— Живее всех. — отрывисто роняет он. — ты у мамки спроси про него, она с крёстным хорошо общается, уважает его, отец он ей второй, видишь ли… Отец! Да разве отец бы так поступил, отдал бы малышку чужим людям?!

— Дед, — сама поражаюсь, как легко слетает это обращение, и Григорий явно смущен, крепче стискивает мои пальчики, трется колючей щекой о тыльную сторону ладони.

Под веками нестерпимо щипает. Этот жест так ясно напоминает о Руслане, что мне хочется завыть в голос. У него ведь тоже всегда щетина на лице, и я обожаю прикасаться к его щекам, ощущать покалывание кожей…

— Значит, это правда? — сложно произнести то, о чем думаю, и я разглядываю собственные колени. — Руслан Соколов — мой отец?

Не уверена, расслышал ли он последние слова, сорвались они глухо, вместе с вздохом — всхлипом. Блин, почему эта ужасная история случилась со мной? Почему… Почему моим первым мужчиной стал самый желанный, который может быть моим отцом?!

Тут-то и накрывает. Что говорит дед, не слышу, в ушах шумит, и страшная мысль долбит сознание. А если в тот вечер, когда мы были близки, я залетела? Кусаю губу, силясь вспомнить дни цикла, и чувствую, как холодеет нутро. Месячных в этом месяце еще не было, а должны были начаться неделю назад…

В глазах мутнеет, палата кружится, как в водовороте, и я хватаю руками воздух. Подкатывает тошнота, не могу вдохнуть, и куда-то лечу. А потом странные размытые голоса, темнота рассеивается, и я моргаю.

Надо мной склоняется какая-то женщина в зеленой униформе, под нос сует остро пахнущую вату. Мара маячит за её спиной, как заведенная, повторяет одно и то же:

— Что с ней? Что с ней, а? Полина, скажи мне, что с ней?

Офигеть, я что, в обморок грохнулась? Вот уж сюрпризец, сроду ведь не была впечатлительной. Отталкиваю руку врача, сажусь, мимолетно осматриваюсь. Ну, точно, меня уложили на кушетку в кабинете гинеколога, и взгляд цепляет кресло с устрашающими подложками для ног. Передёргиваюсь от отвращения.

— Нормально я. — бурчу в сторону Мары, но встать не дают, доктор властно удерживает за плечи.

— Не торопись, я тебя сейчас осмотрю. Давно эти обмороки стали беспокоить? — наматывает на руку липучку, чтобы смерить давление.

— Да нет, — растерянно кошусь на неё. — первый раз. А чё со мной? Это от волнения просто. Не надо ничего делать, никакого осмотра!

Панически боюсь гинекологов. Но она не слушает, сосредоточенно всматривается в тонометр. Качает головой, вытаскивает из ушей аппаратные наушники. И кивком предлагает Маре выйти.

— Я рядом, за дверью. — успокаивающе трогает Мара меня за руку, и, многозначительно глянув на врача, нехотя уходит.

— Да в чём дело? — паникую, дрожа от страха, и стараюсь не видеть ужасное приспособление для пыток, которое тётка в халате разворачивает к свету огромной лампы. — не надо… Я недавно была у гинеколога! Со мной всё хорошо. Я пойду, там дед… Он, наверное…

— Сначала я тебя осмотрю. — настаивает она, выжидающе указывая на кресло. — это обычная процедура, твоя мама попросила меня это сделать, так как мы знакомы довольно тесно, она переживает и напугана. Такие обмороки… Понимаешь, здесь может быть несколько причин, но мы должны исключить одну за другой, чтобы понять, чем они вызваны в конкретном случае. Давай начнем с того, что ты перестанешь нервничать. Когда у тебя была менструация?

— А это тут при чем? — агрессивно отрезаю, и, оттолкнув её, иду к двери, одергивая джинсы. — и вообще, нечего мне указывать! Я буду обследоваться только в той клинике, куда обычно ходила. До свидания!

Мара перехватывает в коридоре, я яростно отпихиваю её.

— Отстань, поняла! Тебе что за дело до моего здоровья? Жила же ты как-то все эти годы, не пеклась обо мне! И не смей ничего за меня решать!

