В десять лет мисс Миранда Чивер не отличалась красотой. Волосы у нее были, к сожалению, темные, также как и глаза, ноги — слишком длинные, а походку едва ли можно было назвать грациозной. Мама говорила, что она не ходит, а скачет по дому.

В высшем обществе, к которому Миранда принадлежала по рождению, большое значение придавалось женской внешности. Хотя Миранде было только десять, она уже знала — в том, что касается красоты, она уступает большинству соседских девочек. Дети каким-то образом узнают о таких вещах от других детей.

Как раз такой неприятный случай произошел на дне рождения леди Оливии и достопочтенного Уинстона Бевелстока, близнецов графа и графини Радленд, которым исполнялось одиннадцать лет. Миранда жила недалеко от Хавербрейкса, родового дома Радлендов около Эмблсайда — Озерного края в Камберленде. И училась она вместе с Оливией и Уинстоном. Эта троица была неразлучна, они редко играли с другими детьми. Ведь те жили далеко, в часе верховой езды.

Но несколько раз в год, а особенно на дни рождения, все дети местной знати собирались вместе. Именно по этому поводу у леди Радленд вырвался недовольный стон, может быть, не приличествующий благородной даме, но вполне обоснованный: восемнадцать непосед носились по гостиной, истоптав грязными туфлями пол, так как из-за дождя игры пришлось перенести из сада в дом.

— Ливви, у тебя щека запачкана.

Миранда протянула руку, чтобы стереть пятно.

Подруга вздохнула:

— Лучше я пойду в туалетную, чтобы мама не увидела. Она не выносит грязи, а я терпеть не могу, когда она мне об этом говорит.

— Не думаю, что она сделает тебе выговор за все это безобразие, — сказала Миранда и, посмотрев на Уильяма Эванса, который с воинственным криком вскочил на кушетку, уточнила: — И от мебели, скоро ничего не останется.

— Все равно лучше уж я пойду и умоюсь.

Оливия выбежала из комнаты, оставив Миранду наблюдать за играми, сидя по привычке в уголке. Краем глаза она увидела, как к ней кто-то подходит.

— Что ты подарила Оливии, Миранда?

Перед ней стояла Фиона Беннет в прехорошеньком белом платье с розовым пояском.

— Книжку, — ответила Миранда. — Оливия любит читать. А ты что подарила?

Фиона протянула яркую коробку с серебряным шнуром.

— Это набор ленточек. Шелковых, атласных и даже бархатных. Хочешь посмотреть?

— Еще бы, но как бы не помять обертку.

Девочка пожала плечами:

— Надо просто аккуратно развязать шнурок. Я каждое Рождество так делаю.

Она распутала узелок на шнурке и подняла крышку.

У Миранды дух захватило. На черном бархате внутри коробки лежало по меньшей мере два десятка ленточек, каждая красиво связанная в бантик.

— Какие чудесные! Можно посмотреть одну?

Фиона колебалась.

— У меня руки чистые. Видишь?

Миранда вытянула ладони.

— Ну хорошо, — разрешила Фиона.

Миранда выбрала темно-лиловую ленточку и приложила к волосам.

— Мне идет?

Фиона закатила глаза:

— Только не фиолетовая, Миранда. Всем известно, что этот цвет больше подходит к светлым волосам. А на темных он не виден.

Миранда отдала ленточку обратно.

— А какой же идет к каштановым волосам? Зеленый? У моей мамы каштановые волосы, и она предпочитает этот цвет.

— Да, это, пожалуй, правильно. Но таким блондинкам, как я, он подходит больше.

Миранда возмутилась:

— Фиона, но твои волосы почти такие же темные, как и мои!

— Вовсе нет! — разозлилась та.

— Посмотрись в зеркало, когда вернешься домой, Фиона, и увидишь, что твои волосы вовсе не белокурые, — посоветовала, распалившись, Миранда.

Девочка положила фиолетовую ленточку обратно в коробку и захлопнула крышку.

— Мои волосы хотя бы раньше были светлые, а твои — никогда. К тому же и теперь они светло-каштановые, а это гораздо красивее, чем темно-каштановые. Как у тебя.

