— Как насчет того, чтобы перейти ото льда к кристаллам? Процесс кристаллизации тебе известен?

— Кристаллы — это тоже подэлемент?

Даррагер кивнул, а Шейн задумался. Когда он только-только начинал изучать магию, почти сразу перешел от самой стихии воды ко льду. Причин всего было несколько: первая — простота, вторая — безопасность. Шейну было намного проще справляться со льдом, чем с самой водой. Вода не имела конкретной формы, ее было тяжело уловить и сложно ощущать во время магии. Лед же был прочен, с ним легко можно было работать, да и у Шейна уже была некоторая сопротивляемость к холоду. Что касалось безопасности, то использование подэлемента, а не основной стихии, намного выгоднее потому, что стихия слишком предсказуема. Так как все начинают изучение с основных стихий, все возможные атаки и способы защиты уже известны другим магам. Ты не можешь создать что-то необычное. Во время боя ты предсказуем, и все, чем можно выделиться, — это мощностью атаки.

— Шейн, — прозвучал зов Даррагера, заметившего задумчивость юноши, — ты не до конца осознаешь свои возможности. Маги, как ты, которые уже прошли уровень третьего круга, вправе выбирать из всего наличия подэлементов те, которые подходят им больше всего. Да, осваивать новую структуру магии сложно. Ты практически с нуля должен учиться, а если учитывать то, что магия — это частично еще и рефлекторный процесс, ты должен переучивать все свои закрепленные привычки. Иначе ведь просто во время боя ты будешь создавать не ту структуру…

— Но, — перебил Шейн, приподнимая взгляд, — все же я смогу это сделать, так как я уже хорошо знаю основы? Вы это хотите сказать?

Мужчина улыбнулся. По взгляду Шейна он понял, что тот наконец-то начал все осознавать. Да, изучать новый подэлемент всегда было сложно. Ты не только хорошо должен был понимать сам процесс превращения стихии в этот элемент, но также ты должен был привыкнуть к тому, как реагировало твое тело на эти изменения. Далеко не каждый маг может перенести пагубное влияние магии, которое вынуждено терпеть тело во время создания нового элемента. Проще всего приходится инманам, потому что их мана собирается не внутри тела, а снаружи. Экманы же, собирающие ману внутри своего тела, сильнее всего подвергаются воздействию своей магии, и Шейн был одним из них. Однако при всем этом Даррагер почему-то был уверен, что именно этот парень мог справиться с чем-то подобным.

— Да, — соглашался мужчина, — не все маги имеют такой же талант, какой есть у тебя.

Шейн выдохнул. Опустив руки, он развернулся всем телом к преподавателю и серьезно ответил ему:

— Я не верю в талант. В мире существует только усердие.

— Правда? Ты не веришь в дар бога?

— Какого? — на губах парня появилась насмешливая, даже немного ироничная улыбка. — В бога Солнца? Разве по истории он не передал нам только проклятия, да пороки?

— Ну… — Даррагер отвел взгляд в сторону. Религия для мужчин в мире была самой болезненной и неприятной темой. Все женщины поклонялись богине Луны. Она была единственной, кто признавался церковью. Мужчины же по своей природе относились к храму бога Солнца, но при этом они не могли открыто отстаивать свою веру, иначе их называли еретиками и просто начинали казнить без разбора. При этом верить во всевышнюю силу хотелось всем, ведь у каждого были какие-то надежды.

— Можете не отвечать, — заговорил Шейн, качая головой. — Мой ответ: нет, не верю. Я научился всему сам благодаря тяжелым тренировкам. Был бы тут вопрос таланта, и мне не пришлось бы проходить через страдания.

— Что ж… — Даррагер улыбнулся. Почесав затылок и вновь взглянув на Шейна, он с улыбкой спросил: — Тогда, может, повторим бой?

— Повторим.

Неподалеку от того места, где тренировался Шейн, находилась и Джулиана. Девушка, скрываясь где-то между учебными корпусами, задумчиво поглядывала на брата, усердно тренировавшегося с учителем.

Да, Шейн не был похож на себя прежнего, и это настораживало. Прежние покорность, боязливость и скромность теперь будто не существовали для него. Шейн отличался от самого себя так сильно, словно бы он был другим человеком.

