрясло.

Теперь вряд ли что-то могло облегчить томительную боль. Она порвала с ним тринадцать лет назад… решительно отвергла, и он отлично сознавал всю бесплодность надежд на то, что она изменит свое решение. Пенни всегда отличалась невероятным упрямством.

Им придется оставить позади эту часть совместного прошлого, хотя игнорировать ее невозможно: слишком мучительны были воспоминания. Значит, придется как-то их обходить.

Они должны это обходить. Что бы ни происходило в округе, то дело, расследовать которое он послан, и все, что она уже успела обнаружить, слишком опасны, представляют слишком большую угрозу для многих людей. Как только он разузнает больше, немедленно постарается отстранить ее от расследования. При этом Чарлз и секунды не думал, что она может находиться по другую сторону баррикад. Только не она. Только не его Пенни.

Она на его стороне и все же еще не доверилась ему. Должно быть, кого-то оберегает. Но кого?

Он давно уже не знает ни ее, ни ее друзей. Поэтому вряд ли сможет предположить, сколько ждать до того, как она решит открыться ему.

Неизвестно.

Но и времени у них немного. Теперь, когда он здесь, события начнут разворачиваться с головокружительной быстротой. Он и послан сюда для того, чтобы разворошить осиное гнездо и разделаться с осами.

Если она ничего не скажет, придется узнать ее тайны окольными путями.

Он погулял еще немного, вернулся в спальню, лег и, как ни странно, заснул.

Разбудил его стук копыт. Не на подъездной дорожке, окружавшей дом кольцом, а чуть дальше. Очевидно, кто-то уезжал.

Он оставил стеклянные двери на балкон открытыми: совершенно неанглийский обычай, но в Тулузе он неизменно оставлял окна открытыми на ночь.

Хорошо, что и сегодня догадался это сделать!

Он спрыгнул с кровати, потянулся и, как был голым, встал в двери, провожая взглядом удалявшуюся Пенни в амазонке золотистого бархата. Не будь двери открыты, он бы ничего не услышал. Она выехала от конюшни, расположенной довольно далеко. Восседая в дамском седле на чалой кобылке, она неспешно направлялась на юг.

В Фауи? Или домой? Или еще куда-то?

Уже через пять минут он ворвался в кухню.

– Милорд! – воскликнула шокированная миссис Слаттери. – Мы только начали готовить завтрак… если бы вы предупредили…

– Разумеется, это лишь моя вина, – очаровательно улыбнулся он. – Совсем забыл, что хотел покататься с утра пораньше. А кофе уже есть? Может, и пара пирожков найдется?

Бормоча мрачные предсказания относительно будущего джентльменов, не желающих начинать утро с плотного завтрака, как все приличные люди, и отмахиваясь от объяснений Чарлза, привыкшего жить на французский манер, миссис Слаттери наставительно заявила:

– Теперь вы настоящий английский граф и не должны следовать примеру всяких язычников, – после чего вручила ему кружку крепкого кофе и три пирожка.

Чарлз проглотил один, залпом выпил кофе, сунул в карман два оставшихся пирожка, чмокнул в пухлую щечку миссис Слаттери, чем вызвал негодующий визг и деланно-сердитые укоры:

– Идите уж, молодой мастер, то есть милорд, я хотела сказать… как только не…

Не дослушав, он выскочил черным ходом и оказался на конюшне через десять минут после Пенни. Еще пять минут, и он уже вывел со двора своего серого гунтера Домино, чтобы отправиться по ее следам.

Он не ездил на сером с самого марта, и застоявшийся Домино был рад размять ноги, так что не успел Чарлз взять в руки поводья, как мерин радостно заржал. Чарлз предоставил ему полную волю, и тот сначала пустился вскачь, а потом и полетел. Чарлз низко пригнулся к седлу, управляя не только поводьями, но и коленями, и непрерывно шарил вокруг глазами. Пенни, сидя боком в дамском седле и посчитав, что ее никто не будет искать, выберет более длинный и спокойный маршрут. Во всяком случае, будет держаться вытоптанных тропинок. Чарлз же мчит, не разбирая дороги, в полной уверенности, что нагонит ее. И в тот же миг он увидел Пенни, которая как раз пересекала мост над Фауи, неподалеку от деревни Лостуител, в миле оттого места, где находилась дельта реки. Граф, улыбнувшись, сдержал мерина, но все равно проскакал по мосту всего пятью минутами позже. Правда, догнать Пенни не спешил. Наоборот, вернулся на земляной вал и предпочел следить за ней издали. Куда она спешит? В Фауи? Домой? Или еще куда-то?

Но тут она миновала тропу, ведущую на запад, в Уоллингем-Холл, и направилась на юг, вдоль западного берега реки, к городку Фауи в самой дельте.

Но до городка еще ехать и ехать: она могла свернуть в другое место.

Утро было солнечным мясным – идеальная погода для прогулки верхом. Она не торопилась. Он следовал ее примеру, оставаясь на вершине вала и чуть позади.

И тут она придержала свою чалую и свернула на узкую тропу в восточном направлении. Чарлз спустился вниз и поехал за ней. Оказалось, что тропа ведет в Эссингтон-Мэнор. Пенни, не подозревая о преследователе, подъехала к самому крыльцу. Чарлз повернул коня и, объехав особняк, нашел подходящий наблюдательный пункт в ближайшей роще, из которой были видны передний двор и конюшни, куда конюх как раз вел чалую Пенни. Чарлз спешился, привязал Домино на полянке и вернулся на прежнее место.

Полчаса спустя конюх вывел из конюшни легкую коляску. За ним шел другой, с лошадью Пенни в поводу.

Чарлз встал так, чтобы видеть крыльцо. Тут же появилась Пенни в сопровождении двух других леди, по виду ее ровесниц. Чарлзу они показались смутно знакомыми. Жены братьев Эссингтон?

Они устроились в коляске. Пенни помогли сесть в седло. Чарлз пошел за Домино. И добрался до перекрестка дорог на Эссингтон и Фауи как раз вовремя, чтобы убедиться, что леди действительно направляются на юг. Скорее всего в Фауи за покупками.

Он остановил Домино и долго размышлял, что делать. Пока что Пенни была самым верным и наиболее вероятным связующим звеном с той ситуацией, расследовать которую он был послан.

Она достаточно обеспокоена, чтобы следить по ночам за неизвестными людьми и чтобы не поделиться с ним своим открытием, отговорившись, что сначала должна хорошенько подумать. И все же сейчас, несмотря на все тревоги, как ни в чем не бывало собралась в поход по магазинам.

Так он и поверил! Недаром у него было четыре сестры. Не такой уж он доверчивый простак!

Первые полтора часа Пенни покорно следовала за Милли и Джулией Эссингтон из лавки в лавку: две шляпницы, галантерейщик, старый перчаточник и два драпировщика. Когда они вышли от последнего драпировщика, Пенни решительно осталась на тротуаре.

– У меня еще здесь кое-какие дела. Почему бы вам не зайти пока к аптекарю? А потом встретимся в «Пеликане» и пообедаем вместе.