Счастье, нерассуждающее, светлое, наполняло ее. Теперь у нее не было выбора, кроме как смириться с обуревавшими ее эмоциями. От них не было избавления. Они навсегда останутся с ней.

Прижимаясь к нему, лениво гладя его волосы, она напомнила себе, что у нее еще есть время узнать его секреты. Найти способ прочитать не только его мысли, но и то, что спрятано в его сердце, прежде чем он потребует от нее того же.

Они добрались до Эбби в середине дня. Филчетт встретил их на крыльце и сообщил, что из Лондона ничего не получено, но сегодня утром заезжал Фотергилл.

– Очень интересовался архитектурой. Я устроил ему обычную экскурсию.

– Много вопросов задавал? – осведомился Чарлз.

– Очень. Весьма образованный и знающий молодой человек.

Чарлз состроил смешную гримаску и обратился к Пенни:

– Чай в кабинете? Пенни кивнула.

– Филчетт, кексы тоже не помешают. Мы много катались на свежем воздухе, – не представляешь, какой у нас аппетит.

Пенни состроила невинное лицо, абсолютно отказываясь реагировать.

Кассий и Брут весело скакали рядом, почти втолкнув их в кабинет, логово Чарлза. Чарлз несколько минут поиграл с собаками, гладя их мохнатые шкуры, чем довел до полного экстаза.

Когда Филчетт прибыл с подносом, Чарлз оставил собак и направился к столу разобрать накопившуюся почту, но спохватился, взял чашку и тарелку с кексами и стал читать корреспонденцию, жадно уничтожая при этом кексы. Пенни тоже взяла один и села, спокойно наблюдая за ним.

Наконец он поднял голову и заметил ее улыбку.

– Что?

– А я думала, что пробудила аппетит другого рода. Он прожевал очередной кусочек кекса.

– О нет. Этот аппетит – последствие вполне достаточного удовлетворения другого.

– Достаточного?

Но он уже снова зарылся в счета и рассеянно бросил:

– Вернее сказать, основательного.

Она ухмыльнулась и оставила его в покое, радуясь, что может спокойно посидеть и расслабиться. Эбби всегда был пронизан покоем, и даже безвременная гибель братьев Чарлза этого не изменила. Поглаживая собак, она закрыла глаза, попыталась угадать, какого рода эмоции побуждают Чарлза хотеть ее… и незаметно задремала.

Немного погодя собаки быстро вскочили и отряхнулись. Она недоуменно моргнула, но тут же увидела, как Чарлз поднимается из-за стола.

– Закончил? – спросила Пенни.

Он кивнул, поколебался и, показав на волкодавов, спросил:

– Может, у нас еще есть время прогуляться по укреплениям, прежде чем вернуться в Уоллингем?

Она с радостью согласилась, протянула руки, и он, подняв ее с кресла, быстро поцеловал, взял за руку и повел к двери.

Собаки, словно все поняв, громко залаяли и побежали следом. Стоило Чарлзу открыть боковую дверь, как они тут же вырвались наружу и принялись обнюхивать землю.

Рука об руку влюбленные прошли по газонам и поднялись на укрепления. Ветер крепчал, ероша ее волосы, разметав тонкие прядки по лицу. Пенни собрала их, безуспешно пытаясь закрепить и с завистью глядя на Чарлза: каким бы сильным ни был ветер, он просто поднимал его локоны, которые тут же падали на место.

Пенни раздраженно фыркнула: ну что тут поделать?

Они достигли середины длинного изгиба, когда Чарлз остановился и, повернувшись к ней, глянул в глаза, почти сурово. И лицо у него было на редкость мрачным.

Она уже хотела вопросительно вскинуть брови, когда пальцы, державшие ее руку, сжались.

– Выходи за меня.

Пенни открыла рот, пытаясь что-то сказать, но язык не слушался.

– Ч-что? – выдавила она наконец.

Его взгляд стал жестким, губы вытянулись в тонкую линию: перед ней предстал властный и не терпящий возражений норманнский лорд.

– Ты меня слышала.

Она отчаянно хватала ртом воздух.

– Не в этом дело!

Она хотела вырвать руку, и он отпустил ее, после чего она стиснула ладонями виски, словно пыталась остановить кружение мыслей.

