– Не говорите глупости, Айрис. Мне нет дела до того, как вы тратите карманные деньги. – Лукас обиженно замолчал. – Это ваше личное дело. Но играть с ними на бирже – ужасное безрассудство.

– По-вашему, покупка новой ленты является гораздо более разумным капиталовложением, нежели приобретение акции? – Айрис говорила тихо, почти шепотом. Но как-то очень твердо.

– Я считаю покупку ленты более подходящим применением вашим карманным деньгам. Если хотите, я могу вкладывать ваши деньги в различные предприятия. Обещаю, что позабочусь о вашем будущем и о будущем наших детей.

– Тея всегда сама распоряжается своими капиталовложениями, и это ничуть не оскорбляет мужской чести Дрейка.

Лукаса потрясло, да нет, его возмутило столь дерзкое заявление.

– Моя забота о вас вовсе не означает, что я опасаюсь за свою мужскую честь.

– Вы хотите сказать, что ваш деспотизм продиктован исключительно заботой обо мне? – спросила Айрис.

– Да, – сквозь зубы процедил граф.

Наконец Айрис вздохнула и немного расслабилась.

– Я не перестану играть на бирже, Лукас. Я люблю бросать вызов, и мне нравится проводить время с сестрой в обсуждении очередного вложения денег. – Девушка положила затянутую в перчатку руку на локоть графа. – Когда я познакомилась с Теей, у нас было мало общего. Она росла на маленьком острове в окружении людей, столь отличных от нас. У нее совсем другие взгляды на жизнь, она очень независимая.

Эксцентричная, как сказал ее отец.

– Да, я знаю.

– Мне хотелось узнать сестру лучше, – продолжала Айрис. – Я очень обрадовалась, когда узнала, что у меня есть сестра, и Тея тоже была счастлива ближе познакомиться со мной.

Скрытое недоверие, которое все еще звучало в голосе девушки, смущало Лукаса.

– Тея никогда не обсуждает новые тенденции в моде и другие вещи, о которых, как учила меня мама, принято говорить с другими дамами из высшего общества. Но ей интересно, когда я рассказываю ей о прочитанных книгах или делюсь своими взглядами на ведение хозяйства.

Айрис знает, как вести хозяйство?..

– Я всегда с восхищением слушаю, когда Тея говорит о делах. Она очень умна и в то же время терпелива и снисходительна. Некоторые ее взгляды были мне не очень понятны, поэтому она и предложила вложить мои карманные деньги в какое-нибудь выгодное предприятие и посмотреть, что из этого выйдет. После этого я многое поняла. Я, по словам Теи, проявила сообразительность, и она осталась очень довольна мною.

– Значит, вы продолжали экспериментировать. – Наконец-то Лукас начал понимать свою невесту.

– Да, и мой капитал продолжал расти.

А когда Айрис назвала сумму, которую она вложила в дело первоначально, и сумму, имеющуюся у нее на сегодняшний день, изумлению Лукаса не было предела.

– Теперь вы понимаете, что вам не о чем беспокоиться. Я не стану вкладывать в дело деньги, предназначенные на ведение хозяйства. И не буду ходить как Золушка, чтобы покрыть затраты на свое увлечение.

– Значит, эта сторона отношений с сестрой так важна для вас? – продолжал делать свои выводы Лукас.

– Да. Очень. – Девушка сжала руку графа. Но прикосновение, призванное убедить Лукаса, лишь возбудило его. – Лукас, я не могу представить себе наш брак, если вы будете требовать от меня отчета за каждый фартинг, за каждую идею, зарождающуюся в моей голове. Я уверена, вы понимаете. Подумайте, ведь вам бы тоже не понравилось, если бы я требовала у вас отчета о каждом вашем шаге и каждой трате.

Неужели Айрис не понимает, что мужчины во всем отличаются от женщин? Естественно, он не потерпел бы ее вмешательства в его дела. Это показалось Лукасу настолько смехотворным, что он даже не ответил на вопрос Айрис.

Тем более что его возбуждение возрастало, и он согласно махнул рукой:

– Так и быть, продолжайте вкладывать деньги вместе со своей сестрой и после брака. С условием, что ваши капиталовложения не превысят той суммы, которой вы обладаете теперь. – Он все же сумел отстоять свои принципы.