Она молчит, не догоняет, и я выскакиваю к лестнице. Чёрт, где тут выход?! Тоже мне, заботливые нашлись… Это простая задержка, не могла я залететь. Читала где-то, что с первого раза это сложно. Не буду пока об этом думать, подожду несколько дней, а потом, если месячные не придут, куплю тест…

Столкнуться здесь с Русланом я не ожидала, из ума совсем вылетело, что его жена тоже в этой больнице. Не успев броситься к выходу, замечаю, как из отделения реанимации выходит он, и ноги отказываются повиноваться. Задумчив, идет, глядя прямо перед собой, и у меня есть крохотный шанс ускользнуть. Но прирастаю к месту, и жадно разглядываю его.

Как соскучилась… Как хочется обнять, уткнуться в шею и похныкать…

Рука тянется к ручке, но поздно. Соколов уже рядом, мгновение, и произносит:

— Чё сказал врач?

Непонимающе моргаю, соображая, куда он клонит. Может, он всё же видел, что я выскочила со второго этажа, а там только гинекология и травмотология. Пожимаю плечами, старательно держусь независимо.

— Я не была ни у какого…

— Не ври. — обрывает, и пытливо заглядывает в лицо. — зачем ты ходила к гинекологу? Олег как раз был в том корпусе, когда ты вылетела из кабинета.

— Вот стукач! — сердито топаю ногой, избегая взгляда Руслана. — тебе не всё равно? Дай пройти, я тороплюсь!

— Куда это? — не слишком дружелюбно рявкает, и встает так, чтобы я не могла шагнуть ни вправо, ни влево, упирает ладонь в стену, зажав меня в углу между дверью и окном.

Небольшая ниша скрывает нас от посторонних глаз, но мне от этого еще не комфортнее. Быть с ним наедине вне поля зрения кого бы там ни было, для меня пытка. Какого чёрта? Я не собираюсь перед ним отчитываться, и зло отрезаю:

— На свидание. Мне восемнадцать, делаю, что хочу! Я же не указываю, чтобы ты сидел дома, а не шлялся по проституткам!

Синева любимых глаз темнеет, верный признак ярости. Хватает за запястье, силой выталкивает на крыльцо. Блин, ну не устраивать же цирк прилюдно! Плетусь за ним, Олегу посылаю презрительную улыбку. Руслан властно приказывает ему убраться, пойти погулять, и выталкивает на крыльцо. Тащит к джипу, запихивает меня в салон «лендровера», на заднее сиденье.

Садится рядом, и дверцы блокируются. Прямо как в клетке с хищником, только играть роль испуганной до смерти и обреченной на гибель мышки не в моем амплуа! Фиг вам, господин Соколов.

— Объясни мне, — сквозь зубы цедит, перекинув руку через спинку, и я инстинктивно подаюсь вперед, чтобы ненароком не касаться её. — чё происходит, м-м? Ты меня избегаешь, не отвечаешь на звонки, якшаешься с Марой…

— Между прочим, она моя мать. Имею право. — язвительный тон дается с трудом, не могу быть невозмутимой, когда он так близко.

Украдкой кидаю взгляд, Руслан смотрит на меня, как голодный, опасный тигр на добычу. Знакомый запах дорогих сигарет и морского бриза щекочет ноздри, и мне чудится, что я ощущаю этот аромат как-то по-особому, острее, чем раньше. К нему примешивается другой, более слабый, мускатный.

— Имеешь, да. — соглашается Руслан, и неожиданно опускает руку мне на затылок, принуждая повернуть к нему голову, что я и делаю, сжавшись в комок нервов. — мать, говоришь? А щас скажи-ка мне, что для тебя понятие мать? Это та женщина, которая тебя заделала, сама не уверена, от кого из своих ебарей, и бросила после рождения, или та, которая заботится до своего последнего вздоха? Ну?!

— Каждый имеет право на ошибки. Лично я за свободу выбора, и если когда-то совершу ошибку, то это будет моя… Понимаешь, моя ошибка!

— Оставим это. Думаешь, я не догадываюсь, что ты сейчас всё делаешь мне назло?

— Больно надо, — фыркаю, отвернувшись. — допрос закончен? Меня ждут.

Некоторое время сидим молча, затем Руслан, открыв дверцу, окликает Олега. Охранник торопливо идет к джипу, садится за руль.

— Поехали домой. — бросает покровитель, не обращая внимания на мои отчаянные попытки выбраться наружу.

Ну и чёрт с ним. Соберу вещи из своей холупы и перееду к Маре. Уж там-то Соколов не посмеет мной командовать, да и вряд ли вообще туда сунется!