От Сими Денвере взял курс строго на турецкий берег, а затем повернул к северу, держа постоянно скорость в десять узлов. Тиллер, Барнсуорт и Ларсен отсыпались на палубе рядом с лодкой разведчиков. Они достигли Яликавака в тот момент, когда забрезжили первые лучи солнца.

Тиллер вскоре понял, почему это место избрали для свиданий каики флотилии шхун Леванта и прочие суда, выполнявшие особые задания. Высоченные склоны гор, обрамлявших залив, обеспечивали надежное укрытие даже с воздуха. Вначале он решил, что вокруг никого нет, но, по мере того как светало, смог различить один за другим контуры двух судов под камуфляжными сетками. Одним из них был каик из флотилии, снабжавший по ночам группы солдат, которым удалось бежать с Лероса, а теперь рассеявшимся по разным островам. Другим было спасательное судно ВМС, высокая скорость которого позволяла использовать его для отправки припасов в экстренных случаях на Самос с Кастельроссо, а также для эвакуации тяжелораненых с осажденного немцами острова.

Денвере бросил якорь между ними, и сразу же натянули камуфляжную сетку. С визитом к ним прибыл капитан спасательного судна ВМС, которого забросали вопросами о ситуации на Самосе.

– Люфтваффе не дает покоя буквально ни на секунду, – рассказывал он. – А после того как вы им расквасили нос на Сими и после того как им дали огоньку на Леросе, немцы не собираются брать Самос без тщательной подготовки. Однако «юнкерсы» разносят там все в пух и прах, и нельзя сказать, что моральный дух на высоте. Большая часть солдат из тамошнего гарнизона макаронников сбежала от бомбежек в горы, а наших ребят явно недостаточно, чтобы остановить фрицев, когда они решатся на высадку. Они все время у меня спрашивают, когда придет флот, чтобы их забрать оттуда, и я им говорю, что за ними всенепременно придут корабли, потому что флот еще ни разу не бросал армию в беде. Я им напоминаю о Дюнкерке и Крите, но, честно говоря, я уже ничего не знаю и ни в чем не уверен.

Тиллер чувствовал, что лейтенанта, ВМС терзают сомнения, и видел смертельно усталое лицо: усталость не мог скрыть ни загар, ни красные от бессонницы глаза.

– Признаться, мне кажется, – продолжал офицер, – что флот просто струсил и ушел в кусты. Эта авантюра ему слишком дорого обошлась, и потеряно слишком много кораблей.

– Не волнуйтесь, сэр, – помимо воли вырвалось у Тиллера. – Флот не ушел в кусты. Он еще себя покажет. Так всегда бывает.

Капитан спасательного судна ВМС обвел глазами Тиллера, и на его губах появилось подобие улыбки, когда он разглядел на рукаве надпись «морская пехота».

– А-а, один из шутов его королевского величества. Мой братец – один из ваших. Я так и подозревал, что среди этой банды пиратов должен затесаться один приличный человек. Но почему значок с распростертыми крыльями? А где же земной шар и лавровый венок?

– Я прикомандирован, – пояснил Тиллер.

– Это я его заставил снять значок, – вмешался Ларсен. – В нашей части обходятся без блеска и мишуры, а он теперь один из нас.

– Не знаю, какого черта вы здесь делаете, капитан, – сказал лейтенант ВМС, обращаясь к Ларсену, – и не знаю, кто вы и зачем, потому что меня это не касается. Но если за вами присматривает этот парень, с вами полный порядок. Удачи вам.

– Ты меня удивил, Тигр, – не преминул съязвить Ларсен после ухода гостя. – Как это ты вдруг вступился за честь флота? Я уж думал, что ты забыл о своем прошлом. Помнишь, ты мне как-то высказывал свое мнение о морских офицерах и зонтиках?

– Да, было, – засмущался Тиллер. – Но мне кажется, шкипер, что кому-то нужно заступаться за флот, когда его незаслуженно обижают.

В то же время он должен был сам себе признаться, что вспышка флотского патриотизма удивила его не меньше других.

– А почему он назвал тебя шутом его королевского величества? Откуда это прозвище?

– «Я шут, шут его королевского величества, солдат и матрос одновременно», – без запинки процитировал Тиллер.

