– Спасибо. – Эхо взяла план у Горация и сунула в один из пышных рукавов. – Увидимся позже.
– Подожди! А как же моя книга?
– Я отдам её потом.
– Когда?
Эхо махнула на него рукавом:
– После того, как я побываю в подземельях.
Гораций разинул рот.
– Но, Эхо, тебе нельзя туда ходить.
– Я не знаю слова «нельзя».
– Но у тебя будут неприятности!
Эхо напряглась, но скрыла свою нервозность за пожатием плеч.
– У меня всё равно проблемы из-за того, что ты на меня донёс. Ещё немного хуже не сделают. – Она достала карту из рукава и рассмотрела её. – Где здесь вход?
Гораций с несчастным видом пожал плечами:
– На плане показано только расположение комнат подземелья. Тут не показано, как туда попасть.
Эхо вздохнула.
– У тебя нет никаких идей?
– Отец проходит туда через главный вход в катакомбы. Но ты никогда не пойдёшь этим путём. Он только для церемониального изгнания.
– Что?
– Когда людей изгоняют из города. Отец отправляет их погибать в Пустошь.
Погибать? Эхо разинула рот от ужаса.
– Умирать? Он действительно так делает?
– Только иногда, – продолжил Гораций. – Но это только для худших преступников. Вроде Микермуса Бритча, когда тот спросил, не слишком ли много денег из казны отец тратит на столовые приборы.
– Его изгнали только за то, что он задал вопрос?
Гораций пожал плечами:
– Это была измена. Отец – король. И он заслуживает хороших ложек. В любом случае, он уже много лет никого не изгонял. Обычно он просто оставляет преступников сидеть в подземельях.
Мысли Эхо вернулись к профессору. Быть пленником в подземельях, наверное, было в десять раз хуже, чем быть запертой в замке. Она положила руку на плечо, чтобы погладить чешуйки Гилберта, и маленькая ящерица ткнулась мордочкой в её щёку.
– Как туда добираются слуги? – подумала Эхо вслух.
Гораций нахмурился.
– Это не может быть домашним заданием. Что ты задумала?
– Кто-то должен кормить заключённых, – сказала Эхо. – И они не проходят через церемониальный вход.
Гилберт запрыгал с лапки на лапку и запищал.
– Точно! – Предвкушение вспыхнуло в груди Эхо. – Кухни, вот и ответ! – Она хлопнула озадаченного Горация по плечу. – Мне пора бежать!
Глава пятая
Эхо пронеслась по бесконечным коридорам, нырнув в нишу за бронзовой статуей медведя, чтобы избежать встречи с Гринграссом, одним из самых раздражительных лакеев замка. Она успела дойти до западного крыла, когда её догнал Гораций.
Он подбежал, тяжело дыша, и схватил Эхо за руку.
– Ты не можешь туда пойти, Эхо. Я тебе не позволю.
– Это не тебе решать. – Она отмахнулась от принца, едва не опрокинув вазу с портретом короля Вальберта Третьего. Все ли предки Горация были такими самовлюблёнными? Похоже, так и было.
– Я – наследный принц, а ты – всего лишь воспитанница короля. Ты должна делать, что я говорю.
Эхо закатила глаза и снова двинулась дальше.
– О, правда, что ли?
Гораций поспешил за ней.
– Ну, тогда я пойду с тобой.
Эхо обернулась на него:
– Ты? Зачем?
– Это план моего отца. Если он потеряется, отец поймёт, что это я его взял. Я не так хорош во лжи, как ты.
Эхо упёрла руки в бёдра, неуверенная, оскорбление это или похвала. Она не хотела, чтобы принц увязался за ней после недавнего происшествия в библиотеке. Но Гораций знал о жизни в замке многое из того, чему не учили Эхо, и мог подсказать что-нибудь полезное.
– Хорошо, я думаю, ты можешь пойти со мной. Но если ты ещё раз донесёшь на меня, я выброшу твою книгу в ров.
– Я больше не буду, – сказал Гораций с мрачным лицом. – Клянусь честью принца.
– Тогда идём.
Они дошли до бального зала, и Эхо осторожно толкнула дверь, открывая взору огромное сверкающее пространство с колоннами из розового и белого мрамора, панелями из светлого дерева и невероятно высоким потолком, увешанным сотнями зеркальных люстр. Солнечный свет, проникавший сквозь высокие арочные окна, отражался от стеклянных капелек, отбрасывая на пол танцующие, мерцающие тени.