— Ты следишь за своим братом? — прозвучал высокий женский голос неподалеку.

Джулиана, повернув голову, заметила быстро приближавшуюся к ней парочку подруг: Эрсен Эдмонд и Флорен Русичель. Если Эрсен, как всегда, была сдержана и строга, то Флорен, словно ребенок, широко улыбалась и практически подпрыгивала на каждом шаге от радости.

— Я… — протянула Джулиана, отводя взгляд. — Не слежу.

Флорен рассмеялась. Остановившись рядом с подругой, она слегка склонилась к ней и поучающе заговорила:

— Когда ты тайно смотришь на кого-то — это и называется слежкой.

Джулиана замолчала. Манера речи Флорен, ее поведение и даже эмоциональность — все это было настолько привычно, что ни Джулиана, ни Эрсен уже не придавали этому никакого значения, однако, если бы на этом же месте стояла другая девушка, которая пыталась бы вести себя также, безучастными они бы не остались. Скорее они бы сделали все, чтобы проучить ее и избавиться.

— Матушка приказала сделать так, — отвечала Джулиана, прислоняясь спиной к каменной стене, — чтобы ни одна семья не смогла забрать себе Шейна.

— И?

— Нужно выяснить кто близок к нему, чтобы избавиться от них.

Флорен улыбнулась. Да, она не была удивлена чему-то подобному. Талантливые мужчины были навес золота, и они же были крайне опасны. За подобными личностями нужно было тщательно следить, особенно, если это был кто-то из твоей собственной семьи.

— Но, — выпрямившись, Флорен загадочно сощурилась и чуть коварнее улыбнулась, — есть же что-то еще?

Джулиана задумалась. Она не хотела отвечать на этот вопрос, но, зная характер подруги, понимала, что та все равно бы не отстала от нее до тех пор, пока не докопалась бы до истины — такова была натура Флорен.

— Я продолжаю думать над вашими словами, — ответила Джулиана, начиная недовольно кривить губы.

Услышав эти слова, третья девушка, Эрсен, задумчиво нахмурилась. Когда ее густые черные брови сомкнулись вместе, а взгляд стал предельно строгим, она спросила:

— О том, чтобы забрать его себе?

— О… — удивленно протянула Флорен. — Хочешь отобрать муженька у своей младшей сестры?

Джулиана недовольно цокнула. Вновь отвернувшись и посмотрев в сторону Шейна, в этот момент как раз сражавшегося с преподавателем, она ответила:

— Вариантов осталось немного. Либо Шейн, либо Юстас. Однако Юстас совершено бесполезен. Если я хочу стать главой рода, мой избранник должен быть талантливым.

— Тогда в чем вопрос? — Эрсен склонила голову влево, из-за чего ее высокий черный хвост, собранный на макушке, перекатился на плечо. — Берешь и идешь к нему. Я бы на твоем месте прямо заявила о своих претензиях на него.

Джулиана промолчала. Продолжая смотреть на лед, создаваемый Шейном где-то вдалеке, она все больше думала над тем, как сильно он изменился, и насколько странным ей это казалось.

Раздался смех. Флорен, отмахнувшись, с ироний в голосе заговорила:

— Что же это такое? Наша Джулиана Дориан, маг четвертого круга, не боится уничтожать монстров и зачищать высокоуровневые темные миры, но боится подойти к младшему брату?

— Дело не в страхе перед Шейном, — равнодушно отвечала Джулиана.

— А перед кем?

Девушка нахмурилась. Наконец-то ее фиалковый взор оторвался от фигуры брата и начал бегать по округе. Сначала он обвел всю тренировочную площадку, потом переместился на невысокие постройки, расположенные где-то в стороне, а затем и поднялся к лесу, видневшемуся чуть левее от самого спортивного поля.

— Моржана где-то рядом, — почти шепотом отвечала Джулиана. — Я почти уверена в этом. Она не спускает с меня взгляда, а с Шейна тем более.

Флорен задумалась. Окинув взглядом округу, она действительно попыталась найти того, о ком говорила ее подруга, но рядом было так много разных людей, что подобные действия были схожи с поиском иголки в стоке сена.