— Что плохого в темных волосах? — возразила Миранда, но в душе она знала, что большинство англичан с ней не согласятся.

— И еще, — ядовито добавила Фиона. — у тебя слишком толстые губы!

Миранда прижала руку ко рту. Она знала, что не красавица, что ее не считают даже хорошенькой. Но раньше она никогда не замечала, что у нее что-то не то с губами. Миранда посмотрела на самодовольно ухмыляющуюся девочку и крикнула:

— А у тебя зато веснушки!

Фиона скривилась, как будто ей дали пощечину.

— Они со временем исчезают, и произойдет это еще до того, как мне исполнится восемнадцать лет. Моя мама каждый вечер смазывает их лимонным соком. А вот тебе ничем не поможешь, Миранда. Ты уродина!

— Что за глупости ты болтаешь?

Обе девочки повернулись и увидели Оливию, которая появилась из туалетной комнаты.

— Вовсе нет! — воскликнула Фиона. — Я знаю, что ты дружишь с Мирандой, потому что она рядом живет и вы вместе учитесь, но ты же не можешь не признать, что она… не очень привлекательная. Моя мама говорит, что с такой внешностью Миранда никогда не выйдет замуж.

В голубых глазах Оливии появился негодующий блеск. Единственная дочь графа Радленда всегда была снисходительна даже к недостаткам посторонних людей, а ведь Миранда — ее лучшая подруга.

— У нее будет муж получше, чем у тебя, Фиона Беннет! Ее отец — баронет, а твой — просто «мистер». Так что хвалиться тебе особенно нечем.

— Какое это имеет значение? Главное, чтобы в придачу к титулу была красивая внешность или деньги, — отвечала Фиона, явно повторяя то, что слышала дома. — А у Миранды ничего этого нет.

— Закрой рот, глупая корова! — Оливия топнула ногой. — Это мой день рождения, так что либо веди себя прилично, либо убирайся!

Фиона замолчала. Она поняла, что лучше не сердить Оливию, чьи родители занимали самое высокое положение в округе.

— Извини меня, — пробормотала она.

— Извинись не передо мной, а перед моей подругой.

— Прости, Миранда.

Та молчала, и лишь когда Оливия толкнула ее в бок, она неохотно произнесла:

— Так и быть…

Фиона развернулась и убежала.

— Не могу поверить… Ты назвала ее глупой коровой, — удивилась Миранда.

— А ты должна научиться постоять за себя, подружка.

— Я пыталась это делать, пока ты не появилась, Ливви. Просто я не умею повышать голос.

Оливия вздохнула:

— Мама говорит, что у меня нет ни капли сдержанности и благоразумия.

— Она права, — согласилась Миранда.

— И ты туда же?

— Но ты и в самом деле невыдержанная. Но я все равно тебя люблю.

— Я тебя тоже. И забудь про эту глупую корору Фиону. Ты выйдешь замуж за Уинстона, и тогда мы с тобой станем сестрами.

Миранда с сомнением посмотрела на брата Оливии — тот дергал за косу маленькую девочку. Хорош будущий муж!

— Не знаю… — нерешительно сказала она. — Не уверена, захочу ли я выходить за него.

— Ерунда! Это было бы чудесно. И к тому же он пролил пунш Фионе на платье.

Миранда улыбнулась. Оливия взяла ее за руку:

— Пойдем. Я хочу развернуть подарки. Обещаю, что буду громче всех визжать от радости, когда очередь дойдет до твоего.

Оливия с Уинстоном этим и занялись. К счастью для леди Радленд, к четырем часам веселье пошло на убыль и дети стали разъезжаться по домам. Ни один ребенок не был забран слугой, потому что приглашение в Хавербрейкс считалось честью и никто из родителей не хотел упустить возможность дружеского общения с графом и графиней.

Кроме отца и матери Миранды. Пробило пять часов, а она все еще сидела в гостиной, разглядывая подарки вместе с Оливией.

— Дорогая, я ума не приложу, что же случилось с твоими родителями, — сказала леди Радленд.

— Не беспокойтесь, — спокойно ответила та. — Мама в Шотландии, она навещает бабушку, а папа… я уверена, что он просто про меня забыл. С ним такое бывает, когда он работает над рукописью: переводит с греческого.