– Киплинг, – догадался Денвере.

– Нет, – печально заметил Ларсен, – ты никогда не будешь таким, как мы, Тигр, не так ли? И не имеет никакого значения, какой значок ты нацепишь на свой берет.

В ответ Тиллер ухмыльнулся и сказал, как в воду глядел:

– Вы правы, шкипер. Мне тоже так кажется. Но придет день, когда вы все к нам присоединитесь.

Над горами взошло ноябрьское солнце, и к полудню его лучи стали припекать через камуфляжную сетку. Группа СБС методически проверяла оружие и снаряжение, перед тем как ненадолго лечь спать и затем поужинать.

Перед заходом солнца в небе появился немецкий самолет-разведчик, пролетавший над берегами Турции в поисках признаков жизни. Команда корабля кинулась было к зенитным установкам, но гул моторов самолета вскоре затих вдали.

С наступлением сумерек подняли якорь на каике и перед выходом из залива пожелали удачи остававшимся. Ночь была ясная, но поднявшийся ветер нес осеннюю прохладу.

На корабле все притихли в ожидании радиограммы из Бейрута. В крохотной радиорубке над потрескивающим и попискивающим аппаратом склонился радист, как и все его коллеги, известный под прозвищем Искры. Через три часа после наступления темноты пришел долгожданный приказ: "Приступайте к операции «Солнечный луч».

Денвере скомандовал сниматься с якоря. Убрали камуфляжную сетку и тихим ходом выбрались из залива.

– Курс два-семь-ноль, – скомандовал рулевому Денвере.

На палубе Тиллер и Барнсуорт принялись наносить черный грим на лица друг друга.

В отличие от итальянского корабля с его неумолчным рокотом мощного двигателя машины фрегата работали так тихо, что создавалось впечатление, будто шли под парусами.

– О чем это ты задумался, Тигр? – прошептал Барнсуорт, лежавший на спине рядом с Тиллером на палубе, бездумно глядя в небо.

– Я вспомнил того сумасшедшего макаронника, – ответил сержант. – Хотелось бы знать, зачем он так поступил?

– Ты о Бальбао? Возможно, хотел продемонстрировать истинное мужество итальянцев. Возможно, так ненавидел фрицев, что готов был жизнь отдать ради возможности отомстить. Может, надеялся, что удастся выжить. Может, знал, что без горючего его корабль ничего не стоит, а без корабля, вроде, и он ни к чему. Возможно, было много причин и каждая сыграла свою роль. Почему люди ведут себя на войне так, а не иначе? Меня не спрашивай. Я просто выполняю приказ и стараюсь особо не высовываться.

Такая позиция, по мнению Тиллера, была продиктована здравым смыслом, но ему не подходила. У него как-то само собой получалось, что он всегда оказывался в гуще свалки. Обычно он никогда не переживал и не волновался перед операцией. Не в пример многим своим товарищам, напоминавшим в эти часы и минуты натянутую струну, Тиллер, как правило, расслаблялся, отдыхал душой и телом, но на этот раз явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– На мой взгляд, – продолжал Барнсуорт, – все жители Средиземноморья всегда несколько драматизируют ситуацию, переигрывают. Ты понимаешь, о чем я говорю? К примеру, та греческая девушка...

– Анжелика?

– Да, она. Вначале просто не знала, чем нам помочь, что еще для нас сделать, а потом как в воду канула. И как раз в то время, когда мы без нее не могли обойтись. Мне показалось, Тигр, что ты ей понравился, но это не домешало ей исчезнуть с наших глаз.

– Возможно, она просто выполняла приказ.

– Какой приказ? Чей приказ?

Тиллер уклонился от прямого ответа и сказал:

– Мы со шкипером думаем, что она член какого-то партизанского отряда.

При этом подумал, что теперь он вряд ли сможет выяснить, насколько верны эти предположения.

– Эти парни ни на что не пригодны, – фыркнул Барнсуорт. – Я так понимаю, что они все время только тем и занимались, что резали глотки друг другу. Между прочим, мы так и не узнали, были ли на Сими партизаны.

– Мы их не видели, – согласился Тиллер, – но не видели и немцев, которые уцелели после высадки и скрылись в горах. Возможно, с ними расправились партизаны.