Гораций следовал за Эхо, заламывая руки.
– Ты уверена, что нам сюда?
– Да! – Эхо прошла к дальней стене по блестящему паркету, поднимая шагами гулкое эхо, и провела руками по украшенным позолотой панелям. – Итак, куда же она делась?
Гилберт спустился с насеста на плече по её руке и понюхал воздух, затем указал мордочкой вправо, как бы говоря: «Вон там».
Эхо нажала, и панель открылась, как дверца; за ней была тёмная лестница, ведущая вниз. Девочка оглянулась на Горация:
– Всё ещё хочешь пойти со мной?
– Ты уверена, что нас никто не поймает? – Голос Горация дрогнул.
– Прислуга пользуется этой лестницей только в обеденное время.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Из опыта! Мы с Гилбертом бывали здесь сотни раз. Однажды мне было так скучно, что я прокралась на кухню и подсыпала белый перец в поссет мисс Бриттл прямо под носом у кондитера. А в другой раз я нашла целое миндальное пирожное и вынесла его под передником.
Гилберт щёлкнул языком, услышав про миндаль. Гораций замешкался в проходе.
– Идём, пока нас кто-нибудь не увидел! – Эхо втащила его внутрь за рукав рубашки и тихо закрыла панель за собой, а затем зашагала вниз по лестнице.
– Полагаю, ту ужасную форелевую голову ты тоже нашла здесь, – проворчал Гораций у неё за спиной.
– Какая форелевая голова? Я ничего не знаю. – Эхо усмехнулась про себя, вспомнив блеск её холодного влажного глаза.
– Та, что была в моей постели на первое апреля!
– Нет, всё ещё без понятия. И говори потише.
Узкая лестница много раз изгибалась и сворачивала, пока дети спускались в тепло кухонь. У подножия лестницы Эхо приложила палец к губам. Даже Гилберт затаил дыхание. Девочка указала на груду заляпанных жиром белых курток и поварских колпаков на стойке за дверью.
– Детские размеры лежат вон там. Надень какие-нибудь брюки, – прошептала Эхо. Гораций наморщил нос.
– Но они испортят мои новые бриджи из молескина!
– Ты не будешь похож на поварёнка в молескине!
– Но я не… Погоди минутку! Я думал, мы собирались только спросить кого-нибудь о подземельях.
Эхо закатила глаза.
– Чтобы они рассказали всё мисс Бриттл? Нам нужно замаскироваться и слиться с толпой.
– Но они узнают меня в лицо.
– Нет, не узнают. Все слишком заняты подготовкой к Открытию Врат. В любом случае люди видят только то, что ожидают. И никто не ожидает увидеть принца в одежде мальчика-судомойки.
– Наверное, мне стоит вернуться…
– Не будь таким трусишкой! Тебе никогда не хотелось приключений?
Гилберт ткнулся в её ухо и вскинул гребень, когда на лестнице над ними раздались шаги.
– Ты же сказала, что на лестнице никого не будет! – Глаза Горация широко распахнулись.
– Быстрее! – Эхо бросила в него комплект одежды. Она накинула куртку поверх корсажа, аккуратно положив Гилберта в карман, затем натянула забрызганные жиром брюки посудомойки и заткнула юбки внутрь. Шаги становились громче. – Пригни голову и следуй за мной. – Эхо скрутила волосы в тугой узел и надела сверху колпак. Затем толкнула дверь и ворвалась в жар и грохот кухни. Судомойки сновали туда и обратно по залу, в котором на огне кипели огромные медные котлы, а толстые румяные повара выкрикивали приказы. Воздух был густым от запахов жареного мяса, дыма и пота. Эхо ухмыльнулась. Это было место, где кипела жизнь.
– Меня точно кто-нибудь узнает, – захныкал Гораций у неё за спиной.
– Не смотри никому в глаза и выполняй приказы, если кто-нибудь их отдаст. И следи за местом, где готовят еду для заключённых.
– Эй, вы двое! Хватит отлынивать! Отнесите это в мойку. – Шеф-повар по имени Бартлби с крошечными поросячьими глазками сунул Горацию гору сковородок, покрытых коркой пригоревшей еды, и принц пошатнулся под их весом. Эхо опустила глаза в пол и накинула спутанные локоны на лицо. Бартлби однажды уже поймал её в погребе рядом с персиками и устроил девочке взбучку.