Он – единственный, кто мог вывести ее из равновесия: прошло несколько минут, прежде чем она сумела взять себя в руки.

– Я только сегодня днем поняла, к чему ты клонишь, куда ведешь, о чем собираешься меня спросить, но думала, что ты по крайней мере подождешь, пока расследование закончится и гнусного убийцу поймают!

– Ты права. Я так и намеревался сделать, пока ты не поделилась со мной своими последними откровениями, – сухо обронил он.

Она мигом насторожилась.

– Какое отношение имеют к этому мои откровения? Темно-синие глаза устало смотрели на нее. Похоже, ему вовсе не весело.

– Не хочешь же ты сказать, что все эти годы мечтала стать моей леди и не ожидала, что я предложу тебе руку и сердце? Согласись, что в данных обстоятельствах это неплохая идея.

В этом настроении, сосредоточенный на достижении цели, на верной победе, он был неотразим. В воздухе запахло едва сдерживаемой агрессией. Чувствуя себя чем-то вроде его добычи, она беспомощно моргнула.

– У меня не было времени подумать…

– Тебе ни к чему думать, просто отвечай.

– Нет!

Она подняла руку, прижала ладонь к его груди.

– Погоди, только погоди.

Он замолчал; она наскоро отдышалась и отступила на такое расстояние, чтобы ее мозги наконец смогли функционировать, и отвела глаза.

– Мне нужно подумать, – твердо повторила она.

Его ответ, произнесенный вполголоса, трудно было назвать комплиментом. Она проигнорировала сказанное, но в нынешнем настроении очень трудно было проигнорировать его. Слишком хорошо она чувствовала в нем стальную решимость, направленную исключительно на нее.

Он был куда более властным, твердым, жестким, чем много лет назад. Закаленным в битвах. И это делало его еще более интересным, более привлекательным. Теперь их взаимное притяжение было не только физическим, но и эмоциональным. Его потребность в ней была реальной. С этим она не спорила. Ради этого он был готов разыгрывать роль верноподданного при императрице: просил, а не требовал или, что еще хуже, приказывал, что было вполне в его духе. Но он хотел, чтобы она отдала себя, и был готов отдаться взамен, чтобы… но было ли это признаком любви?

Она смотрела на него, но не видела ничего, кроме нескрываемого нетерпения и мириад эмоций в темных глазах, от которых перехватывало дыхание. И она чувствовала, что эти эмоции сосредоточены на ней, сильны и безмерно могучи.

Неужели это любовь? Если он любил ее… знал ли это? Даже если и любит, сможет ли ответить правду?

Но сейчас ответа требует он. И что она ответит? Нет?

Едва это слово возникло в мозгу, как все ее существо возмутилось и запротестовало. После стольких лет… получить все, о чем она мечтала, то будущее, которого всегда хотела и до сих пор отчаянно жаждала, расстилалось перед ней… как она могла отказать, не узнав? Не такой она была трусихой, чтобы ответить «нет». Это не выход.

Но несмотря ни на что, она не удовольствуется ничем, кроме любви. В этом ее ничто не поколеблет. Поэтому она не сможет сказать и «да», пока не будет уверена…

Тяжело вздохнув, она снова вскинула голову и ощутила, как теперь уже он насторожился.

– Если ты дашь мне то, что я хочу, тогда я выйду за тебя. Как только ты пожелаешь.

Что-то мелькнуло в его глазах, но он быстро спрятал, скрыл это непонятное выражение. Но ответил не сразу. И очень медленно.

– То, чего ты хочешь. Насколько я понял, это именно то, что другие поклонники не смогли тебе дать?

– Не смогли, не знали или не захотели. Совершенно верно, – кивнула она.

Чарлз раздраженно сжал губы и, по всей видимости, оценивал возможности. Потом, решительно кивнув, сжал ее руку.

– Согласен.

Она приоткрыла рот.

Чарлз поднял ее руку к губам, поцеловал и снова заглянул в глаза, но она так и не увидела правды, не поняла его мотивов.

– И пока я не узнаю, что это такое, и не дам это тебе, мы по-прежнему остаемся любовниками.

Его тон не оставлял места для возражений. Да она и не думала возражать.