Айрис, проявив мудрость, не стала сообщать Лукасу, что все равно продолжила бы вкладывать деньги, независимо от его милостивого разрешения. И даже закусила губу, чтобы не сказать что-нибудь непозволительное по этому поводу. Она почувствовала, что Лукас пытается ее понять, и это для начала хорошо.

Айрис уже давно заметила, что он достаточно консервативен, но не считала его непреклонным. Таким, как папа. Когда она станет его женой, ей придется помочь Лукасу смягчиться и принять новые идеи.

Айрис убрала руку с его локтя.

– Спасибо, Лукас. Вы очень великодушны.

Если Лукас и уловил сарказм в голосе невесты, то не подал виду. Он умел это делать – лицо непроницаемое, словно вечерний туман.

Айрис сразу же заметила отсутствие лакея на запятках фаэтона. И надеялась, что Лукас захочет сказать ей о чем-то личном. Девушку можно простить за ее уверенность в том, что жених будет говорить с ней о чувствах, а не о деньгах.

А ведь все так хорошо начиналось. Лукас хотел как можно скорее назначить дату свадьбы. И хотя такая поспешность заставляла Айрис нервничать, она все же восприняла ее как хороший знак. И если он до сих пор не поцеловал ее по-настоящему, то это не означает, что он совершенно равнодушен к ней.

Ведь в романах, которыми зачитывалась Айрис, герои не позволяют себе выпускать на волю свои чувства до брака, боясь испугать неискушенную девушку своими безумными поцелуями. Вот и Лукас такой, убеждала себя Айрис, но эта мысль не могла смягчить ее разочарования.

Ей так хотелось поскорее пережить неземное блаженство, о котором пишут в своих стихах поэты. И если ей понадобится применить весь свой ум и сообразительность, которыми, по словам Теи, она обладает, Айрис добьется своего.

Жених и невеста проводили вместе много времени, но Лукас по-прежнему был холоден и почти официален с Айрис. Только раз он легонько поцеловал ее, да и то отстранился столь поспешно, что она даже не успела понять, действительно ли ощутила прикосновение его губ. А вот Айрис понимала, что испытывает к Лукасу не просто симпатию, но и страстное физическое влечение. К своему огорчению, она все больше и больше убеждалась, что ее чувства безответны.

Она как раз была погружена в свои тягостные раздумья, когда Лукас пригласил ее на второй танец вечера – вальс.

Девушка положила ладонь на протянутую ей руку, но не спешила присоединиться к танцующим в центре зала. Лукас вопросительно посмотрел на Айрис.

– Я бы предпочла прогуляться по саду, если вы не возражаете. Здесь слишком жарко.

Айрис вовсе не хотелось кружить с Лукасом под музыку. Граф будет все так же холоден и невозмутим, а у нее от близости к нему закружится голова.

Лукас обдумывал ее слова, и его лицо приобрело озабоченное выражение. Он пытался решить, правильно ли поступит, если пойдет прогуляться по саду со своей невестой.

– Вы уверены, что не хотите потанцевать?

– Абсолютно.

В его глазах промелькнуло разочарование, и Айрис едва не передумала, но Лукас уже направился к выходу. Он повел ее к одной из двухстворчатых дверей, расположенных по периметру зала.

Дуновение прохладного ветерка на разгоряченной коже оказалось необыкновенно приятным, и Айрис вдохнула полной грудью, радуясь уединению, чувствуя облегчение от мысли, что ей удалось ускользнуть от многочисленных взглядов, устремленных на нее. Почти всю свою жизнь она вела себя так, как от нее требовали условности – семьи, света, и поэтому привыкла чувствовать себя скорее марионеткой, нежели человеком из плоти и крови. Наверное, Лукас именно так и воспринимал ее.

Обеспокоенная подобными мыслями, Айрис отошла от Лукаса.

– Вы хорошо себя чувствуете, моя дорогая? – В голосе Лукаса послышалось неподдельное беспокойство. – Может быть, вы попросите вашу маму отвезти вас домой?

– В этом нет необходимости.

Господи, о чем он говорит! Заставить ее маменьку отказаться от развлечения только потому, что ее дочь почувствовала себя неважно, – это все равно что просить наследника престола принять постриг.